На станции после того, как отчалили крейсера, стало совсем плохо. Офицеры бестолково бегали, не зная что делать, матросы не слушались приказов.

Идти мне было некуда. Штаба больше не было, возвращаться в каюту и ждать смерти, было невыносимо. Я прибился в центр связи, где на динамики транслировались все сообщения с кораблей Базы.

Эланцы разделались с кольцом гипертранспортировки и уверенно двигались к космокрепости, держась той стороны, которая пострадала при бомбардировке орбитальной станции метеоритным ливнем с планеты. Пакадуры и артиллеристы Базы ничего не могли сделать. Пушки "Князя Ивана" на предельной дистанции обменивались залпами с АБГ линкорами неприятеля, но не могли остановить их продвижения.

Основной огонь эланцев был сосредоточен на линейном рейдере. С "Князя Ивана" постоянно докладывали о разрушениях и потерях. На помощь броненосцу пошли скауты.

Но не зря эланцы потеряли целую эскадру. Перед тем, как превратится в газ, радисты службы перехвата второй эскадры "бессмертных" сумели запеленговать основные и резервные частоты каналов управления ракетами нашей ракетной артиллерии и передать данные на пушечные линкоры.

Глушилки "абэгешек" сбили ракеты с курса. Тогда наши пошли в лобовую атаку.

Это было фатальной ошибкой. 12 "скаутов" и "Скаляр", средний транспортник с ракетами, попытались достать врага, пуская ПКДР на манер древних неуправляемых торпед. Корабли не пытались даже маневрировать. Присутствие в строю грузовозов лишало атакующую группу такой возможности.

В какой-то момент показалось, что победа останется за нами. Несколько удачных попаданий ракет изрядно попортили "сучек", но эланцы сумели дать подряд несколько прицельных залпов мелкой картечью… Снесли и выпущенные "пакадуры", и крейсера — разведчики. Ты не представляешь, как это было… Харкающие звуки помех от выстрелов, вой помех, крики, ругань, слова прощания, свист запускаемых моторов пространственной на стартующих ракетах и снова выстрелы. Даже на противоположной стороне станции были видны сполохи взрывов, разносящих крейсера.

"Князь Иван" продержался дольше. Защитные поля и броня рейдера лучше держали удар. Боезапас пушечных линкоров изрядно уменьшился. Израсходовав энергию в накопителях на отражение атаки скаутов, "сучки" вынужденны были увеличить интервалы между выстрелами.

Но дальнобойные планетарные орудия "абгшек" все равно продолжали методично втыкать в корпус броненосца заряды. Пушки "Князя Ивана" отвечали, но его корабельная артиллерия со сбитой юстировкой, лишенная данных дальномеров и постов локаторного наведения, не могла состязаться в точности с эланцами.

Мы все ждали, когда рейдер приблизится настолько, что сможет прицельно бить по неприятелю. Но этого не случилось.

Когда "Князь Иван" долетел до эланцев, он представлял из себя глыбу искореженного композита, окруженного роем обломков. Лишь в цитадели броненосца оставались живые люди. Они смогли довернуть разбитый, практически мертвый корабль на врага.

Пушечные линкоры, которые обесточили все системы, включая резерв двигателей, отдав энергию для стрельбы, не смогли вовремя среагировать. Сначала они пытались расстрелять то, что осталось от "Князя Ивана", но лишь ухудшили свое положение, разбросав летящие с громадной скоростью обломки в широкий сноп, который накрыл эланцев.

"Сучки" попали под удар. Для одного вражеского линкора он оказался фатальным, второй корабль потерял половину надстроек и пять из шести орудий главного калибра.

Это последнее орудие непрерывно стреляло по орбитальной крепости все время, пока "абэгешка" двигалась к "Солейне".

Зная, что желанной добычи на станции нет, подданные регул — императора не церемонились, квитаясь за все, что случилось во время осады.

То, что творилось внутри крепости трудно передать. Каждый удар вызывал массу взрывов, Разогнанные до 1 мега заряды прошивали станцию, круша корпус механизмы и переборки, боевые расчеты и посты. Людей швыряло на пол, размазывало о стены, убивало обломками… Станция гибла.

