Закончив говорить, он развернулся и поковылял к себе домой, отлеживаться у очага. Торисмуд сильно сдал за последние годы, поэтому Эйрих начал думать о том, что скоро придется избирать нового старейшину из деревенских стариков. Это русло власти оставлять на самотек нельзя, поэтому проблема требовала хорошего обдумывания…

– Святой отец… – тихо заговорил Эйрих, ткнув священника в бок. – Сколько зим ты прожил?

– Сорок девять, – ответил тот. – А зачем тебе?

– В следующем году будешь годен в старейшины… – тихо сообщил Эйрих.

Зевта в это время, самодовольно лыбясь щербатой улыбкой, принимал похвалы и поздравления от рядовых воинов и простых жителей.

– Думаешь, что Торисмуд… – так же тихо произнес отец Григорий.

– Он выглядит так, будто сейчас зайдет в дом и умрет там… – пожал плечами Эйрих.

В этот момент ему вспомнился момент собственной смерти. Мучительная боль, залившая глаза кровью, отупение, оставившее в его сознании только одно: «Убить всех, сжечь города», саднящее горло от куска курятины, а также страх… Страх, что все было напрасно и он не успел добиться всего, чего хотел.

А чего он хотел? Он хотел дойти до последнего моря. Но уже в ходе завоевания Хорезма понял, что не успевает. Понял, что совершил ключевые ошибки, которые делают этот великий поход невозможным…

– Может, и так, но может, и нет… – произнес отец Григорий задумчиво.

– Оставь это на волю господа, святой отец, – ответил ему Эйрих, размышляющий сейчас о другом.

Времени подумать у него много, он уже раздумывал о том, сколько ошибок совершил в прошлой жизни. Не житейских, эти-то понятны и неизбежны, а государственных, которые ему не простят потомки. Не то чтобы ему было важно, что подумают о нем будущие колена, но было очень жаль, что он не успел. И попытки четко понять, что помешало, занимали всю его новую жизнь.

В прошлом он просто не знал, что вообще возможно держать большую постоянную армию, как это делают римляне. Легионы римлян исчисляются туменами воинов, у которых больше нет никаких других занятий, то есть они занимаются войной и только войной. У Темучжина был кешик, гвардия, но их было несравнимо меньше, чем обычных легионов римлян.

Вообще здесь считается обычным делом, когда против племени, имеющего тридцать тысяч воинов, выставляют сорок тысяч легионеров. И из-за размеров римской державы все эти легионы постоянно заняты. Поэтому для разрешения готского вопроса послали сотню человек с целым комитом, отвечающим за императорские конюшни…

– Эйрих… – подергала Эйриха, задумчиво глядящего на отца, сестренка. – Фульгинс рожает…

– А я причем тут? – спросил он.

– Надо сходить за знахаркой… – ответила Эрелиева.

– А где Валамир с Видимиром? – закатил глаза Эйрих.

– Они пошли силки проверять, – ответила сестренка. – Пошли, сходим вместе?

– А сама? – спросил Эйрих.

– Я ее боюсь… – ответила Эрелиева.

– Хорошо, пошли, – решил Эйрих.

Знахарка жила на окраине деревни в очень паршивого качестве хибаре, которая была даже хуже, чем дом Эйриха.

«Может, купить у гуннов юрту? – подумал он. – Поставить там римский каминус, чтобы каменная труба упиралась в тоно[33] и внутри не было дыма. Похоже на отличный план».

Идея захватила Эйриха, поэтому он продолжил обдумывать ее, даже когда вошел в халупу знахарки и поклонился ей.

– Эйрих, – прошамкала старуха, – с чем пожаловал? Опять раба твоего от лихорадки лечить?

– Почти за этим, почтенная Хильдо, – ответил Эйрих. – Фульгинс вот-вот разродится, поэтому нужна твоя помощь. Но еще надо посмотреть на Татия, кажется, у него снова начинают гнить порезы.

– Что дашь взамен? – спросила знахарка.

– Один сочный заяц или одна куропатка, – озвучил свое предложение Эйрих. – Завтра или послезавтра.

– Маловато за двоих, – покачала головой старуха.

Выглядела она весьма древней и уставшей. Одета была в льняное рубище блеклого красного цвета, в волосы ее заплетены засохшие лечебные травы, а шея украшена парой ожерелий из янтаря и неких черных камней.

– Два зайца или две куропатки, – поднял ставку Эйрих.

– Две куропатки, – решила знахарка. – Завтра или послезавтра.

