– Не ругайтесь. В этом и состоит закавыка. Не только я видела вас, но и тот самый дракон, которому вы накладывали на лицо жабу. Если не верите, можете спросить. Вот я и хочу разобраться, кто заменил вас. Может быть, у вас есть брат или кто-то из гномов, сильно похожий на вас? Кому-то же вы поручили заменить вас?

– Странно… Да, я попросил, но он же совсем не похож на меня! Никто из моих сокурсников после тяжелой ночи не соглашался.

– И кто же это был?..

Мои ладони сделались влажными, и я вытерла их о платье.

От осознания, что сейчас я узнаю, кто такой пересмешник, сердце пустилось вскачь. Я боялась за его грохотом не услышать имя.

– Меня пожалел лорд Осифир, – гном прищурился от бьющего в глаза солнца. – Я встретил его у входа в УПС, когда направлялся в деканат просить о замене. Сначала он ничего не понял, но я показал ему его же записку. Тогда мне велели идти отдыхать и ни о чем не беспокоиться. Он пообещал сделать жабью процедуру сам. Все равно придется дежурить у постели наследника.

Я разочарованно выдохнула. И в который раз отметила, что наш враг необычайно талантлив. Для него нет преград. То он весьма похоже изобразил меня, то гнома, а то самого лорда Осифира.

– Спасибо. Вы мне очень помогли, – поблагодарила я, с сожалением понимая, что ниточка оборвалась.

– Так кого же вы перепутали со мной? – гном не хотел меня отпускать.

– Наверняка лорд Осифир перепоручил манипуляции с жабой какому-нибудь другому гному. Я обозналась.

– Хотите сказать, что все гномы на одно лицо? – Хомяк гневно сверкнул глазами.

– Нет-нет, ни в коем случае! Просто я плохо запоминаю лица, – вздохнула я. – Даже мама называет меня ущербной.

Гном досадливо махнул рукой и удалился в сторону лазарета. Карета короля как раз отбыла в сопровождении конной стражи.

Расстроенная неудачей, я поплелась к себе собирать вещи. Нужно было подготовиться к переезду в дом Труэля. Весь гардероб брать с собой не стоило. Я всегда могла вернуться в свою комнату, чтобы переодеться. Поэтому я уложила в кофр только самое необходимое. Учебники засунула в сумку. Посадила сверху Растрепу, куда тут же перебралась моль.

И тут в дверь постучали.

Я вспомнила, что пустила Труэля по ложному следу, и скривилась, ожидая, что сейчас он меня отчитает. Ведь я не дождалась его в библиотеке и заставила тащиться в лазарет. Но… За дверью стоял мой брат. Если бы он был драконом, а не эльфом, то сейчас из его ноздрей вырывалось бы пламя.

– Ну, здравствуй, тварь! – прошипел он с красным от ярости лицом и широко замахнулся, чтобы влепить мне пощечину.

Его рука не долетела до моего лица. И вовсе не потому, что я такая ловкая и вовремя увернулась. Я вообще не ожидала, что Ардар начнет с козырей. Неведомая сила отбросила его на противоположную стену коридора и так впечатала в нее, что он несколько мгновений висел, точно пришпиленный к картонке жук. Потом вступила в действие сила тяжести, и мой брат, словно гибкий пластик сыра, соскользнул вниз и растянулся на полу.

– И тебе здравствуй, дорогой Ардар, – произнесла я, сложив на груди руки.

Так и не дождавшись, когда он очухается, пару раз влепила увесистые затрещины (руку не жалела) и, получив отклик – брат изумленно уставился на меня, вновь отошла за порог. Не знаю, что спасло меня: защита, наложенная Труэлем на дверь, или сработало проклятье, прикрепленное к платью, но рисковать я не хотела. Ардар закончил боевой факультет и мог применить ко мне запрещенный прием.

– Что тебя привело сюда? – спросила я строго.

Пыл моего братца, не ожидавшего такого отпора, поубавился. Он даже не попытался встать. Проутюжив на полу задом дорожку, придвинулся к стене и оперся на нее спиной.

– Ты позор семьи, – выдавил он из себя, но уже без прежнего энтузиазма. – Отец разочарован. Мать в глубокой печали. Письмо от князя поставило точку на наших надеждах. Не смогла продержаться и месяца, чтобы от тебя не отказались.

