— Это не правда, «собачник», — казалось каперанг был несказанно удивлен таким обвинением. — Мы не взрывали ваших планет.

— Опять врешь, виркоко! — начал заводиться Конечников. — Я сам читал в летописи, что вы сделали с Амальгамой, моей родиной.

— Богом клянусь, не было! — с неподдельным негодованием воскликнул каперанг. — Вы сами, по глупости допустили, что ваш корабль упал на нее.

— Лживая свинья, у вас первыми появились тяжелые линейные корабли! — прокричал Федор. — А ты тут целку невинную из себя строишь.

— Что с тобой говорить, хундачано, баран упертый, — оскорбился эланец. — Отдай мне принцессу, отдай мне аннигилятор. Я клянусь, что ни одна пушка не выстрелит вслед тебе, хоть ты и заслуживаешь мучительной, медленной смерти.

— И даже более чем. Ведь это я добил «Эстреко», — внимательно наблюдая за реакцией врага, отчеканил Конечников.

— Кровь Христова, — простонал эланец. — Клянусь спасением души, я отпущу тебя, только отдай, отдай нам Александру и «Омегу».

Вечный мир установится в Галактике, никто не посмеет жечь больше планеты моей родины, никакая деметрианская сволочь не выстрелит больше в корабли Элана. За это я готов простить и отпустить тебя. Только не попадайся мне больше, иначе передумаю.

— А вот это видел? — мрачно спросил Федор. — Это называется «Комар, первый».

Он сложил пальцами левой руки жест, означающий запуск ракет, потом просто, без изысков показал указательный и средний палец.

— Есть, капитан! — еле слышно отозвался Комаров. — Ввожу № 1.

— Ракеты, пли, — торжествующе крикнул Стрелкин.

— Не понимать, — сказал эланец и вдруг в ужасе прокричал: — Oh, ma Deuso, malpura demetriana bastardo.

Лицо вражеского капитана точно подземным, адским огнем осветилось лампами системы оповещения, сигнализирующей о крайней опасности. Он попытался отдать команду, но было поздно. 4 ракеты выпущенные со скаута поразили ведомый крейсер.

2803, пользуясь запасом скорости, как камень из пращи сорвался в направлении ведущего.

— Автопилот, — заорал Федор.

— Есть, командир.

Раздираемый несимметричным включением маршевых и тормозных двигателей корпус страшно заскрипел.

Истошно завопила Хелена. Корсаков сделал попытку залезть под кресло. На экранах, ведомый эланский «тундер» вспух облаком ослепительно белого пламени, разлетелся перегретым газом и раскаленными обломками.

Четырех «пакадур» для эланского «Тондро», лишенного защитного поля, как и предполагал Конечников, оказалось достаточно.

Федор ничего этого не видел. Весь мир спрессовался для него в экран монитора с прочерченной на нем кривой сближения и стрелкой корабля, совершающей поворот вокруг своей оси.

Он ждал момента, когда можно будет выключить тормозные двигатели корабля, чтобы дать системе автоматической стабилизации как можно точнее принять правильное положение. Наконец, этот момент наступил, и Конечников включил автопилот, уповая на то, что его расчеты были верным. Больше от него ничего не зависело.

Скаут довольно удачно развернулся и пробил кормой защитное поле крейсера в самом тонком и уязвимом месте — створе главного шлюза, через который на крейсере запускали десантные лодьи и принимали грузовые космокары.

В камере обзора задней полусферы замер, быстро увеличиваясь в размерах полуприкрытый створками проем, ведущий в нежное, незащищенное нутро бронированного корабля.

После старта десантных лодей, эланцы, чувствуя себя в абсолютной безопасности, не стали закрывать грузовой шлюз, ожидая возврата досмотровой группы.

По команде Конечникова, маршевые двигатели дали импульс пространственной тяги. Максимальное тормозное ускорение заставило вибрировать корабль. Скаут стал резко сбрасывать скорость и практически замер в каких-то 15 метрах от створок шлюза. Два маршевых двигателя скаута выжимали предельную тягу, вбивая поток электрон-позитронных дуплетов во внутренности эланского крейсера.

Несколько мгновений ничего не происходило, потом пришли в движение броневые плоскости створа — очевидно эланцы опомнились, перекрывая дорогу сумасшедшему «хундачо».

