Труэль вновь рассказал подробности ночного происшествия, а ректор вручил старому дракону штопор с глазным яблоком.

– Она?! – королевский дознаватель воззрился на меня. В этот раз в его глазах светилось уважение. Блоха отличилась.

Я вздернула подбородок, чтобы хоть так казаться значительнее, но дракон уже занялся рассматриванием глаза. Понюхал его и сморщил нос.

– Малендское вино? Что ж, теперь понятно, откуда такая прыть. Защитные руны тоже качественно наложены, поэтому не смог убить. Ритуал на крови Феникса проводили одновременно с дефлорацией девицы? – он перевел взгляд на Труэля. Тот кивнул.

Я отвела глаза. Теперь все будут знать, что пассия декана некромантов закладывает за воротник, а руны на ее тело нанесены в момент лишения девственности. После кивка Труэля на меня с интересом воззрился не только королевский дознаватель, но и ректор.

На мое счастье их отвлек подбежавший к нашей компании демон Палори. Досадливо сморщился, когда ректор повернулся к нему.

– Нет. Ничего. Ушел, гад. Мы все через сито протерли. Каждую лягушку осмотрели на предмет магии.

– Я думаю, его выпустил сам Бавалон, – робко вмешалась я. – Он видел меня, когда я спешила к лорду Труэлю, чтобы сообщить, что на меня напали. Мы едва с ним разминулись на узкой тропинке между могилами.

– Все понятно, – старый дракон уставился на мою шею, где все еще алел след от присоски гигантской пиявки. – Такой засос не пропустишь. Растрепанная заплаканная девица с красным следом на шее. Он быстро смекнул, что его подопечный рассекречен. И опередил нас.

– Я думаю, пересмешник вышел на берег, так как перепутал Амари с леди Бавалон, – Труэль приобнял меня за талию, видя, как я тушуюсь перед драконом. – А когда понял, решил полакомиться.

– Разберемся. Я буду ходатайствовать перед королем, чтобы леди Амари наградили за героический поступок, – он кивнул на штопор с глазом, который вновь завернул в платок. – Зрачок металлом не задет, а значит, размотать историю удастся.

Королевский дознаватель раскланялся и так же величественно удалился в сторону главного здания УПС.

– Как расшифровываются слова «размотать историю»? – шепотом поинтересовалась я.

– Магически восстановят все, что видел этот глаз перед тем, как его извлекли. Только от свежести материала зависит, как далеко удастся заглянуть. А зрачок в хорошем состоянии.

– Черт! – выругалась я. – Когда Бавалон меня душил, я извивалась ужом, и он мог заметить, что я не одета. Теперь это будут видеть все, кто поработает с глазом.

– В ванной комнате было темно, – успокоил меня Труэль. – Вряд ли тебя разглядят в подробностях. Их больше заинтересует, что было до того. Где Бавалон прятался, что делал. Прости, но сейчас меня больше волнует другое: по городу свободно гуляют двое, умеющие менять лики, и никакой зацепки, как они выглядят.

– Ты не боишься, что на нас нападут, когда мы будем ходить по лавкам?

Мы направлялись к воротам. Я оглянулась на окна первого этажа УПС, в которых маячило по стражнику. Охрану принца удвоили, но почему-то я была уверена, что Эхари найдет способ проникнуть к Ялду. Чертов гений.

Время поджимало, поэтому змееныш кинет все силы, чтобы завершить задуманное. Вряд ли он будет гоняться за мной, чтобы отомстить. Он успеет покончить со всеми врагами после внедрения в тело Ялда. А может, Бавалона, наконец, поймают и надолго закроют в королевских казематах. Но мнение Труэля я все же услышать хотела. И получила его.

– Тебя не смогли задушить и утопить в собственной ванне, хотя времени у Эхари было предостаточно. Не думаю, что он приблизится к тебе и рискнет потерять второй глаз.

На этом я успокоилась и полностью положилась на жениха.

Мы побывали в салоне, где с меня сняли мерки. Купили на время, пока шьется заказ, пару готовых платьев, нижнее белье, чулки и кое-какую верхнюю теплую одежду. По погоде чувствовалось, что на исходе последние теплые дни. Я уже сегодня почувствовала утреннюю свежесть, когда Труэль открыл окна, чтобы проветрить комнату.

