– Выпей теплого вина, почтеннейший, – передал старику кубок с подогретым напитком Зевта.

Старейшину укутали в шкуры и усадили у наскоро сооруженного очага.

Ваз был худ, седовлас, но серые глаза его смотрели сурово, будто осуждая огонь в очаге. Ростом он был высок, но время сгорбило его и припустило к земле, как бы намекая, что все рано или поздно окажутся в земле. Когда-то он мог быть хорошим воином, но все это в прошлом, и сейчас он управляет мирской жизнью в своей деревне. И дела у них шли неплохо… до сего дня.

– Это гунны… – прошептал старейшина. – Проклятые гунны…

– Мы одолели их, – посчитал нужным напомнить Зевта. – Все позади.

Эйрих же мысленно усмехнулся. Проблемы деревни только начались. Порушены дома, половина домов прямо сейчас догорает, а еще гунны зачем-то выпустили овец и коз, возможно, что случайно или из врожденного озорства. Также важно, что убита часть населения деревни, особенно болезненно то, что убита большая часть воинов, застигнутых без оружия и в растерянности. Все, кроме последнего, можно хоть как-то устранить, а вот последнее…

– Ничего не позади… – Старейшина покачал головой, после чего отхлебнул вина из кубка. – Они придут еще… А мы ближе всех…

Старик, видимо, еще не оценил последствия набега, потому что, сидя в лесу, думал о том, что им вообще в целом конец. Но скоро, когда он поспит и вернется к деревенским делам, осознание всего масштаба настигшего их горя придет.

– Я тут кое о чем подумал, почтеннейший, – заговорил вождь. – Предлагаю присоединиться к нашей деревне.

– Делить власть с Торисмудом? – поднял на него свой суровый взгляд старейшина Ваз. – Никогда.

Это больная тема готского народа. Старейшины редко когда добровольно отказываются от власти, потому что звание это пожизненное, то есть новый старейшина может быть избран только после смерти предыдущего. Так было всегда. И лишить старейшину власти тоже было вроде как нельзя. Во всяком случае Эйрих, аккуратно интересовавшийся вопросом, не услышал ни одного примера, чтобы какого-нибудь старейшину лишили поста. Значит, чтобы убрать старейшину, надо, чтобы он умер или произошло что-то, чего не происходило раньше.

По мнению Эйриха, их предложение, в свете произошедшего, выглядело как безвозмездная рука помощи. Зима, конечно, будет непростой, но зато деревня выживет: все же свои, готы, поэтому поделятся зерном, вяленым мясом и зимней дичью. Впроголодь, но они обязательно выживут. А если деревня останется здесь, то их убьет либо зима, либо гунны. Третьего не дано.

– Мы же не просто так приехали, – усмехнулся старейшина Торисмуд, простуженный, но готовый вступить в диспут. – Зевта хочет сделать тебе такое предложение, что ты не сможешь от него отказаться. Только выслушай его до конца, Ваз, из уважения ко мне…

16 марта 408 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония

У большого очага, размещенного посреди бражного дома, собралась большая компания людей. Готские воины, старейшины, женщины, рабы, рабыни… Это поселение активно ходило в набеги и было из-за этого весьма преуспевающим.

Эйрих сидел рядом с отцом, напротив старейшины Грэмы, баюкающего на своих коленях рыжего кота. Старик этот прожил около шестидесяти зим, обладал длинными волосами с изрядной долей седины, длинной бородой и пышными усами. Глаза его впалые, как и щеки: видимо, плохо питается, возможно, что по причине некой болезни. Но если судить по блюдам с прошедшего пиршества, не похоже, что селяне голодают.

– Раз уж мы все равно сидим, то выслушай меня, пожалуйста, почтенный Грэма, – заговорил Эйрих. – Так ты поймешь, чего именно мы хотим.

– Почему говоришь ты, а не твой отец? – недовольным тоном спросил старейшина.

– Отец – человек дела, – ответил Эйрих. – Он силен в бою, он хорошо знает, как сделать лучше, но объяснение – это не самая сильная его сторона.

