У Клири работали живые официанты. Девушка принесла еще кофе и апельсиновый сок.

– Так о чем вы хотели поговорить со мной? – осведомился Гарольд.

Она рассказала об отчете с «Бродсайда», о том, что облако изменило курс. И направляется в звездную систему.

Гарольд опустил глаза.

– Это тревожный знак. – Он взял ложку, повертел ее в руках, положил на место, посмотрел на Потомак и наконец сказал: – Ну, при небольшом везении тревога может оказаться ложной.

Она взглянула на него.

– Присцилла, это не важно. В любом случае вы ничего не можете поделать.

– Там, наверное, кто-то есть.

– На его пути. Я понимаю. – Гарольд отпил кофе, промокнул губы салфеткой и пожал плечами. – Если там кто-то есть, им придется самим позаботиться о себе.

Он старался быть бесстрастным, но она чувствовала смирение в его голосе.

– Честно говоря, Хатч, – продолжил он, – не стоит волноваться по этому поводу. Даже если мы могли бы вмешаться. Так или иначе, самое страшное, что может случиться, – появятся еще одни развалины. Это все, что находят.

Вернулась официантка.

– Яичницу с беконом, картофель фри по-домашнему и тост, – сделал заказ Гарольд.

Хатч слышала, что он на диете, яичные белки и сухие завтраки, что-то такое. Но молча заказала французские гренки. Подумаешь!

Когда официантка ушла, старик откинулся на спинку стула и устроился поудобнее. Хатч нравился Гарольд. Он делал свою работу, никогда не жаловался, а в день Семьи много возился с Морин.

– Вы поэтому меня пригласили? – спросил он. – Из-за Омеги?

Хатч кивнула.

– Предположим худшее. На его пути кто-то есть. Мы действительно никак не можем обезвредить эту штуку? Взорвать? Рассеять? Ну хоть что-то?

Утро было прекрасное, ясное, светлое. Потомак, который значительно поднялся за последнее столетие и продолжал подниматься, походил на маленькое море. Капитолий, Белый дом – большая часть зданий теперь располагались на островах. Хатч прожила здесь достаточно долго, чтобы помнить те времена, когда можно было дойти пешком до Рок-Крик-парка и без лодки добраться до памятника Вашингтону. Можно было стоять на пирсе, смотреть на реку и стараться увидеть в созвездии Стрелы облако, и возникало чувство, что вопреки всему – увеличению продолжительности жизни, сверхсветовикам, кажущемуся исчезновению организованного насилия на планете – цивилизация продолжает отступать.

– Будь у облака какое-то физическое ядро, – говорил Гарольд, – жизненно важная часть, тогда да. Мы могли бы на него воздействовать. Но оно, похоже, однородно. Мы используем против него ядерное оружие, а оно просто восстанавливает целостность.

– Нам не известно, как оно это делает?

Он, пожевав губами, ответил:

– Это не моя сфера. Но, насколько мне известно, у нас нет никаких догадок. Эта технология превосходит все известное нам. Облако использует наноустройства, но мы не смогли разобраться, как они работают, как управляют движением. – Он отпил большой глоток сока. – Я вижу, на что способны облака, и, учитывая тот факт, что они состоят только из пыли и водорода, чувствую себя так, словно мне следует сидеть где-нибудь в джунглях и стучать в барабан. Мы имеем дело с совершенно новым уровнем технологии.

Принесли еду. Гарольд вытряхнул на картошку изрядную порцию кетчупа.

– Конечно, – продолжал он, – главная проблема заключается в том, что мы не можем проникнуть в облако. Корабли не возвращаются. Зонды пропадают. Даже сканеры и датчики дают не слишком много. – Он попробовал яичницу, довольно улыбнулся, намазал тост клубничным джемом и откусил. – Отличная еда. Вы обычно обедаете здесь?

– Обычно дома, – сказала Хатч.

– Да. – Гарольд изучающе посмотрел на нее. – Вы выжили рядом с одной из этих штук, Хатч. Вы ведь были возле, не так ли? Когда оно спустилось на Дельту?

В тот день с Хатч был Фрэнк Карсон. Тридцать лет назад. Боже, неужто так давно? Исследователи нарочно приманили облако, обработав плато так, чтобы то стало похоже на искусственное, и с ужасом наблюдали за набросившимся на них монстром.

