– Меня зовут Мария, – сказала я вслух и сама удивилась, откуда это знаю. В голову хлынул неудержимый поток воспоминаний, будто кто-то неведомый приоткрыл шлюз, позволив воде наполнить высохшее русло. От обилия воспоминаний закружилась голова. Труэль, поняв, что мне нехорошо, остановился. – Я училась в школе. Мне было четырнадцать, когда я провалилась в люк. Я его не видела, было темно, шел дождь, а я летела домой, чтобы сказать, что победила на олимпиаде по математике. Крышка крутанулась и закрылась. Меня не слушалось тело. Меня не слушался голос. Все, что я могла – это смотреть в темноту и надеяться, что меня найдут.

– Но тебя не нашли, – он снял с плеча сумку, кинул ее и Растрепу на брусчатку, а меня привлек к себе и крепко обнял.

– Нет, – меня трясло, а из глаз катились градины слез. Я представила, какое отчаяние испытывали мои родные, когда я не вернулась домой ни через год, ни через два…

– Тебе было больно? – Труэль гладил меня по спине, которую я в той, прежней жизни, скорее всего, сломала. А может, как и Амари, разбила голову.

– Нет. Я ничего не чувствовала. Мне было страшно. Последнее, о чем я думала – как будут плакать мама и бабушка, когда найдут мое тело. Если найдут…

– Тише. Все хорошо. Я рядом, – чернокнижник поцеловал меня в лоб. – Я всегда буду рядом.

Когда я немного успокоилась, он обхватил ладонями мое лицо и заставил смотреть ему в глаза.

– Не ожидал, что когда-нибудь произнесу это, но я очень благодарен пересмешнику.

– Да, я уже думала об этом. Он подарил мне вторую жизнь. И тебя, – я обняла Труэля и потерлась носом о шерстяную ткань его сюртука.

– Поэтому я не убью его, когда поймаю.

– Труэль, ты в который раз меня удивляешь, – мужской голос заставил нас обоих вздрогнуть. – На площади, на глазах у всех, ты целуешь свою студентку.

Мы оторвались друг от друга и увидели стоящего рядом с нами ректора. Хотя он старался делать серьезное лицо, его глаза смеялись. Он держал за руку невесту.

– Леди Ангелина, – Труэль поклонился девушке.

– Геля Синичкина? – осторожно спросила я.

– Да, – она растерялась. – Мы знакомы?

– Ты почти не изменилась, – я жадно рассматривала знакомые черты. – А я Маша. Мы жили на первом этаже, а вы на втором. Мы дружили и каждый день вместе ходили в школу. Помнишь, твой папа называл меня Машкой Кюри за страсть к точным наукам. А ты успокаивала меня, что однажды гадкий утенок превратится в прекрасного лебедя. Я была худенькой и нескладной. И еще брекеты.

– Ты всегда была милой, хотя не понимала этого. Боже, это же ты открыла для меня Рукопись Войнича, которую никто не может прочесть! – Геля приложила дрожащие пальцы к губам. – После твоего исчезновения я нашла книгу в Интернете и увлеклась ее необычной историей. А потом она привела меня сюда…

– На радость мне, – глаза королевского брата лучились нежностью. – Теперь я знаю, кого благодарить за такой подарок.

– Машу и Рукопись Войнича, – улыбнувшись, сказала Геля. – Как ни странно, но в этом мире книга тоже существует. Правда, здесь она называется «Манускриптом скитальца» и найти ее можно только в королевской библиотеке.

– Да, ее хранят как большую редкость, – подтвердил ректор.

Теория с таинственной книгой, оказавшейся в обоих мирах, показалась мне интересной. Для себя я отметила, что надо бы плотнее ею заняться. Вполне возможно, что «Рукопись» объясняет, каким образом перемещаются между мирами живые и… мертвые. Вернее, их души. Не зря же здесь книга называлась «Манускриптом СКИТАЛЬЦА».

В своих мыслях я выделила последнее слово как важное. Уж не этой ли рукописью руководствовался пересмешник, когда поймал мою душу?

Мы все трое – я, Геля и ректор, обменялись понимающими взглядами.

– Что такое Интернет? – после недолгого раздумья спросил Труэль, но его вопрос остался без ответа.

– Но куда же ты, милая Машка, пропала? – Геля порывисто обняла меня. – Твои мама и бабушка сходят с ума от неизвестности. Как наверняка и мои родители. Ты давно здесь?