Потом мы прошлись по ярмарке, где накупили всяких женских штучек, начиная от гребня для волос и заканчивая помадой с запахом клубники. В милой корзинке я несла дюжину вышитых носовых платочков. Наконец-то у меня есть свои!

Наняв повозку, мы отвезли все богатство домой, где я быстро рассовала купленное и отправилась купаться. Пора было готовится к встрече с подругой. В ванну Труэля после сегодняшней ночи мне заходить не хотелось. Я так и видела, как захлебываюсь водой с привкусом вина и шарю рукой по бортику, чтобы нащупать штопор.

Когда я искупалась и сидела перед зеркалом, расчесывая мокрые пряди, Труэлю вздумалось навестить меня. Глубокий поцелуй и мужские руки под вырезом халата настроили на романтичный манер.

Еще раз ванну мы принимали вдвоем.

Потом я собиралась так торопливо, что отказалась от обеда, чем огорчила кухарку. Кстати, теперь всякий раз, как мы встречали ее, она открывала рот и показывала нам железную коронку на самом дальнем зубе, о существовании которой пересмешник не знал, а значит не мог выдать себя за кухарку.

Таковы реалии нашего времени – никому нельзя было верить. Я успокаивала себя тем, что Баэль и Тутто будут вне подозрений. Я всегда могла пощупать их шрамы. Конечно, опознавание доставило бы некоторую неловкость обоим, но на что ни пойдешь, чтобы убедиться, что перед тобой не болотный гад и не его гениальный хозяин?

Когда я спустилась вниз, меня уже ждала закрытая карета – до дворцовой площади идти было прилично. Труэль подал руку, чтобы я забралась внутрь.

– А ты? – я повернулась к нему, видя, что он не собирается садиться.

– Я тоже буду на площади. А с тобой для подстраховки и связи отправятся эти двое, – он кивнул на занавеску, где сидели наши фамильяры.

– Я без остановки могу пролететь восемьсот метров, – похвасталась моль. Цезарь уничижительно хмыкнул. Ему явно этот рекорд на один зубок.

– Не придется лететь так далеко. Мы с Баэлем будем рядом. Цезарь найдет нас.

Раз у меня была такая надежная группа поддержки, я решила не волноваться. Что будет, то будет. Справилась с Эхари, справлюсь и с Руэллинн. Уж во всяком случае та не кинется меня душить.

Напрасно надеялась. Стоило мне покинуть карету, как на меня с радостным визгом налетела светловолосая плюшечка. Никто не говорил мне, что моя подруга отличается настолько круглыми формами.

– Она не была такой, когда вы дружили, – шепнула мне моль, забравшаяся для удобства связи под кружево воротника.

– О, Ами, ты нисколько не изменилась! – воскликнула Руэл, вертя меня в разные стороны.

– А ты стала более… женственной, – я старалась не обидеть ее. Милое лицо, вздернутый носик, яркий румянец. Платье из дорогих, но старомодных, трещало на груди и талии. Чувствовалось, что с деньгами в семье туговато.

– Да уж! Чего я только ни делала, чтобы обрести прежнюю хрупкость, а потом просто махнула рукой.

Руэл направилась к столику, накрытому под навесом. Кроме вазы с цветком, на нем стояла чашечка из-под горячего шоколада. Было похоже, что подруга ждала меня давно. Она гордо вскинула носик, прежде чем произнести фразу, поразившую меня.

– Пышечка я или нет, меня есть кому любить!

– Тебя кто-то любит? – я хотела занять свое кресло, но застыла в полусогнутом состоянии. Вопрос вышел неловким, но Руэл застала меня врасплох.

– Разве меня не за что любить? – подруга театрально задрала светлые бровки. Ее не обидели мои слова. Наоборот, она жаждала поговорить об этом. Не ожидая ответа, она плюхнулась в свое кресло.

– Ох, извини. Я думала, ты все еще сохнешь по Баэлю.

– Я поняла, что проиграла, когда на следующий же день после бала он сделал предложение тебе, – несмотря на легкость тона, в глазах Руэл мелькнула давняя боль. – Правда, папа по-прежнему не теряет надежды получить от Баэля отступные, ведь у нас… – подруга деланно рассмеялась, обрывая фразу. Явно хотела сказать лишнее, но вовремя одумалась. – Какими же мы были наивными, когда мечтали обрести счастье с братьями из дома Утах! Наши планы в одночасье рухнули. Теперь ты невеста Баэля, а я…