Вскоре заметил, что стало светлее. Но это не значит, что наступило утро. Совсем нет. Просто впереди горел большой костер. Вокруг него тоже плясали гномы в шапочках с колокольчиками, наполняя пространство странным звоном. Нет, все-таки снова Элли. Только не разглядеть, кто это: жевуны? Мигуны?

Меня подняли и кинули на что-то холодное. Видимо, на алтарь. С десяток гномов остались меня держать, а остальные завыли:

— О, великая богиня, прими в дар этого чужестранца и не гневайся на нас!

— Опять, — послышался усталый голос, и надо мной склонилась красивая девушка.

— Мама? — уставился я на неё. То есть, не моя мама из земного мира, конечно, а настоящая, с портрета в избушке Яги.

— Венислав? — осторожно уточнила девушка, ничуть не изменившаяся со времен портрета.

— Да.

— Отпустите его! Пошли вон!

Гномов тут же как ветром сдуло, а незнакомка сняла с меня путы, помогла освободиться и прижала к себе.

— Венислав! — гладила по голове. — Мальчик мой, как ты вырос! Дитя мое!

Я сам ошалело смотрел на неё и не верил своим глазам. Что-то большое и теплое поднималось из самого сердца. Это действительно моя настоящая мама? Но как? Откуда она здесь взялась? И почему все думают, что она умерла? А гномы называют её богиней? Но сейчас я не знал, с какого вопроса начать. А мама тихонько плакала, прижимая меня к груди, и шептала что-то, чего я не мог разобрать, но даже от самого шепота становилось теплее.

— Как ты здесь очутился?

— Как ты здесь очутилась?

Вопрос прозвучал одновременно, и я рассмеялся, а мама смахнула слезинки с глаз.

— Наверное, лучше мне первой. — Она подала мне обе руки, отвела в сторону от алтаря и усадила на поваленное бревно, служившее здесь скамейкой. — Понимаешь, я родилась не на Земле в привычном тебе смысле слова, а в мире Бабы Яги, и только в десять лет вместе с матерью попала в ваш мир. На нас шла охота. Мама погибла, я осталась. Встретила твоего отца, мы полюбили друг друга, а потом он исчез. Незадолго до родов меня нашли. Я успела подарить тебе жизнь, но пересекать грань в младенческом возрасте опасно, и я внушила всем, что умерла. Тебя усыновила моя подруга, а я ушла за грань. Вот только я — не Яга, и моя сила не была полностью пробуждена. Меня вынесло в этот мир, прямо на поляну. Гномы решили, что я богиня, раз явилась с неба. А на самом деле я просто тут застряла и потеряла магию.

— Видимо, поэтому тебя и не смогли найти, — тихо сказал я, вглядываясь в незнакомые, и одновременно родные черты лица.

— Видимо. — Мама опустила голову. — Горюн-камень выпил из меня силу.

— Горюн-камень? — Я подскочил на ноги. — Ты знаешь, где он? Мне необходимо его найти!

— Конечно, знаю, — печально улыбнулась она. — Это на нем ты лежал, дорогой. Для местных жителей он является ритуальным. Я была ранена, когда попала в этот мир. Моя кровь оросила камень, и, как видишь, я стала обычным человеком. Но твоей крови на нем нет, и твоя сила остается при тебе. Так что ты сможешь уйти. Но зачем тебе горюн-камень?

— Долгая история, — покачал головой.

— Я никуда не тороплюсь.

Пришлось рассказывать. О том, как едва не погиб в своем мире. О том, как очутился в избушке Бабы Яги. О Руславе и Ваське, Черновее и Черногоре. Мама внимательно слушала, изредка хватаясь за голову, а я перешел к путешествию за горюн-камнем.

— С ума сойти! — только и сказала мама. — Ты настоящий герой, Веник.

— Да скажешь тоже! — смутился я. — Нашла героя. Нет, дело не в этом, просто я хочу сберечь то, что для меня дорого. И это мир, в котором существует доброе волшебство. Вот только горюн-камень что-то великоват. Как бы мне его забрать?

— Зачем тащить весь камень и оставлять гномов без алтаря? — хмыкнула мама. — Взгляни, вокруг горюна полно маленьких осколков, которые сохранили его силу. Выбирай любой.

И правда! Я, на всякий случай, нашел несколько осколков побольше и бережно спрятал в карман, где еще оставался мякиш хлеба. Вот оно, то, зачем я пришел. Пора в обратную дорогу.