Гравитация выключилась, генераторы поля, герметизирующего пробоины перестали работать. Эланская сверхскоростная картечь разрушила энергосеть крепости, обесточив приводы орудий и энергощитов.

Не помню, как добыл скафандр. Я бесцельно перемещался по разрушенным коридорам. Кругом было только месиво из обломков и замороженных, разорванных трупов. До сих пор их лица с гримасами ужаса, боли, страха стоят перед глазами.

Куда меня несло на двигателях скафандра, было непонятно даже мне, но, судя по всему, я уходил на более-менее уцелевшую сторону станции, инстинктивно направляясь в сторону от разрушений.

Орбитальная крепость потеряла всякую возможность сопротивляться. Эланцы прекратили обстрел и выпустили призовую партию на двух лодьях. Они желали символически завершить кампанию, водрузив на завоеванной куче металлолома двухцветную тряпку своего флага с орлом в знак победы.

Я попал в отсеки, граничащие с наружной поверхностью. Там я увидел живого.

"Ваш бродь", — сказал он мне, — "эланец прямо на нас прет. А в нашей пушке осталось на один выстрел мощности. Подмогни загрузить заряд в камеру. Плюнем в супостата напоследок".

Действительно в накопителях четвертого орудия планетарной батареи осталась энергия. Мы вдвоем начали закидывать в громадную глотку казенника все, что могли найти: штатную картечь, обломки конструкций станции, промороженные холодом космического пространства мертвые тела и осколки раскрошенной брони, оглядываясь на подходящий эланский линкор, схожий своими громадными трубами орудий на органную секцию.

Потом у нас нашлись помощники. Я что-то кричал, размахивал пистолетом, заставляя случайно набредших на нас выживших матросов присоединиться.

Даже в невесомости переместить 60 тонн груза в зарядную камеру без помощи подъемников оказалось очень сложным и тяжелым делом. Мы не смогли загрузить и 2/3 ее объема, когда эланский пушечный линкор, вернее тот обрубок, что от него остался, сопровождаемый лодьями с десантом подошел совсем близко, войдя в простреливаемый сектор.

Огромный корабль настороженно шарил парой уцелевших зенитных массометов, готовый подавить очаги сопротивления на корпусе раскуроченной орбитальной станции.

Погрузку прекратили. Расстояние было совсем небольшим. Эланец фактически был на рейде крепости. На такой дистанции не имела значения ни степень полноты заряда, ни связанное с избытком импульса увеличенное рассеяние убойных элементов.

Общими усилиями, по командам комендора, при помощи ломов, домкратов и таковской матери, прячась в черных, резких тенях разорванной батарейной палубы, орудие навели на цель. Артиллерист, перекрестившись, нажал на кнопку выстрела на переносном пульте. Из поврежденных катушек посыпались искры, но пушка всеже выпустила скрытый в зарядной камере смертоносный груз.

Широкий сноп импровизированной картечи из кусков брони и трупов снес "сучку" и лодьи с десантом.

Никогда я не испытывал такой радости, когда эланский корабль вдруг подернулся рябью вспышек от попаданий. АБГ полыхнул месивом горящих обломков, которые, вдруг, угрожающе увеличились в размерах, летя прямо нам на головы. Тут перед глазами все померкло.

Очнулся я в маленьком, тесном помещении. Матросы вытащили меня с батареи, на которую рухнули остатки корабля.

Комендора убило, еще одному человеку пробило скафандр, и он задохнулся. Мне повезло — осколок ударил в броню шлема по касательной.

Через 2 суток без еды и воды, когда всем приходил конец от углекислого газа в отсеке, нас нашли".

— Такая вот сказочка, — чуть помолчав, подытожил Федор.

— Да уж, — сказал Виктор.

— Ему дали Алмазный Крест. Комендору тому тоже, посмертно.

Мы с Искориным выпили, вспомнили ребят. Он сказал, чтобы я не обижался, мне тоже будет награда. И вручит ее сама великая княжна.

— Это что, сама Александра Данииловна сюда пожалует? — поразился дед.

— Приедет, — слегка покривишись сказал Федор. — Письмо прислала.