– Я продержалась три года. Три долгих года издевательств, унижений и побоев, – мне трудно было говорить, и я закашлялась. Перехватило горло.

Я никому не рассказывала, как больно щипала меня мама, когда пыталась подчинить, и как не сдерживался брат, когда она требовала заступиться за нее, утверждая, что я над ней издеваюсь, раз не плачу.

– Ты заслужила, тварь. Никчемная, пустоголовая, не помнящая добра. Отец истратил на тебя лей-оро, а в итоге мы остались ни с чем. Ни богатства, ни моей карьеры, ни мира в семье. Мама сказала, что с нее довольно. Больше она не позволит тратить на тебя ни единого медяка. Живи как хочешь. Об учебе в дорогом университете забудь. Твои наряды и драгоценности я заберу с собой. Они принадлежат семье, в которой тебе нет места.

Мне было больно. Каждое его слово отзывалось хлесткой пощечиной. Я и так не чувствовала себя своей в этой семье, а теперь и вовсе осталась сиротой. Я заплакала. Стыдясь слез, закрыла ладонями лицо. Нет, мне не жалко было платьев и тех немногих драгоценностей, которые были привезены, чтобы не выглядеть жалкой перед женихом. Я просто не смогла пережить унижения, которому меня в очередной раз подвергли.

– Посиди-ка в сторонке, – услышала я мягкий голос Труэля. Он подхватил меня под мышки, словно куклу, и посадил на кровать.

Распахнул шкаф и, не глядя, что попалось под руку, начал выгребать содержимое и выносить в коридор. Он бросал все это под ноги поднявшегося с пола брата. На лице Ардара росла и ширилась гримаса удивления, смешанного с ужасом, от понимания, что сейчас происходит. На мою защиту встал один из сыновей дома Утах.

– Здесь что? – спросил злой Труэль, вытаскивая из шкафа небольшой сундучок.

– Драгоценности.

– Все к демону.

Шкатулка полетела в коридор.

– А здесь что? – Труэль потряс бархатным мешочком.

– Красивое нижнее белье.

– Кто купил?

– Мама.

– Пусть сама носит, – мешочек полетел в брата. Его бледности могли позавидовать ночные кровососы – вид гадов, живущих в старинных развалинах.

– А это? – Труэль поднял мою сумку.

– Оставь, там учебники, – поторопилась предупредить я. – Их нужно сдать в библиотеку. Родители больше не будут платить за УПС.

– Не переживай. Я сам заплачу. Ты мечтала стать лекарем и будешь им. Подождем с детьми семь лет. Я никуда не тороплюсь.

Мне было жалко смотреть на Ардара. К мертвецкой бледности прибавился некрасиво открывшийся рот.

Труэль огляделся. Увидев Растрепу, сунул себе под мышку.

– Это мое, – пояснил он брату, не спускавшему с княжеского сына глаз. Закинув сумку с учебниками на плечо, Труэль взял меня за руку и вывел из комнаты.

– Вы не так поняли, Ваше Высочество, – пролепетал Ардар. – Мы не отказываемся от Амари.

– Все я понял так. Она больше не принадлежит вам. Подойдете к ней ближе, чем на сотню шагов – прокляну. Отцу передай, я помню, что он истратил на дочь лей-оро, и в ближайшее время возмещу убытки. На свадьбу никого из дома Аэль не приглашаю. Не хочу травмировать свою невесту. Прощайте.

Брат попытался еще что-то сказать, даже потянулся рукой, чтобы схватить меня за локоть, но получил такой магический удар в грудь, что отлетел в кучу валяющихся на полу платьев. Он барахтался в них, словно перевернутый на спину жук, и сам понимал, насколько жалко выглядит.

– Задери нос, как ты умеешь, – с улыбкой приказал мне Труэль, когда мы вышли на улицу. – И никогда не опускай. Всегда иди так, словно видишь меня и собираешься пригласить на танец.

Я вздернула подбородок. В моей душе сначала тихо, потом все громче играла музыка. Происхождение ее мне было неизвестно, но четкий ритм барабана, тягучие ноты скрипичных инструментов и стройное вступление духовых делали шаг тверже, а веру в счастливое будущее непоколебимее.

Все страшное осталось позади. Вместе с жесткими словами брата «Живи как хочешь» я обрела свободу. Настоящую, а не ту мнимую, когда я не принадлежала самой себе.