— Какой же я новичок? — удивился Конечников.

Девушка лишь улыбнулась в ответ.

— Я договорилась с Мариной, — сказала она. — Ночью снова дежурю я. Ты рад?

— В высшей степени, — расплылся в улыбке Конечников.

— Обещай мне, что не будешь строить из себя пакадура.

— Хорошо, киса моя, — заверил ее Конечников.

Виктория неожиданно страстно поцеловала его и выпорхнула из палаты.

— Вы уже закончили, Федор Андреевич? — почтительно спросила дежурная медсестра. — Позвольте начать процедуры.

— О, — с притворным ужасом произнес Федор. — Мариночка, а может не стоит? Вы мне уже все вены этими вливаниями попортили.

— Никак нельзя, Федор Андреевич, — серьезно ответила девушка, готовя капельницу. — Доктор говорит, что организму нужен кальций для сращивания костей…

— Сколько можно? Во мне этого кальция больше чем в побелке.

— Ну не вредничайте, Федор Андреевич, — попросила медсестра, закрепляя блок иньектора на предплечье.

Конечников закрыл глаза.

Он нырнул от неприятных процедур в свои мысли. Федора поразила позорная неудача в управлении воздушной тележкой. Мануальное управление всегда было коньком Конечникова. Именно благодаря ему, он и оказался в армии.

Федор вспомнил, как это было.

Ненастным осенний вечером, Конечников, тогда еще 17 летний подросток, житель дикой и заброшенной планеты, пришел к воротам космопорта с твердым намерением, во что бы то ни стало, стать звездолетчиком.

С неба моросил редкий дождик, поливая печальные голые деревья.

Космопортом называлось большое поле, огороженное колючкой, натянутой на плохо обтесанные столбы, росшие в прошлой жизни на расчщенной территории. На поле были установлен десяток легких маскировочных навесов, похожих издали на громадные кучи веток, оставшиеся после расчистки.

Под навесами прятались уже знакомые Федору корабли. Часть подразделения несла боевое дежурство на орбите, а свободные экипажи отдыхали на поверхности.

Размещались они в несуразном, бревенчатом строении за колючкой. Эта постройка, называемая блокгаусом, состояла из 2 длинных бараков, соединенных посередине крытым переходом и увенчанная парой приземистых башенок.

Это сооружение небрежно сляпали мужики из поселка, согнанные прикладами на принудительные работы. С тех пор хованцы люто ненавидели долгожданных «защитников», прохаживаясь тихим недобрым словом по вечно пьяным космолетчикам и их щелястому, протекающему жилищу.

Федор постоял, поглядел на осклизлые, промокшие вышки, на которых торчали сонные часовые в пятнистых плащ-накидках, на темные окна башни контроля, на сиротливо мокнущие купола гиперсвязи, тихонько позванивающие под каплями дождя.

Потом вздохнул и решительно подошел к воротам.

— Стой, кто идет? — окликнул его сонный голос постового.

— Конечников Федор, — ответил Федор, продолжая движение.

— Пацан стой, стрелять буду! — вяло сказал часовой.

Чувствовалось, что ему очень не хочется выползать на дождь из-за странного юноши, которому вздумалось посетить вечером Базу.

— Стою, — ответил Федор, делая еще один шаг. — Я хочу поговорить с начальником космопорта или командиром боевого подразделения.

— А тебе зачем? — с подозрением поинтересовался часовой. — Ходят тут всякие…

— Я доброволец. Я хочу на службу! Я хочу летать! — сказал Конечников.

— Иди, проспись, пацан, — буркнул охранник. — Счастья своего ты не понимаешь…

— Я хочу на службу, — упрямо повторил Федор. — Когда ваш командир узнает, что вы меня не пускали, вас накажут.

— Парень, иди домой, Христом Богом прошу, — ответил часовой, делая отчаянные попытки удержать приятное сонное состояние. — А если и вправду говна в жопе загорелись, приходи завтра с утра. Их благородия уже отужинали и отдыхают.

— Мне некуда пойти, я сирота, — закричал Конечников. — Я знаю, что на космодроме приземлился почтовый транспорт. Завтра он пойдет обратно. Завтра вашим командирам будет не до меня, а в училищах скоро заканчивается набор. Пустите, это для меня очень важно.