– Хорошо, – кивнул мальчик. – Эрелиева!

Девочка опасливо заглянула в хибару знахарки.

– Проводи почтенную Хильдо к нам домой, – сказал ей Эйрих. – А я пойду по делам.

5 октября 407 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония, деревня без имени

– Зачем ты освободил меня? – спросил пришедший в себя Татий. – Зачем предлагаешь такое?

Эйрих, сидящий перед каминусом и обжаривающий кусок зайчатины на ветке, задумчиво посмотрел на огонь.

– Я увидел, что ты не сломался, – ответил он римлянину. – Зачем мне не сломленный раб? Ты слышал когда-нибудь о Спартаке?

Татий посмотрел на него удивленно.

– Не удивляйся, – усмехнулся Эйрих. – Я прочитал о нем у Марцеллина в «Деяниях».

– Причем здесь я? – спросил римлянин.

– При том, что ты, как Спартак, не был сломлен, – ответил ему Эйрих. – Кто-то другой бы уже сдался, кто-то другой бы не делал так усердно вид, что уже сломался и смирился со своей судьбой… Редкое качество.

Таргутай Кирилтух тоже хотел, чтобы Темучжин был сломлен и принял судьбу раба. Колодки, скотское обращение, нехватка еды – это вещи, которые могут сломать слабого. Татий доказал на деле, что не слаб.

– Ты сильный, Татий, – произнес Эйрих. – Ты заработал мое уважение, потому я считаю, что ты достоин занять свое место рядом со мной.

– Зачем мне это? – спросил римлянин.

– Что тебя ждет в землях римлян? – спросил его Эйрих вместо ответа. – Голод, холод и жалкое существование. Но что ты получишь здесь? Я дарую тебе женщину, сначала одну, а потом, со временем, множество других. Хочешь достойное тебя жилище? Не жалкую клетушку в большом городе, а настоящие хоромы, как у уважаемого патриция? Я дам тебе это.

– Здесь? – скептическим тоном спросил Татий.

– В будущем мы отправимся на запад, – едва улыбнулся Эйрих. – И мне нужен будет человек, который знает римлян и готов быть использован мною против них.

Татий крепко задумался.

– Взамен за все, что ты обещаешь? – спросил он.

– За то, о чем ты только можешь мечтать, – ответил Эйрих. – Но все зависит от того, насколько ты будешь полезен, Татий.

7 октября 407 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония, деревня без имени

– Плохое решение, – уверенно заявил Зевта. – Ничто не помешает ему предать тебя.

– Он дал клятву, – ответил Эйрих. – И он получит многое взамен. А если сбежит… Что ж, значит, я в нем ошибся. Но я уверен, что он не сбежит.

– Думаешь, хорошо разбираешься в людях, сын? – снисходительно усмехнулся Зевта. – Тогда сам отвечай за последствия.

«А когда было иначе?» – подумал Эйрих.

Татий уже потихоньку начал ходить, поэтому Эйрих собирался взять его в поход, как и Виссариона с Хрисанфом. Они не особо нужны, но кому-то нужно было тащить провизию и помогать в походном лагере, поэтому было решено, что они все-таки могут принести пользу.

Исходя из их соглашения, Татий становился рядовым членом готского племени, получал жену сразу же после завершения похода, а также получал от Эйриха кольчугу, шлем, топор и щит.

Задачами Татия, после того как они окажутся близко к Риму, станет разведка. Он будет посещать римские города и селения, беседовать с магистратами и выяснять всю подноготную, чтобы Эйрих всегда имел представление о ситуации, прежде чем предпримет какие-либо действия. Есть ли кто-то более уместный в римском поселении, чем римлянин? Это не значит, что он будет целенаправленно чинить грабеж в Италии, но если подвернется случай сделать это безнаказанно, то почему бы и нет?

Нет, в идеале ему хотелось бы заключить с римским императором выгодное соглашение, чтобы получить плодородную землю для племени, а также оплату за реальную охрану границ. Но реальность такова, что там сейчас Аларих, который, если хоть немного верить позитивным слухам, вообще стал там чуть ли не правителем Рима. Все может оказаться совершенно иначе, когда они прибудут в Италию, поэтому Эйрих даже не думал строить хоть сколько-нибудь далекоидущие планы до тех пор, пока не увидит все своими глазами. А пока… Пока же ему следует подталкивать отца шевелиться живее, чтобы не упустить золотое время безвластия в окрестных деревнях.