— Ты ведь пойдешь со мной? — спросил у мамы. — Я умею открывать грань и отведу тебя в родной мир.

— Я не знаю, Веник. — Она пожала плечами. — Здесь я кто-то, а кем буду там? Без силы, без дома.

— Прошу!

Мама огляделась по сторонам, видимо, решаясь. Уверен, она пошла бы со мной, но вдруг со всех сторон высыпали гномы.

— Не бросай нас, мудрейшая! — причитали они. — Как же мы без тебя? Останься!

— Вот видишь, Веник, я им нужна, — сказала мама. — А у тебя есть родители, которые воспитали. Есть Баба Яга, твои друзья. Прости, сынок, но я остаюсь.

— Скажи хотя бы, как тебя зовут. — Я отвел взгляд, чувствуя, как внутри будто проворачивается нож.

— Светлана, — ответила она.

Светлана… Хорошее имя.

— Но может, все-таки…

— Нет, милый, — вздохнула мама. — Прости, но нет. Человек ко всему привыкает, и я привыкла здесь. Но если у тебя будет возможность хоть изредка меня навещать, я буду счастлива.

Я замолчал. Что тут еще скажешь, когда все слова пусты? Старался только наглядеться, запомнить, и радовался, что она была. Моя настоящая мама.

Теперь вставал другой вопрос — как же мне добраться обратно до грани? Снова миновать циклопа, чибисов? Я достал из кармана мякиш хлеба и покатал в пальцах.

— Что это у тебя? — спросила мама.

— Баба Яга дала, — ответил я. — Только не знаю, что с этим делать.

— Попробуй кинуть наземь, — посоветовала она. — Что-то и получится.

Я швырнул мякиш под ноги. Он вдруг начал расти, расти — и превратился в большой пышный каравай. Но зачем он мне? Я поднял каравай с земли, чтобы не запачкался. Видимо, так Яга решила вопрос моего пропитания, хотя и чувство голода пропало после таких новостей.

— Летит кто-то, — вдруг сказала мама, поднимая голову, и черная тень накрыла поляну.

— У вас тут свежим хлебушком пахнет! — донеслось сверху, и на поляну спланировал Змей Горыныч.

А вот и мой транспорт…

— Змей! — кинулся к нему на шею номер один.

— Веник, снова ты? — пыхнул паром тот. — А я-то думал, тебя уже кто-нибудь сожрал. Рад, что ты живехонек. Ну так как, поделишься хлебушком?

— Поделись, не будь жадиной, — добавила вторая голова.

— Не будь, — буркнула третья.

— Хорошо, — согласился я. — Поделюсь, если ты доставишь меня к грани.

— К грани не получится. — Змей пыхнул в лицо. — Там какие-то волнения, так что прости, приятель. А вот к лесу заповедному доставить могу.

Лес! А там Серый волк, который обещал помощь.

— Идет! — ответил я. — Ты доставляешь меня к лесу, я отдаю тебе каравай.

— Так полетели, время не ждет.

И Горыныч забил крыльями, едва не сбив меня с ног.

— Подожди.

Я обернулся к маме. Она вытирала мокрые от слез глаза.

— Мы скоро увидимся, — пообещал ей и себе. — Главное — победить Черногора, а там Яга откроет грань, и мы придем вместе.

— Береги себя, мой мальчик. — Мама крепко прижала меня к груди. — И не геройствуй выше меры, выживи, прошу.

Я улыбнулся, дал поцеловать меня в щеку и забрался на Змея Горыныча, придерживая каравай.

— До встречи! — закричал, поднимаясь над землей.

— До встречи! — Мама махала мне рукой. Вокруг неё начинали собираться гномы. Они тоже махали, что-то кричали, но я уже не мог разобрать, что именно. Мы летели вперед. Над горой, возле которой обосновался Змей Горыныч. Над жилищем циклопа — я заметил, что ему все-таки удалось сломать дерево, и теперь из земли торчал некрасивый пенек. Вперед и вперед, пока не показались верхушки вековых деревьев.

— Идем на снижение, — отрапортовала третья голова, и я крепче вцепился в шею Горыныча, а он ушел в крутое пике, и на землю я едва сполз, упал, пытаясь отдышаться, нащупал горюн-камень в кармане и закрыл глаза.

— Ты живой? — лизнул меня раздвоенный язык.

— Живой, — просипел я. — Спасибо, змей. Каравай твой.