— Это слюда, — пояснил маг, отслеживая мой взгляд. — Камень такой, слоистый. Его можно на пластинки раскалывать, а пластинки вместо стекла в окна вставлять.

Ну, стекла тут нет, оно понятно. Но я обратил внимание, что железом народ тоже не пользуется. У стариков, которых мы встретили, на поясе висели короткие каменные ножи. Таким оружием даже овцу не зарезать. Разве что шкуру с нее снять, или гриб подрезать.

После пинка, что выдал барону гнедой, мы добирались до поселения олкенов не день, и не два, как предполагал маг, а целых три. И не шли, а ковыляли. Барон не мог держаться в седле, а мне, естественно, тоже пришлось идти пешком. Было бы неприлично, если бы я ехал, а мой друг шел пешком. Ну да, именно друг, потому что других-то у меня нет. А то, что Габриэль проявил слабость и рычал на меня всю дорогу — такое бывает. Как бы это выразиться по-умному? Ну да, так бывает у людей, имеющих склонность к выпивке и лишенных возможности удовлетворить свои желания. Сам, помнится, в состоянии похмелья готов был на все, чтобы заполучить кружку-другую пива.

Но как бы то ни было, мы дошли до поселения — из земли торчат только крыши, покрытые дерном, над которыми клубится дым. И уже на подходе нас встретили легендарные олкены. Впрочем, ничего примечательного я пока не заметил. Мужчины одеты в шерстяные штаны и длинные рубахи, подпоясанные яркими шнурами, а женщины поголовно в длинных юбках и серых блузках. А я ждал набедренных повязок и шкур, накинутых на плечи. Так что, люди, как люди. То, что здесь преимущественно старики и дети лет до пяти-шести, это тоже нормально. Если они скотоводы, то остальные пасут овец на дальних пастбищах — трава-то, несмотря на позднюю осень, во всю растет. А может, здесь круглый год так?

Но что удивило, так это то, что хозяева не спросили — кто мы такие, зачем пришли? Странно.

— Нас долго здесь будут держать? — спросил я, усевшись на собственный лежак. Тряхнул ближайшую шкуру, ожидая, что в ней скопилась пыль и мне придется для начала все хорошенько выколотить. Но нет, все чистенькое.

— Держать? — не сразу понял маг, а потом, когда до него дошел смысл вопроса, пожал плечами: — Кто знает? Может и день, а может и месяц. Олкены — народ неспешный. Пока то да се, пока еще присмотрятся к нам. Вернее — к тебе. Меня-то здесь уже видели.

Торчать целый месяц в этой норе мне никак не хотелось, но коли придется, то деваться некуда.

— А сколько раз ты здесь был?

— Раз пять, это точно, — ответил маг. — Но я тогда помоложе был, не уставал так. И обоз у нас был, а в нем вино.

Ишь, упрекает.

— Совсем тяжко? — с сочувствием спросил я. Наверное, мне все-таки было немного стыдно, что я не стал брать обоз.

— Да я, вроде, уже и не хочу, — гордо заявил барон. Но немного подумав, сник и горько вздохнул. — Нет, все равно скучаю по доброй выпивке. Юджин, ты мне так толком и не сказал — почему ты не взял обоз?

Ну вот, опять за рыбу пфенниг. Придется отвечать. Признаваться, так сказать.

— Сколько бы мы прошли, если бы были с обозом? — спросил я.

— Если не торопясь, то два месяца, — ответил маг.

— А могли бы и дольше. Два месяца туда, два обратно, да тут еще сколько-то… А мне потом еще домой возвращаться. Этак, я бы полгода, а то и год проболтался.

— И что такого? — недоумевал маг. — Подумаешь, какой-то год. Понимаю, для Деметрия сейчас невозможно отлучаться на такое время, но ты-то ничем не обременен. Неужели боишься, что Кэйт тебя не дождется? Так супруга твоя — женщина верная.

Похвалив мою жену, Габриэль вставил-таки шпильку:

— В отличие от тебя…

Я ничего не стал отвечать. Про то, что я не слишком верный супруг, я и сам знаю. Другое дело, что сам-то я никаких действий для этого не применяю, за женщинами не бегаю, а все как-то само-собой получается.А что касается моего желания вернуться пораньше, то пусть Габриэль сам догадывается. Маг он, или кто? Или из-за нехватки спиртного у него пропала способность соображать?