– Да, – ответила Хатч, – была.

– И выжили.

– Самая ужасная буря, какую я когда-либо видела. Молнии. Торнадо. Метеоры. Вы бы не захотели провести там уикенд.

Гарольд при помощи тоста и вилки расправился с остатками яичницы.

– Да, я понимаю вашу тревогу. Где, вы сказали, находится Омега?

– Недалеко от Дамбелла.

– Господи. Это действительно близко. Что ж, ваша роль мне кажется предельно простой. Эти штуки атакуют города. Если окажется, что там есть жители, вы вмешаетесь, сообщите им, что должно произойти, и пусть скроются в холмах. Или построят какие-нибудь подземные убежища.

Снаружи на пирсе стайка детей не очень успешно пыталась запустить в небо воздушного змея. Вдали, на реке, виднелось несколько парусов.

Змей был красным, на нем был нарисован дракон.

Ей нужен был дракон.

Вернувшись в офис, Хатч связалась с Лунной оружейной лабораторией, созданной двадцать лет назад для скорейшей разработки средств защиты от Омег. Деятельность лаборатории контролировала Научная консультативная комиссия, псевдонезависимая группа под патронажем Мирового Совета. Как и Академию, финансировали ее недостаточно.

Арки Чан, замдиректора, был старым другом Хатч. Он бодро пожелал ей доброго утра.

– Мы слышали, – произнес он, – ты получила постоянную должность.

– Они ничего мне не говорят, Арки.

Тридцать три года назад, во время первого полета Хатч за пределы Солнечной системы, Арки был в числе ее пассажиров. С тех пор его черные волосы лишь чуть-чуть поседели, а улыбался он заразительно, как никогда.

– Что я могу для тебя сделать, Хатч? – спросил он.

– Дайте мне решение.

Это кодовое выражение означало «способ нейтрализовать облака».

Он кивнул.

– Что-нибудь еще? Может, создать универсальный растворитель? Или машину времени?

– Я серьезно. Что на повестке дня?

– А в чем дело?

– Одна из этих проклятых штуковин сменила курс.

– Я слышал. Вы выяснили, что на его пути?

– Солнце класса G. По-видимому, с планетарной системой. Мы все еще ждем. Я надеюсь, что оно ошиблось и заприметило какие-нибудь природные образования. Такое однажды уже было. Облако напало на объект почти прямоугольной формы, возникший естественным образом на одном из планетарных спутников. Чем бы ни были эти чертовы штуки, умом они не блещут.

– Я тоже на это надеюсь. Но увы, Хатч, нам похвастаться нечем.

– Совсем?

– Нам почти не дают денег, голубушка. А Академия не дает кораблей.

Это был камешек в ее огород.

– У вас же есть корабль.

– «Раджа» больше времени проводит в доке, чем в экспедициях.

– Это поправимо, – сказала Хатч. Она уже больше года пыталась высвободить часть средств.

– Ну, рад слышать, но, честно говоря, поверю, только когда увижу. Нужно, чтобы облако нависло над самим Капитолием. Следует подсунуть пару кнопок на стулья конгресса. Вот тогда они, черт побери, сразу станут серьезнее.

– У вас есть какое-нибудь средство на крайний случай?

– Вообще-то нет.

– Как насчет ядерного оружия?

– Мы испробовали его на Лунном Свете.

– А если что-то посолиднее? Суперъядерное? Или, может, закинуть в облако заряд антиматерии?

– Проблема в том, что эта штука упорно самовосстанавливается. Где-то у нее есть сердце, устройство управления, возможно ИИ. Но мы не знаем где, не в состоянии исследовать его, движемся ощупью. – Он развел руками. – Если у тебя есть идея, я бы с радостью послушал.

– Арки, если оно сейчас готово наброситься на кого-то, я не хочу сидеть сложа руки.

– Я тебя отлично понимаю.

– Найди что-нибудь. На всякий случай.

– Слушай, – в его голосе послышался холод, – тебе легко требовать чуда. Но все говорят: «Еще полно времени, не волнуйтесь, сейчас у нас другие приоритеты...»