— Не скажу, — пообещал Федор. — Все?

— Нет, — с непонятной досадой сказал фельдшер, и, сделав над собой усилие, произнес, обращаясь к Виктору. — Прости меня Витька, бес попутал. Все брали, и я решил, — чем я хуже. А вот жжет эта твоя кредитка проклятая. Все собирался на свой счет перевести, и все откладывал. Совестно было. Возьми ее проклятую, от греха.

Прапорщик протянул Виктору карточку.

Тот, поколебавшись, принял кусок пластика.

— Не говори только никому. Хочешь, я деньги за пушки верну? — попросил медик, подпуская слезу в голос.

Братья некоторое время молчали, потом переглянулись, ведя разговор без слов.

Виктор ответил.

— Каку таку карточку толкуешь Палыч? Вот она у меня… И всегда была, — Виктор показал ее и с превеликими предосторожностями убрал в карман.

— Спасибо, — фельдшер, смахнув с глаз слезы, облегчения, пожал руки братьям и выскочил из глайдера.

Виктор вышел следом, свистнул, и, махнув рукой, закричал:

— Мужики, сюды. Подмогнить ранетых загрузеть.

Глайдер улетел. Потянулось серое, предрассветное время. Ночное зрение окончательно выключилось, и теперь амальгамцы видели как обычные люди.

Фактория молчала, не предпринимая никаких попыток враждебных действий.

Ночь кончилась. Надо было как-то жить дальше. Утро воскресного дня вступало в свои права. В холодном, влажном воздухе повис густой, плотный туман.

Конечников чувствовал себя неважно. Сильно болели ноги. Пиковая нервная нагрузка этой ночи давала о себе знать состоянием похожим на похмелье, с вялостью, слабыми, едва шевелящимися мыслями и чувством разбитости во всем теле. Виктор, судя по наметившимся мешкам под глазами и серому, опухшему лицу чувствовал себя не лучше. В домашнем тепле клонило в сон. Дед Арсений и Алешка давно спали. Старик — привалившись к косяку и сжимая в руках ружье, а племянник, улегшись на лавку и подложив под голову шапку вместо подушки.

— Витька, — позвал брата Федор, доковыляв до сеней.

— Чего? — отозвался тот с крыльца.

— Аптечка осталась? Или ее в глайдере забыли?

— Осталась.

— А где?

— А тебе зачем? — поинтересовался Виктор.

— Ноги болят, — ответил Федор. — Ноют, сил нет.

— Побегал без палки? — укоризненно сказал брат. — Подожди, сейчас принесу.

Пока Виктор ходил за лекарствами, Конечников словно провалился куда-то. В голове крутились картины разброда и шатания на Базе.

Офицеры и солдаты в фактории никак не могли прийти к единому мнению по поводу недавних событий. Горячие головы требовали немедленной карательной акции в отношении "лесных гадов" и только вмешательство начальника удерживало людей от немедленных действий.

— Федька, ты спишь, что-ли? — спросил Виктор, возвращая его в реальность.

— Нет, — ответил Федор, — только собираюсь.

— Они и видно, — усмехнулся брат.

— Мужики ушли?

— Ушли к своим. А то мало ли чего…

— Правильно, — согласился Конечников. — Кто его знает, как оно обернется. На Базе народ кипит, требует немедленно разобраться с нами. Я думаю, начальник уже сообщил куда следует.

— И что будет?

— Могут приписать нападение, захват заложников… Короче, весело.

— Федь, а ты про княжну правду сказал? — осторожно спросил Виктор.

— Правду.

— И чего она…

— Кто ее знает, — ответил Конечников. — Давай таблетки кушать.

Он раскрыл аптечку, вытащил упаковки с анальгетиком и стимулятором. Проглотил по паре таблеток сам и протянул брату.

— Не, мне не надь, — ответил Виктор.

— Ты сам еле ходишь, — ответил Федор. — А сколько еще нам нужно продержаться — неизвестно.

— Ну, давай, братан.

— Только не плюй обратно, таблеток мало.

Виктор со вздохом отправил таблетки стимулятора в рот, сделал попытку проглотить, но не смог. Тогда он разжевал лекарство и остался сидеть с выпученными глазами, пытаясь сказать что-то полным слюней и горечи ртом.

— Воды хлебни, помогает, — посоветовал Федор. — Вообще глотать нужно и водой запивать. На меня не смотри, я привычный к таким вещам.