— Так говоришь, месяц здесь сидеть? — вздохнул я.

— Ну да, мы тут посидим, к нам присмотрятся, — подтвердил маг. — Потом тебя или меня позовут к себе старые женщины.

— Старые женщины?

— Ага, — кивнул барон. — Старые женщины — они здесь всем управляют. Мертвая женщина не станет во все дела вникать, верно? А старухи тебя позовут, расспросят, зачем ты пришел, а уж потом решат — достоин ты или нет отправиться на встречу с их верховной правительницей, а заодно и богиней.

— Которая Мертвая, но не совсем, — хмыкнул я.

— Она самая. Я сопровождал еще дедушку герцога, потом отца. И два раза самого Деметрия. Но я здесь ничего сказать не могу — сам я никогда с правительницей не встречался, мне это без надобности было.

Вообще-то, с одной правительницей барон встречался. Но это не существенно. Подозреваю, что жена герцога не подозревала, что станет какой-то там Мертвой Женщиной. А если и подозревала, то это все равно, немного другое. Но сейчас есть иной, более важный вопрос.

— Скажи-ка, господин барон, а у олкенов принято кормить гостей?

Не успел Габриэль раскрыть рот, как в нашу полуземлянку вошел невысокий старик с корзинкой в руках. Следом за ним второй — с кувшином и двумя кубками.

Старики поставили все на стол и удалились, не говоря ни слова.

Габриэль вскочил с лежака и подскочил к кувшину, словно заяц, узревший капусту.

— О, пахнет пивом! — радостно сказал маг. Его лицо приобрело мечтательно-счастливое выражение. Габриэль цепко ухватил посудину, налил себе полный кубок и стремительно его опорожнил.

Мне едва удалось совладать с собой, чтобы не засмеяться, потому что выражение лица старого мага сменилось с абсолютно счастливого на разочарованное. Грех смеяться над чужим горем.

— Квас… — едва ли не плача пробормотал барон.

А вот у меня, пока я не попробовал каву, квас был любимым напитком. Наверное, где-то в Швабсонии до сих пор настаивают «Пойло старого наемника», да еще и не делятся со мной прибылью.

Я же, в отличие от барона, торопиться не стал. Выпил половину кубка, а потом полез в корзинку. Вытащив провизию, принесенную старичками, радостно крякнул — тут было и холодное мясо, и сыр, и лепешки. И даже — увесистая головка чеснока. Не скрою — за время пути мне самому осточертела похлебка моего собственного приготовления. Подумал, что следовало бы взять с собой тот же чеснок, специи какие-нибудь, чтобы хоть как-то разнообразить крупу и сушеное мясо. Не забыть бы прихватить все это на обратном пути.

— Присоединяйтесь, господин барон, — радушно предложил я, разделывая головку чеснока на зубчики, а потом начиная сдирать с них шкурку. Баранина с чесноком — это прекрасно.

Габриэль подсел поближе, ухватил половину лепешки и сыр, но жевал вяло.

— Ну отчего они не принесли хотя бы пиво? — в сердцах высказался маг.

— Вы же сами мне говорили, что олкены не варят пиво и не гонят шнапс, — напомнил я.

— Нет, ну ведь могли бы! — произнес фон Скилур. — Если они умеют варить квас, то что им стоило сварить пиво?

Не стал объяснять Габриэлю, что квас не варят, а настаивают, но если его настаивать подольше, то выйдет бражка. Скажу, а барон применит какое-нибудь колдовство и превратит замечательный напиток в вонючее пойло.

На лице у двоюродного дедушки владетельного герцога и одного из сильнейших магов Силингии обозначилась такая скорбь, что мне снова захотелось посмеяться. Габриэль был похож на ребенка, обманувшегося в своих ожиданиях.

Мы поужинали, а потом улеглись спать. Перед тем, как улечься, я хотел выйти и проведать Гневко, а потом решил, что чрезмерная забота опять оскорбит моего жеребца. К тому же, здешний народ вряд ли способен обидеть гнедого, а если здесь волки, так им же хуже.

Утро началось странно. Для меня, по крайней мере. Не помню, когда я в последний раз не услышал, чтобы в дом вошли посторонние? И, неважно, что это чужой дом, а женщина, которая вошла, явно не была посторонней. Важен сам факт.