— Не уйдешь — стрельну. А завтра с утра разберемся, кто ты есть. Может ты шпион. Мне за тебя медаль дадут.

— Шпион, говоришь? — с усмешкой сказал Федор. — Ну, будь по-твоему.

Конечников достал из кармана заранее приготовленный на такой вариант развития событий эланский сигнальный передатчик и нажал клавишу включения. Какое-то время ничего не происходило, потом в окнах стал загораться свет, и замелькали силуэты судорожно натягивающих на себя одежду людей.

Какое-то время сборы проходили в тишине, потом запоздало заревела сирена. В будке постового замигала лампочка, и зазвучал зуммер.

— Етить твою мать змееныш, — злобно выругался часовой, выскакивая с оружием наизготовку под дождь. — Руки вверх! Лечь на землю! Стрелять буду!

Над головой Федора провыли заряды. Конечников счел за лучшее плюхнуться лицом в мокрую траву.

Над полем космодрома пронеслись глайдеры, шаря остронаправленными прожекторами. Одна из машин тяжело плюхнулась на дороге позади поста. Из глайдера стали выпрыгивать десантники, отсекая Федора от леса.

— Михайлов, эланец где? — прокричал командир.

— Да здесь! — ответил часовой. — Перед тобой лежит.

— Этот пацан?! — удивился десантник. — Встать!

И не дожидаясь, пока Федор поднимется сам, дернул его за шиворот, ставя на ноги.

— Вася, проверь — приказал десантник одному из своих.

— Он, родимый, — почти ласково сказал тот, тыча раструбом противно пищащего прибора в Конечникова. — Что, допрыгался, ступида элана виркоко?

— От тупого петуха и слышу, — ответил Конечников. — Глаза разуй, какой я тебе эланец? Я доброволец, я послужить хочу империи, великому князю-императору.

Пеленгаторщик замахнулся, чтобы ударить Федора, но командир десантников остановил своего подчиненного.

— Не тронь… Не видишь — чокнутый…

Допрос длился уже второй час. Мерно падала с потолка вода, со звоном барабаня в поставленные под течь жестяные коробки, гулко плюхая в плотную, матовую пленку, которой были накрыты кровати и приборы.

В центральном закутке, выполнявшего роль столовой или комнаты для совещаний, на грубо сколоченном, пахнущем смолой предмете, отдаленно напоминавшем стол, были разложены вещи Федора.

Там помещались: портативный компьютер, аварийно-спасательной передатчик, фотография Дарьи Дреминой, нательный крест, кожаный мешочек со взятой на родном подворье землей, красивый полупрозрачный камешек с Гремячки, моток веревки, огниво, самодельный нож, шматок сала, несколько сухарей, фляга с водой, пара запасных портянок.

Конечников с тревогой наблюдал, как водяные капли, все ближе ложатся к его электронному другу. Федор ерзал на грубо сколоченном, самодельном, сыром стуле, пробуя крепость наручников. Из-за импровизированной пленочной перегородки доносился гул, в котором различались сигналы вызовов и обрывки разговоров.

По тому, как притихал общий гомон после вопросов майора, Федор догадывался, что всех крайне интересует правда, которую пытается добиться от пришельца из леса их командир.

— … Мне очень понравилась та трогательная сказочка, которую вы изволите тут рассказывать. Но позвольте еще раз выслушать, что вижу я.

Итак, мы видим: современный компьютер, который просто не мог оказаться у жителя планеты, которую уже 900 лет не посещали корабли из Обитаемого Пространства. Тем более эланского производства. Одним этим вы себя с головой выдаете…

Потом передатчик. Сие означает, что после выполнения задания вас должен был подобрать корабль. Фотография девушки… Я полагаю, что это фотография агента, с которым вы должны вступить в контакт. Оружие… Эланцы, я знаю, большие любители колюще-режущих игрушек. Не смогли расстаться с любимой железячкой? Понимаю… И в заключение — пробы земли и воды…

Вот так вот, юноша. Поймите вы, наконец, ваша песенка спета. Радуйтесь, что особиста у нас пока нет. Давно уже бы кровавые сопли по физиономии размазывал. Молодой человек, очень вас прошу, — пожилой майор с летными нашивками наклонился к Конечникову. — Время позднее, всем спать хочется. Признайтесь, — и с чистой совестью в камеру. Чистосердечное признание смягчает вину. А то ведь мы вас бить начнем.