Виктор кивнул и побежал во двор. Звякнула колодезная цепь, заскрипела рукоятка коловорота под нагрузкой. Было слышно, как Виктор жадно пьет воду, смывая химический вкус лекарства.

Вернулся он изрядно посвежевший, веселый.

— Холодная, зараза. Зубы сводить. Однако ничего, — сказал брат, возвращаясь. — Лучше самогоновки будеть.

— Силен бродяга, — поразился Конечников. — Что в доме воды не было?

— Холодненькой захотелось, — довольно пояснил Виктор. — Чтобы до кишок продрало. Живем братуха!

— Сейчас не скачи зазря, — предупредил Федор. — Тогда эффект дольше продлится.

Он тоже почувствовал себя молодым, здоровым, сильным. Пульсирующая боль в ногах утихла.

— Пора, наверное, Тому выпускать, — предложил Виктор.

— Выпусти, не сидеть же им там весь день. Пусть только в сарай не шастают.

— Хорошо, — согласился брат. — Допрежь пойду, проверю, как там эти робяты сидять. Не бедокурять ли чаго.

— Проверь, — сказал Федор. — Я на крыльце подежурю.

Включив термокостюм на обогрев, Конечников вышел на крыльцо. Было уже совсем светло. Сизый туман покрывал луг, скрадывал контуры ближних домов и стогов сена. Морозец тронул голову.

Федор хотел было вернуться за шапкой, но остался, залюбовавшись восходом. Облака над горизонтом, освещенные косыми лучами восходящего светила, превратились в перевернутое озеро жидкой лавы, которое играло всеми оттенками пламени. Виктор тоже стоял, глядя на эту картину, и вдруг закричал, показывая Федору.

— Федька, летять. Лодейки летять

Из облаков вынырнули громады кораблей. Конечников сразу узнал транспортную модификацию С-29. Корабли развернулись и по пологой дуге пошли на посадку, ориентируясь на нитку проселочной дороги. Транспортники пролетели над домом.

Конечников торопливо зарядил автомат сигнальным зарядом и выпустил в небо магниевую стрелку. Снаряд из легкого металла, горя, прочертил ослепительную линию в небе. Головной корабль засигналил прожекторами.

— Отвечают, гляди Федька, отвечают, — с восторгом прокричал брат. — Не обманула твоя княжна.

— Подожди, орать, — притормозил его Конечников. — Морзянкой бьют… Сообщают — к нам на выручку…

Волна облегчения нахлынула на Федора. Этот раунд остался за ним.

По мере того, как звездолеты снижались, они становились все огромнее. Глаза отказывались верить тому, что видели, так небесные пришельцы были велики по сравнению с маленькими домишками, сараями, кривыми изгородями. Корабли величаво пролетели над головами людей и приземлились на дальнем выгоне.

Из головного корабля выскользнула летающая платформа с увешанными оружием десантниками в полной боевой выкладке.

Аппарат совершил посадку во дворе. Солдаты, не обращая никакого внимания на хозяев, занялись установкой зенитного комплекса.

Крайт счел за лучшее спрятаться и жалобно поскуливал, выглядывая из конуры.

От группы прибывших отделились компания из десятка человек — несколько рядовых охраны, офицеры и трое гражданских лиц.

Одного Федор определил, как поверенного по манере держаться и одежде. Другой был его полной противоположностью — длинноволосый парень в нелепом мешковатом плаще. На голове патлатого был натянут черный берет, придававший ему сходство с членом молодежной банды, на шее повязан длинный шарф стиляги.

По сравнению с неправдоподобно чистыми, лощеными вояками из имперской охраны, этот кадр выглядел натуральным уличным подонком из рабочего района. Последним шел бородатый пожилой дядька, занятый своей видеокамерой.

Парень что-то объяснял военным, махая руками и раздражаясь по поводу нежелания армейцев вникнуть в суть его гениальных мыслей.

Старший офицер, в чине капитана, хмурясь, слушал его, нервно дергая держащей шлем рукой. Было видно, как он хочет треснуть броней тактического шлема по длинному, тонкому носу патлатого.

Он что-то говорил в ответ, показывая всей мимикой лица, как надоел ему собеседник. Патлатый, кивал, поправлял очки и с жаром продолжал доказывать свое.