Федор явственно увидел, как поток тяги на периферии пучка задрожал, словно воздух над раскаленной поверхностью пустыни. Потом на краю потока возникли маленькие вихри, а в них замерцали огненные звездочки.

Все это продолжалось краткое мгновение, но Федору показалось, что это продолжалось довольно долго, раз он успел во всех деталях рассмотреть зарождение реакции полного распада в позитронном вакууме. Скаут к этому времени, повинуясь мощи маршевых моторов, преодолел инерцию и стал удаляться от эланского ТШК.

Ему вдогонку из выломанных ворот шлюза вырвалось ослепительно яркое пламя реакции.

Скаут бросило вперед с запредельным ускорением. Конечников услышал скрежет рвущейся металлокерамики…

Темнота медленно отошла. Он лежал на полу в странно вывернутой, неестественной позе. Перед ним белело лицо девушки, которую он никогда не видел в жизни и провел вместе долгие годы в нереальном пространстве.

— Лара…

— Милый, все хорошо. Сейчас Костя придет.

— Какой Костя? — поинтересовался Федор.

— Мой кузен.

Присутствие какого-то Кости не входило в его планы. Конечников собрался и вскочил на ноги. Он почему-то опасался, что вывернутые суставы не дадут этого сделать, но тело прекрасно слушалось.

Вдруг перед ним возник эланский капитан первого ранга, молодой, черноволосый, очень похожий лицом на Лару… Тот, что только что говорил с ним по видеосвязи с борта взорванного «Тондро»… Федор вспомнили другое… В наведенной эланкой виртуальной мари этот каперанг пинал его по ребрам и жег сигаретой, пытаясь выведать секреты скоростных маневров.

— Поздравляю Вас, молодой человек, это был крайне эффектный и смелый маневр, — сказал он.

— Если я здесь, то, судя по всему, поздравления бесполезны, — проговорил под пристальным взглядом Лары Федор, соображая, что на самом деле хотел сказать что-то резкое и грубое.

— Для вас, возможно, все закончилось, но ваш крейсер цел, пострадали только вы.

— Лара, что случилось? — в смертной тоске спросил Конечников.

— Тед, — Лара положила ему руку на талию, прижалась, стала, жалея его, гладить по плечам и спине. — Капитанское кресло вырвало из пола и ударило о стену боевой рубки. В креплениях был дефект. Теперь ты — мешок поломанных костей.

— Корабль цел?

— Да, Тед. Пойдем со мной, а? Ты уже многое сделал в этой жизни, можно отдохнуть. У нас все будет. Мы сможем просто жить, в любви и радости. И снова родиться, так, чтобы быть вместе в Плотном мире.

В карих глазах девушки полыхнули отголоски ощущений, которые она испытала, взяв на время чужое тело.

— Ты так уговариваешь, будто от меня это зависит… — удивленно ответил Конечников.

Тьма сгустилась. Федор с трудом приоткрыл непривычно тяжелые веки. Над ним склонялись размытые фигуры. Где-то вдали гудели вентиляторы и попискивали дисплеи боевых постов. Он снова был на корабле.

— Федька… Слава Богу, — сказал Василий.

По голосу Стрельникова чувствовалось, что тот плакал.

— Живой я, Стрелкин, — сказал Конечников, удивляясь, что едва слышит себя. — Корабль цел?

— Цел, Федя. Кое — где обшивку сорвало от перегрузки. Но это ерунда.

— Как люди?

— В порядке.

— Эланцы?

— Оба готовы…

— «Санитар»? — едва слышно спросил Федор.

— В порядке. Молчи, тебе нельзя много говорить.

Тьма выползла из теней резкого, контрастного света боевой рубки, заполнила все вокруг. Когда она разошлась, Федор снова оказался в доме Лары.

За окнами стояла непроглядная чернота. На этот раз он сидел за столом. Рядом, держа его за руку, расположилась Лара. Федор посмотрел в темное зеркало полировки и не увидел своего отражения. Испуг сквознячным ознобом пробежал по телу. Он повернулся к девушке, чтобы спросить и обнаружил эланского адмирала Себастиано Убахо, сидящего на почетном месте во главе стола. Рядом с ним расположился Гут, — капитан Авраам Кинг. Он печально улыбнулся, встретившись глазами с Федором.