— Думаю, сможет, — ответил я. — Да и выбора у нас маловато, Васька. Надо их помирить, иначе Руслав так и останется вороном до конца своих дней. Тебе не показалось, что между ними есть чувства?

— Чувства-то есть, — подтвердил кот, — да гордости многовато.

— Ты ведь слышал, что рассказывала Хельга Марфе, — говорил, входя с котом в избушку. — Из-за чего она Руслава прокляла? Хотелось бы услышать её версию произошедшего.

— Сам видишь, наш ворон хорош собой, — в голосе кота послышалась усмешка. — Девицы на него заглядывались, а Хельга приревновала. Думала, пусть он тоже поревнует, а оказалось, что Руслав страшен в гневе. Помолвку разорвал, уехал. Она его, конечно, отыскала, помириться хотела, но в итоге наговорили они друг другу с три короба, рассорились, и Хельга в сердцах пожелала век ему вороном быть, пока жениться не согласится.

— Подожди. — Я уцепился за догадку. — «Пока жениться не согласится». Может, сама свадьба и не нужна? Только согласие?

— Возможно. Мудрая мысль, Веник, — поддержал кот. — Вот только, сам понимаешь, согласие должно быть искренним. А Руслав гордый, обида в нем сильна. Не согласится он.

Я бы тоже обижался, если бы меня в вороньем теле заперли.

— И сколько он уже так? — спросил кота.

— Лет пять, — подтвердил тот мою догадку. — Так что, сам понимаешь, теплых чувств в нем мало.

Да уж, я понимал. Но надеялся, что они с Хельгой вместо того, чтобы окончательно рассориться, придут хоть к какому-то ладу. Оба ведь мучаются. И кажется мне, Хельга не потешаться приходит. Страдает она. Потому что любит? Или я ошибся?

— Давай спать, — зевнул кот. В эту минуту дверь избы хлопнула, и на спинку стула примостился ворон. — А вот и Русик вернулся. Здравствуй, крылатый.

— Закр-рой р-рот, — каркнул ворон.

Да, лучше его сейчас оставить в покое. Я пожелал обоим доброй ночи и лег, только сон не шел. Как часто мы совершаем ошибки, ссоримся с родными, не задумываясь о последствиях. А что потом? Ведь ради гордости мы теряем нечто большее — любовь и теплоту.

Пробуждение, по традиции, вышло фееричным. В этом мире нельзя было рассчитывать, что проснешься, потянешься, повернешься на другой бок… Вот и в этот раз под окнами послышалось:

— Эй, вы, в избе! Выходите, если жизнь дорога.

И голос такой знакомый. Я спросонья не сразу понял, кому он принадлежит, но когда в голове прояснилось, узнал. Кощей. Вот уж кому неймется! Точно что юношеский максимализм, как выразились мои помощники. Пришлось подниматься, одеваться и тащиться на улицу. У Кощея уже появились благодарные слушательницы в лице Марфы и Хельги, вот только он их будто не замечал. Видимо, Хельга постаралась.

— Зачем пожаловал? — спросил я, появляясь на крылечке.

— Ты! — Кощей перешел на высокие ноты, а я думал: это же надо! Великий злодей, а ведет себя, как подросток. И тушь на левом глазу размазалась. — Ты, тать проклятый. Это что такое?

И что-то… Нет, кого-то приподнял с земли. Я с трудом узнал князя Булата, которого все мы ждали. Под глазом у князя была не тушь, нет, а внушительный фингал, губа разбита, волосы спутанные.

— Что это с ним? — спросил я.

— Вот это вот чудо, — фыркнул Кощей, — явилось ночью меня убивать и требовать вернуть царевну Марфу. Я попытался ему объяснить, что у меня продвинутые демократические взгляды, и царевен я больше не краду. От них изжога и гастрит.

Ой, кажется, Яга своим чтивом еще и делилась с соседями. Чую влияние нашего мира.

— Как изжога? — всплеснула руками Марфа.

— А вот так, милочка, — все-таки заметил её Кощей. — Вы читали, что все болезни от нервов? Понервничали, а желудок и того. Зачем мне это надо? Я нахожусь в почтенном возрасте, недалеко до седин.

Я едва сдержал смешок, учитывая, что Кощей казался младше меня.

— И тут меня будят посреди ночи, тыкают мечом, говорят, и без Бабы Яги обошлись. Вот я и понял, кто этого ненормального на меня натравил.

— А это вообще кто? — спросила Марфа.

— Жених твой, — ответил я.

