— Не я это устроила, — тихо сказала она. — Ты в этом активно участвовала.

— Да, — кулаки, прежде напряженно сжатые, разжались, — Поэтому я здесь.

— Прошу прощение за вмешательство, — сказала молчавшая до сих пор Хоуп. — Доктор Найт, мисс Туинга, должна предупредить, что у доктора Муса недостаточный уровень доступа. Я буду вынуждена зафиксировать нарушение.

— Мы еще ничего не сказали, Хоуп.

— Анализ эмоциональной составляющей разговора с учётом событий позволяет составить прогноз с точностью до восьмидесяти пяти процентов, что мисс Туинга готова раскрыть информацию, не подлежащую разглашению лицам, не имеющим достаточный уровень доступа.

— Спасибо, Хоуп. Я бы хотела принимать решение сама, — ответила искину Сонара. — Хотя твое вмешательство показывает, что твои реакции улучшаются. Напомни мне позже, чтобы мы с доктором Найт вернулись к этому.

Вера шумно вздохнула.

— Хоуп, отключить функцию записи в "исповедальной".

— Доктор Найт, предупреждаю Вас о личной ответственности. Подтвердите команду.

— Подтверждаю. Отключить функцию записи. И… кофе, Хоуп.

Вера посмотрела на нас и покачала головой.

— Идите. Разговор будет не из легких. Я принесу вам кофе.

…

То, что мы называли "исповедальней" было крошечным помещением в медблоке, где Вера проводила психотерапию. В нем была узкая белая кушетка, два глубоких удобных кресла и панель управления интерьерной проекцией. Гадкий насмешник внутри меня спросил, как они помещались на узком ложе вдвоём. "Заткнись, ладно? Жертва неизвестных экспериментов", — загнал я его подальше и опустился в кресло. "Ну да, тебе-то эксперименты с измерением кушетки не светят", — ответил он мне и я разозлился.

Я позволил Сонаре выбрать антураж, хотя сам бы обошелся без всех этих наваждений, разве что поменял холодный белый свет на более спокойный.

— Как думаешь, тут есть твои сияющие пещеры? — спросила девушка.

Потолок поплыл и превратился в мерцающий свод, рядом тихо шелестела подземная река…

Сона придвинула кресло ближе ко мне и села. Некоторое время мы молча любовались голубыми огоньками, отражающимися в воде. Потом она потёрла пальцами виски.

— С чего бы начать…

— С начала.

— И верно, Роди. Ты же никуда не торопишься? — ее смех пугающе натурально отразился от виртуальных сводов.

…

Сонара откинулась в кресле и закрыла глаза.

— Начало было давным-давно, когда люди еще только-только начали осваивать Солнечную систему и активно искали признаки инопланетной жизни. Романтическое было время… Сигнал сперва поймала исследовательская станция на Ганимеде. Но там уже лет сто пятьдесят как фиксировали радиоизлучения заряженных частиц в магнитосфере. От него почти отмахнулись, приняв за обычные помехи, пока кто-то случайно, как это обычно бывает, не заметил довольно сложную последовательность. Записи передали на Землю, но тогда не хватало технологий и знаний, чтобы его расшифровать. Наверняка про это даже писали, но ведь люди мало интересуются подобными вещами, — она улыбнулась. — В общем, он так и остался очередным загадочным явлением. А потом, ты знаешь, что произошло, угроза войны, Объединение, скачок прогресса, установление гегемона Корпорации в сфере космических и не только исследований…

С приходом Корпорации подход к исследованиям изменился, они искали все более эффективные способы освоения планет. И… ты же знаешь этот фетиш с терраформированием, раз уж мы не нашли пока братьев по разуму?

Я кивнул. Как-никак я тоже работал на Корпорацию.

— Но ведь они пока ничего не достигли толкового?

Сона усмехнулась.

— Как сказать… как сказать. Работы в этом направлении не прекращаются, но все упирается в отсутствие достаточно мощного источника энергии для преобразователей планетарных структур и создания атмосферы.

— И этот источник должен быть мобильным и достаточно компактным, чтобы была возможность перемещать его между планетами. Но как с этим связан сигнал с Ганимеда и Стекляшка?