– Эйрих прав, – поддержал его старейшина Торисмуд. – Зевта все придумал, но Эйрих расскажет об этом лучше.

В силу молодости слова Эйриха весят мало, как бы они ни были мудры, поэтому уже давно его мысли выдаются за идеи Зевты, который имеет репутацию и подходящий возраст. Эйриху даже до такого возраста еще жить и жить, потому что и в двадцать зим к нему не будут относиться так же, как к отцу, он будет еще слишком молод.

«Да и пусть относятся, как хотят, – подумал Эйрих. – Все равно быть молодым – это прекрасно».

Он знал это как никто другой.

– Остальные согласны? – спросил старейшина Грэма, оглядев «коллег».

В бражном доме собралось целых двенадцать старейшин из соседних деревень: новость о разрушительном налете гуннов на деревню Ваза уже разлетелась по всему племени остготов, поэтому старейшины встревожились и стали менее придирчивыми к людям, которые говорят, что есть некий способ разрешения проблемы.

Старейшина Ваз, к слову, согласился на объединение деревень. Зиму жители его села, если останутся наедине с последствиями налета, едва ли переживут, поэтому у Ваза не было другого выхода. Пришлось идти на некоторые уступки. Например, Ваз теперь соправитель их деревни. Он разделил эту должность с Торисмудом, который был не рад такой перспективе, но Эйрих подарил ему двести солидов, что очень качественно заткнуло старика. Алчность людская порой сильнее жажды власти. Большие деньги, конечно, но Эйриху было нужно, чтобы со стороны тыла не было никаких недовольных голосов. Это неизбежные расходы, с которыми приходится мириться.

«Не можешь договориться – купи, не можешь купить – убей, – подумал он. – Не можешь убить – терпи».

При собирании старейшин в Сенат сильно спасало то, что старики вообще-то сами по себе любят собраться и поспорить о чем-нибудь. Поэтому нетрудно догадаться, что большая часть старейшин в целом поддерживала идею об объединении их в одном здании, где можно поспорить и поругаться о государственных делах. И Эйрих особо напирал на то, что их решения будут влиять на все объединенные деревни, а не на некие отдельные. Это прямое увеличение власти старейшин, поэтому мальчику было искренне непонятно, почему некоторые старейшины начинали требовать что-то еще лично для себя.

– Хорошо, говори, юноша, – решил старейшина Грэма.

– Возможно, ты слышал, что мы учреждаем Сенат готского народа, – начал Эйрих.

Совет старейшин – это звучит несолидно, потому что у визиготов тоже есть нечто подобное при Аларихе, называемое советом старейшин. Называться так же, как визиготы, старейшины не хотели, поэтому решено было назвать этот орган власти Сенатом готского народа, причем не остготского, а именно готского, чтобы визиготы, если случится присоединяться к их державе, не испытывали недовольства. Эйрих смотрел далеко вперед, предполагая, что его империя объединит оба родственных народа и не только их.

Но название органа власти – это формальность. Фактически же «senatus», если переводить с латыни, значит «совет старейшин». То есть они просто назвали свой совет на латинский манер, чтобы придать больше важности.

Сейчас, после стольких дней в пути, они уже собрали шестьдесят две деревни, каждая из которых выставляла одного старейшину в Сенат, а также по двадцать воинов в сенатскую гвардию – палатинов.

Пока Зевта ездит и уговаривает другие деревни присоединиться, готский Сенат уже должен начать первое заседание, пока что в бражном доме, чтобы уточнить детали о создании общей остготской армии. По задумке Эйриха, это должно быть около пяти тысяч воинов, снаряжаемых за счет державы, находящихся в боевой готовности постоянно, а не когда придет враг. Их можно будет использовать для защиты деревень, а также для крупных набегов на соседей. Грабеж – это очень выгодно, поэтому от такого способа пополнения казны они откажутся очень нескоро.

И идея Эйриха о воинской зарплате из казны должна найти свое воплощение именно в этом войске. Желающих вступить в войско, где ежемесячно платят деньги просто за то, что ты воин и в любой день готов вступить в бой, будет много, поэтому Эйрих не сомневался, что будет положительный отклик в сообществе готов.