Офелия мягкая и теплая под моими прикосновениями. Она великолепна. Любой мужчина был бы счастлив быть с ней. Меня убивает мысль о том, что, когда все это закончится, мне придется отпустить ее.

Я не могу держать ее рядом. Эта опасная жизнь не для нее. Она заслуживает лучшего.

— Не волнуйся. Здесь ты в безопасности.

— Что произойдет, когда они узнают его имя от "Большого Папочки"?

— Этого не произойдет. Мы найдем его. Тогда мы разберемся со всем остальным.

— И как только ты это сделаешь, ты не причинишь ему вреда, верно?

— Нет, пока он не откажется от наркотиков и грузовика.

— Ты обещаешь?

— Я не полный бессердечный ублюдок, детка.

— У тебя есть счеты, которые нужно свести. Он, вероятно, не знал, во что ввязался. Он просто тупой пьяница в свой лучший день.

Моя девочка на грани потери рассудка. Ее глаза дикие, дыхание прерывистое, а пальцы впиваются в мою кожу. Черт, если это не вызывает у меня желания погрузиться глубоко в нее. Когда я поднимаю голову, она смотрит на мои губы.

— Не надо, — предупреждаю я ее. — Не ищи ему оправданий.

— Он все еще мой отец. Я не хочу, чтобы он умер.

— Да, дорогая. Я знаю, — я держу ее крепче.

Горькая правда в том, что мне было плевать на то, что я в постели с картелем, кроме как выбраться из него. Я буду рад выйти из игры с наркотиками. Это становится слишком сложным и опасным. Этот клуб должен зарабатывать собственные деньги. Заключать свои собственные сделки. Те, которые не запятнаны кровью жертв картеля.

— Как это работает? Эта посылка.

— Иногда мы забираем грузы из Мексики, но никогда не занимаемся этим исключительно самостоятельно. Вот почему мы платим таким людям, как твой отец, за то, чтобы они водили наши грузовики.

— Значит, такие люди, как мой отец, берут на себя ответственность, если их поймают или что-то пойдет не так?

— Ага.

— Так ты его подставил?

— Это не так, и ему платили приличную сумму денег.

— И тебя это устраивает? Мужчины, отчаянно нуждающиеся в деньгах, жаждущие любой кости, которую вы им бросите, даже если это означает пожизненное заключение.

— Нет. Большинство мужчин нехорошие люди, Офелия. Твой отец не чертовски святой. Что я точно знаю, так это то, что я не хочу иметь дела ни с кем из них.

— Тогда зачем это делать?

— Почему кто-то что-то делает? Деньги. Корень всех зол.

— Что произойдет, если ты вернешь его?

— Если твой отец сдаст груз, я верну его владельцам. Клуб получит свою долю, и все выиграют.

— Я имею в виду, что происходит между мной и тобой? Когда все это закончится, что останется с нами?

— Где ты хочешь, чтобы он оставил нас?

— Я не знаю. Ты меня пугаешь. Мне страшно быть с тобой, но я не уверена, что хочу, чтобы все это закончилось.

— Чего ты хочешь прямо сейчас?

— Забыть, что я — это я, а ты — это ты. Делать вид, что у нас нет всех этих проблем. Что никакой угрозы нет. Эти злые люди не придут за мной.

— Я один из тех плохих людей.

— Возможно, но я думаю, что в тебе есть и хорошее.

Ее рот встречается с моим, и на этот раз мы двигаемся мягче, даже медленнее.

Это очень похоже на занятие любовью, как будто я умею делать что-то еще, кроме траха.

Через час мне снова звонит Тиран.

— Мы столкнулись с проблемой.

Я смотрю на спящую Офелию, лежащую в моей постели обнаженную и тщательно оттраханную.

— Расскажи мне об этом.

— Кто-то действительно не хочет, чтобы мы нашли этот груз. Нашел Дэйва и его женщину, изрезанных, как чертовы рождественские ветчины.

— Картель?

— Ты думаешь, они пошли бы на такие неприятности, чтобы украсть свой собственный груз?

— Ты думаешь, что это Развратные Грешники вторгаются на нашу территорию?