— А так, — Сонара открыла глаза и посмотрела на меня. — Тридцать или чуть больше лет назад по стандартному времени, один из разведывательных звездолётов глубокого космоса наткнулся на весьма необычный космический мусор. Размеры его в масштабе иных тел были ничтожно малы, но внимание команды привлек его необычный вид и цвет.

— Кусок опалита?

— Довольно большой, если сравнивать с теми, что мы находим здесь.

— Дай-ка подумать… И глубокий космос очевидно разведывали где-то поблизости? Текс не говорил, что он бывал на орбите Стекляшки. Он, наверное, был очень молод? Сигнал, очевидно, расшифровали и там были координаты.

Сонара оценивающе взглянула на меня и уважительно кивнула.

— Да, очень интересная последовательность, я видела отчёты и слушала записи, — она привстала в кресле и потянулась ко мне. — Это музыка, Роди. Необычная, неземная, многие высоты мы не в состоянии услышать, только увидеть волновое отображение экране, но это музыка! Я была очарована! Если бы ты ее слышал!

Тонкие пальцы легли на мою руку на подлокотнике. В темных глазах Соны как в воде отразились голубоватые искры. И я понял, что она такой же фанатик, как мы с Верой. "Не тот ли стеклянный звон, что я слышу теперь почти постоянно?" — хотел спросить я, но промолчал.

— Они просили о помощи. Естественно, чтобы определить это, ушли годы. Приблизительные координаты установили путем восстановления архивных данных со спутника, поймавшего сигнал.

— Но почему это держалось в таком секрете? Ведь никто ничего не знал об экспедиции…

— Ты думаешь, о нашей людям что-то известно? Корпорация умеет хранить свои секреты. Тем более кусок опалита, когда его доставили на Землю оказался настолько интересным, что данные засекретили даже от тех, кто занимался его непосредственным изучением.

— Но, смотрю, не от тебя?

Сонара убрала руку, взгляд потух, и я опять обозвал себя дураком.

— Мне рассказали только тогда, когда я вошла в состав группы, занимающейся созданием и программированием Хоуп, — сухо сказала она. — Естественно я должна была подписать документы о неразглашении.

До меня начало доходить.

— При создании Хоуп использовался тот самый опалит, что приволокли из разведки?

— Ну вот видишь, мне даже не нужно много разглашать, ты сам догадываешься. Поэтому я удивлена, что тебя не подключили к исследованиям еще на Земле.

Пришла моя очередь пожимать плечами.

— У Корпорации достаточно специалистов и лабораторий. Видимо я был недостаточно компетентен. А может быть им был нужен тот, кто ничего не знает.

— Да… в этом есть смысл, учитывая, что… Но обо всем по порядку.

Сона снова откинулась на спинку кресла.

— Станция не была изначально спроектирована для Стекляшки. Ее создавали в рамках проекта терраформирования, но он застопорился, а тут подвернулась вся эта история.

Космическая находка оказалась очень занимательной, хотя и немного разочаровывающей, потому что, проделав такой путь, разведчик не нашел ни признаков жизни, ни останков цивилизации, ничего. Корпорация решила свернуть эту историю, когда опыты, проводимые с опалитом дали странные результаты. Понимаешь, они не сразу поняли, что эта штука является носителем информации. Пока кто-то не вспомнил про сигнал и не связал воедино кусок льдистого стекла и частоты колебаний. Думаю, то, что касалось структуры, тебя бы заинтересовало больше. Я же только знаю, что в целом она была неравномерной, но упорядоченной. С чем бы сравнить… это было похоже на расположение нервных волокон в мышечной ткани.

Я скептически улыбнулся, но тот, кто обитал на кромке сознания откликнулся на это тонким звоном.

— Хотел бы я посмотреть на такое. Так что, он оказался живым?

Сонара покачала головой.

— Не в традиционном смысле. Скорее это было частью чего-то большего, весьма похожего на искин.

"Крисалис. Мой крисалис…" Слово родилось высокочастотным звоном и трансформировалось в человеческую мысль. Чтобы скрыть внезапное вмешательство, я потер руками лицо и твердые как мозоли шрамы, царапнули мне лицо, напомнив, с чего все началось.