— Что? Но он же не подходит ни под один пункт! — возмутилась царевна.

— И что с того? Может, он человек хороший?

— Хороший или нет, а у меня от него мигрень! — выпалил Кощей. — Забирайте своего князя, и попрошу впредь меня в свои злодейские дела не втягивать, мне личных хватает. Счастливо оставаться.

И пошел прочь, бросив Булата под ноги Марфе.

— Я нашел тебя, царевна, — улыбнулся тот счастливо, щеголяя выбитым зубом.

— Эм-м-м, — выдала Марфа.

— Вот и познакомились, — радостно заключил я. — Князь Булат из Терпегории, приехал тебя спасать, не побоялся Кощея и вступил с ним в бой. Видишь, пострадал из-за своей любви.

— Вы прекрасны, — пробормотал Булат. Видимо, ему хорошо прилетело по голове от Кощея.

— Но он мне не нравится, — заявила Марфа.

— Послушай, я обещал тебе кандидата? Вот он, кандидат. Хочешь — забирай, не хочешь — оставляй здесь и возвращайся к папеньке. Скажи, судьба тебе в девках жить.

Марфа хлюпнула носом и залилась слезами, Хельга бросилась её утешать, а я оттащил Булата в холодок. Не хватало еще, чтобы на солнце хуже стало. Сбегал в избушку, с помощью Васьки отыскал лекарственные снадобья Яги и влил их в рот пострадавшего. Тот задышал ровнее и даже попытался сесть. Я прислонил его к дереву, а сам пошел к Марфе. Та уже не ревела, только вытирала глаза кружевным платочком.

— Не люб он мне, — заявила тихо. — Отвези меня к отцу.

— Хорошо, как скажешь, — ответил угрюмо. — К отцу так к отцу. Идем, Сивку позову, он нас мигом домчит.

Хельга посмотрела на меня неодобрительно. А я что, сваха? Марфа тоже хороша. С порога: люб, не люб. Она Булата совсем не знает, даже не разговаривала с ним, а уже кочевряжится. В этом вся женская суть. Стало почему-то обидно: не за себя, за Булата. Пусть и из-за моего пинка, но ведь поехал спасать глупую девчонку, к Кощею пробрался, вызвал его на бой. А теперь сидит в тенечке едва живой, и никому его смелость не нужна.

— Не надо, я сама дойду! — Марфа задрала нос.

— Дело твое.

Царевна пошла по тропинке прочь. Я сделал несколько шагов за ней и тихонько позвал:

— Леший, проследи.

— Хорошо, — донесся шелест. Что ж, теперь можно быть уверенным, что Марфа доберется до дворца. Булата я, так и быть, сам домой отправлю, когда ему лучше станет, а пока что видеть никого не хотелось, и я с грохотом закрыл дверь в избу, размышляя о женском вероломстве и коварстве.

— Зря ты, Веник, девушку обидел, — высказывал Васька.

— Она сама виновата, — огрызался я.

— И что с того? Марфа к тебе со всей душой, а ты… Сердцу ведь не прикажешь, за минуту не влюбишься.

— Зато минута позволила Марфе понять, что Булат ей не нужен. В этом вся женская суть, Василий. Не соответствуешь хоть малейшему пункту требований, и все, до свидания. Можешь даже не подходить. Плавали, знаем.

— Да ладно тебе. — Кот снова выступал в нашей избе в качестве дипломата. — Было бы, о чем печалиться. Что, девушка в вашем мире бросила?

— Какое там бросила? Даже шанса не дала, — угрюмо ответил я, вспомнив свою неудачную любовь в начале первого курса. Светка сразу дала понять, что ничего между нами не получится, потому что я, мягко говоря, не мужчина её мечты.

— Не равняй всех женщин под одну гребенку, — посоветовал Васька. — Просто тебе не повезло. Вот увидишь, будут и другие.

— Будут, — кивнул я. — Только сейчас не повезло Булату, а я так, рядышком стоял.

Дверь в избушку скрипнула, и на пороге появился Булат. Синяк исчез с его лица. Видимо, Хельга постаралась. Он твердо держался на ногах и не напоминал трухлявую колоду.

— Добрый день, хозяева, — поклонился нам, а избушка подпрыгнула. Видимо, здороваясь.

— Здравствуйте, князь, — ответил я. — Как видите, царевна спаслась и без вас. Сейчас следует к батюшке-царю.

— Вижу, господин Яга, — сказал тот. — И последую за ней. Хотел только спросить, как так вышло с Кощеем.