Диггер кивнул. Он достал из куртки жучок и тщательно прятал его в ладонях, пока не оставил в тени между колонной и стеной.

– Последний.

– Считаешь, это имеет смысл, Диг? Не думаю, что тут кто-нибудь что-нибудь скажет.

– Нормально. Здешняя атмосфера стоит того, чтобы записать и отправить нашим.

Но Диггер знал, что в Академии не почувствуют эту атмосферу, посмотрев диск. Хатчинс, сидя в своем кабинете в трех тысячах световых лет отсюда, никогда не поймет, что это за место.

Люди немного постояли между колоннами, глядя на проплывающий мимо корабль. Диггер попытался вспомнить, как выглядел океан к востоку. Насколько далеко был другой берег?

– Все движение вверх и вниз вдоль перешейка, – отметила Келли. – На юг и на север.

Не на восток и на запад. Не было никаких признаков того, что гумпы путешествовали вокруг света. Определенно, за пределами перешейка лежали неведомые земли.

Посетители храма расходились, Диггер и Келли остались почти одни. Лампы горели ярко, но были расположены так, чтобы в первую очередь освещать статуи.

Диггер посмотрел на мерцающие огоньки, на фигуру женщины с ребенком. Какая история лежала за этим? Эти образы, он знал, отображали местную мифологию. Те вещи, которые гумпы считали важными. Такую информацию хотел бы получить Коллингдэйл.

Это место неуловимо отличалось от земных церквей. И даже от языческих храмов.

Земляне вновь остановились перед крылатой статуей у входа.

– Кто-то здесь учился у Фидия, – заметила Келли.

Диггер кивнул. Он был существом из другого мира, но все равно мог уловить в этих очертаниях достоинство, мощь и сочувствие. Факел, который держала статуя, тоже о чем-то говорил ему.

Диггер оглянулся на ротонду. На смеющегося бога.

Обратная дорога показалась чересчур длинной, и к тому времени, как исследователи дошли до посадочного модуля, Диггер обессилел. Опустилась ночь, и он порадовался возможности дезактивировать светоотклонитель и защитный костюм и забраться в свое кресло.

Келли задала Биллу координаты, и шаттл поднялся и повернул к морю.

– Как делишки? – спросила она, напомнив Диггеру, что его уныние все еще заметно.

– Хорошо, – откликнулся он. – Отлично.

Долгое время он слышал только силовой поток.

– Тебе не понадобится помощь? – осведомилась Келли.

Он посмотрел на летящие облака, ярко освещенные двумя лунами.

– Нет. – Не надо, Диггер. Все в порядке. Ты немного расстроен, но все в порядке. – Куда мы летим?

– Есть один остров. Безопасное место для ночевки.

– Оказаться наедине с Колье на острове, – сказал он. – Похоже на сон.

– Сомневаюсь, что ты действительно так думаешь.

– Со мной все нормально, – настаивал он. – Этот остров... у него есть название?

Она ненадолго задумалась и ответила:

– Утопия.

Новость о смерти Марковера стала жестоким ударом, напомнив всем на борту, что операция, в которой они участвуют, чревата опасностями.

Некоторые члены команды знали его. Пэгги Малачи несколько лет назад работала с ним, а Джейсон Холдер как-то подписывал петицию, разосланную Марковером, хотя уже забыл, что в ней было. Джин Дион помнила Джека по совместной экспедиции в прошлом.

– Хороший человек, – сказала она Дэвиду. – Немного упрямый, но на него можно было положиться.

Коллингдэйл был с ним однажды в недельном полете. Марковер показался ему агрессивным, самоуверенным, раздражающим окружающих человеком. Хотя Дэйв не признался бы в этом даже самому себе, он почувствовал облегчение оттого, что ему не придется иметь с ним дело на Лукауте.

Лингвисты получали с «Дженкинса» потоки сырого материала. Они разобрались в языке и теперь составляли словарь, который уже насчитывал несколько сотен глаголов и существительных. Они поняли синтаксическую структуру, напоминавшую латынь: сначала глагол, а существительное или подлежащее в середине предложения. У них уже была система исчисления и почти все числительные. (В основе – двенадцать, несомненное отражение того, что у гумпов было по двенадцать пальцев.) Они знали имена около сорока индивидуумов.

Город, который Марковер окрестил Афинами, на языке гумпов назывался Бракел.

Бракел.

Что ни говори о гумпах, а на ухо им наступил медведь.

Обитатели Бракела именовались «бракум». «Что ж, – подумал Коллингдэйл, – ничего не поделаешь».

Еще два города, названия которых удалось узнать – Рока и Сакмарунг. Планета (местное слово, аналогичное слову «Земля») называлась Корбиккан, что также означало (как и у нас) землю. Гумпы жили «в» ней, а не «на» ней, а стало быть, не имели представления об устройстве вещей. На их языке слово море звучало как «бакка», что означало еще и «безграничность».

У них была сложная система коллективного супружества, в которой Коллингдэйл и его команда специалистов еще не вполне разобрались. В Бракеле вроде бы жили двадцать восемь общин. Гумпы в пределах общины были свободны вступать в связь с любым из своих супругов, но, по всей видимости, ограничивались одним-двумя фаворитами, а отношения с остальными поддерживали, чтобы соблюсти приличия, или нормы морали, или что-то в этом роде. Коллингдэйл не очень интересовался этой областью, но кое-кто из экспертов уже отпускал непристойные шуточки.

Отпрыск одной общины мог по достижении зрелости вступить в брак с кем-нибудь из другой общины. Но выбор был ограничен, чтобы предотвратить генетические повреждения. Очень неудобная система, и Дэвид предполагал, что ее сменит моногамия. Холдер не был так в этом уверен, указывая, что нечто подобное все еще существовало в отдаленных уголках Земли.

Исследователи не установили, применялась ли такая же система в других городах, хотя предварительные свидетельства подтверждали это.

Жилось гумпам, кажется, очень неплохо. По-видимому, урожай созревал почти сам по себе. Диггер Данн все еще палец о палец не ударил, чтобы провести относительный климатический анализ, но, похоже, температура варьировалась от слегка прохладной до умеренно жаркой.

Гумпы много говорили о политике, из чего Холдер сделал вывод, что большая часть населения участвует в управлении. Была ли власть в городе аристократией, демократией или каким-то местным вариантом, сказать пока было невозможно. Хотя кое-кто из людей Коллингдэйла приходил в восторг от перспективы выяснения этого вопроса, эта мелочь не особенно заботила их руководителя.

И это его озадачивало. Он думал, что помимо организации спасения целью их полета было узнать больше о гумпах. Но у него пропал интерес. Фактически, он начал подозревать, что это никогда не интересовало его всерьез. Постепенно Дэвид начал понимать, что отправился в полет из-за облака.

Его ксенологи с самого начала настаивали на том, чтобы он велел людям на «Дженкинсе» не вступать в контакт с местными ни при каких обстоятельствах. Видимо, все они считали, что никто, кроме них, не имеет права сказать «привет», а вот у них это получится, ведь только они знают, как это правильно делается.

Дэвид предупредил их, что ситуация изменилась не настолько, чтобы надеяться поужинать за одним столом с местными. (Эксперты все еще не пришли к согласию насчет соответствующего названия для инопланетян. От «гумпов» у всех ныли зубы. «Бракум» означало только обитателей Бракела. Пэгги Малачи нравилось называть их «топтыжки». Коллингдэйл пытался ввести в употребление «корбы».)