– Уже три года, – я закусила губу. До меня только дошло, что мне всего семнадцать. Малолетка, которая собралась соблазнять своего преподавателя.

– Разве? Ты не вернулась из школы, – Ангелина посмотрела на растопыренные пальцы и, считая, сложила их поочередно, – почти четыре года назад…

Я выдохнула с облегчением. Мне восемнадцать!

– Вряд ли леди Маша знает, в каких мирах ее носило, – пришел мне на помощь ректор. – Обычно эта память быстро утрачивается.

– Но Мария сильно изменилась. Повзрослела, что ли? Волосы и глаза вроде те же, но откуда такие уши? Раньше они были нормальными. То есть, как у меня, – Геля бросила смущенный взгляд на Труэля.

Меня порадовало, что Геля нашла в Амари что-то от меня прежней. Пусть не сильно, но мы с эльфийкой оказались похожи.

– Это долгая история девочки, попавшей в беду, – ректор чмокнул покрасневшую Ангелину в висок. – Я расскажу ее тебе за ужином.

Эйрад Коверд Третий, прощаясь, кивнул мне, потом Труэлю.

– Не будем мешать долгими разговорами. Еще увидимся. Продолжайте целоваться.

Подруга детства несколько раз обернулась, прежде чем скрыться за поворотом.

– Как ты думаешь, где меня носило целый год? – спросила я у Труэля, когда он наклонился за брошенными на брусчатку сумкой и куклой.

– Наверное, там, где носятся все неприкаянные души. Важно понять другое – как пересмешнику удалось поймать тебя? Я уже не говорю про вживление души в чужое тело.

– Уверена, что благодаря «Манускрипту скитальца». В нем были изображены голые женщины.

– Много в каких книгах изображены голые женщины, – улыбнулся мне Труэль.

Мы уже вышли за пределы УПС, но направились в противоположную сторону от той, куда удалились Геля с ректором.

– Ты не понимаешь. В этой книге показаны необъяснимые процессы. Таких нет ни в нашем мире, ни в вашем. В некоторых из них участвуют голые люди. И вполне может быть, что рисунки рассказывают о том, как отнять душу и вживить ее в чужое тело. Загляни в «Манускрипт» и сам убедишься, что я права. Там непонятно все, начиная от языка и до рисунков зверей и растений. Даже созвездия не те, что можно видеть в наших мирах. Уж поверь мне, пересмешник гений, если он сумел расшифровать рукопись.

– Если он на самом деле заглядывал в «Манускрипт», то у нас появилась очень важная зацепка, – Труэль сделал паузу, чтобы подогреть мой интерес.

– Какая? – выдохнула я.

– Выходит, что он вхож в королевскую библиотеку. А туда не всякого смертного пускают. И уж тем более не каждому дадут в руки редкую книгу.

– А это значит…

– … что он ученый или приближен к королевской семье. Круг подозреваемых значительно сузится.

В том, что пересмешник ученый, я уже не сомневалась. И сразу подумала о своей подруге-некромантке.

– Отец Шадди королевский летописец. Он проводит много времени в библиотеке и может по-тихому разузнать, кто интересовался «Манускриптом». Если туда кинемся мы и начнем расспрашивать, то можем вспугнуть пересмешника.

– Или наоборот, он увидит, что мы идем по следу, и утратит всякую осторожность. Начнет торопиться и наделает ошибок, что нам и нужно, – Труэль зловеще мне улыбнулся. Я оскалила зубы в ответ.

Боже, как же мне легко рядом с ним!

Мы миновали «Поросячий пятак», потом еще пару знакомых постоялых дворов. Я думала, мы идем в «Приют скитальца», где остановился Баэль, но еще до него свернули в переулок. Перед моим взором открылся милый двухэтажный дом. Беленький, с резными ставнями и с цветами в горшках в каждом окне. Он совсем не вязался с обликом чернокнижника. Труэлю, скорее, подошел бы готический замок с кружащим над ним вороньем.

– Это мама постаралась, – понял мою улыбку Труэль. – С ней лучше согласиться, чем спорить.

– Она властная женщина? – я напряглась. Сильные свекрови – погибель молодой семьи.

– Только в вопросах быта холостого сына, – успокоил меня Труэль. – Я ей позволил. Она видела дом таким, как если бы в нем жила моя сестра – студентка УПС. Но, к сожалению, Анирэль никогда не станет взрослой и не поступит в УПС.