— Похоже, это их дело рук, — стук. Стук. — Вытащи свой член из своей женщины. Церковь в десять, — кричит Тормент, стуча во все двери, чтобы предупредить братьев.

— Считай, что ты сначала позвонил Презу.

— Мне пришлось. Были заказы.

— До скорой встречи, — я завершаю звонок. Что бы еще ни было сказано, я выслушаю это вместе со всеми в церкви.

Проведя пальцем по опухшим губам Офелии, я улыбаюсь посреди разверзшегося ада. Потом я вспоминаю, что мне придется рассказать ей о ее отце. Поверит ли она, что мой клуб этого не делал?

— Детка. У меня назначена встреча, но я вернусь, как только смогу, — я целую ее, и мой член дергается от волнения, готовый воссоединиться с ее киской.

Она почти не шевелится. Я измотал ей задницу.

— Я вернусь, — повторяю я. — Если тебе нужно будет что-то, то я поручу Кидду об этом позаботиться.

Кажется, она понимающе кивает.

Я поднимаю джинсы с пола и бросаю последний взгляд на женщину в моей постели, ненавидя то, что именно я разобью ей сердце, когда сообщу новости о ее старике.

Я пол ночи ждала возвращения Хиро. Этот парень Кидд принес мне сэндвич, но я не могу есть. Эта сука Люси, наверное, плюнула туда. Кроме того, у меня такое чувство, что произошло что-то ужасное. Кое-что, касающееся моего отца. Потенциальный клиент сказал, что ничего не знает, но я сомневаюсь, что он рассказал бы мне, если бы знал, если бы Хиро не сказал ему об этом.

Хиро. Мысль о нем заставляет меня улыбнуться, хотя этого не должно быть. Он привел меня сюда как свою пленницу, а затем заплатил часть денег, которые, по его словам, должен мой отец. Это слишком много для обработки. Потом мне пришлось снова пойти и переспать с ним, как какой-то наркоманке. Как будто я попробовала его член и влюбилась в его волшебный член. Что со мной не так?

Он опасный человек, обязанный людям хуже, чем его клуб, если это вообще возможно. Я слышала много слухов о Королях Анархии. Однако из-за картеля эти парни по сравнению с ними кажутся мальчиками из хора. Конечно, обе организации убивали людей. Только я никогда не слышала, чтобы короли причиняли вред невинным людям. Во всяком случае, не намеренно. Картель однако. Им плевать, кто станет жертвой их уличных войн.

Не могу поверить, что сравниваю этих двоих и защищаю Хиро, как будто он оправдывает свое имя.

Он хочет убить моего отца.

Я потеряла рассудок. Я имею в виду, он сказал, что постарается ему помочь. Могу ли я по-настоящему доверять его слову? С одной стороны, он меня как бы купил. У него нет причин мне лгать. Он рассказал мне все остальное о моем отце и о сделке, которую он заключил. Даже поделился подробностями о том, как действуют наркотики, хотя ему, вероятно, не следовало мне доверяться.

Я хожу по комнате, не в силах думать ни о чем другом.

У меня такое ощущение, будто внизу живота что-то гнетет. Как будто я тону. Как будто я не могу подняться на воздух, поскольку волны продолжают загонять меня все дальше и дальше в глубины океана.

У меня полномасштабная паническая атака.

Каждый вздох — это борьба.

Дверь открывается, и взгляд Хиро встречается с моим. Я не знаю, откуда я знаю, только то, что я знаю. Мое сердце разбивается на миллион кусочков.

— Это был не я. В этом ты должна мне поверить.

Я киваю, и у меня текут слезы. Я верю ему, даже если не должна. Я не думаю, что он будет лгать. Не об этом.

— Враг нашего клуба. Сегодня вечером дом охраняется. Никто не входит и никто не выходит.

— Что?

— Детка, послушай меня. Я найду ублюдков, которые сделали это дерьмо. Я заставлю их заплатить.

— Почему?

— Потому что ты моя, и никто не трогает мою собственность.

— Я не понимаю.

— Ты моя, голубка. Моя, чтобы трахаться. Моя, чтобы защищать. Моя, чтобы любить.

Я тяжело сглатываю. Это слишком много.