Конечников шел, хоронясь по кустам, и стараясь держаться в тени на открытых пространствах.

Пост Пашки Колядкина находился у дороги.

Федор, который вынырнул из кустов, был встречен окриком "Стой" и направленным в живот столом.

— Хоть бы ты форму свою космонаутскую снял, — облегченно сказал Пашка. — А то ведь пальнул бы, не разобравшись.

Паша, ровесник Федора, последовательно прошедшел стадии трансформации обычного человека: мальчишки, парня и наконец, взрослого, грузного дядьки, отягощенного не слишком удачной жизнью, тяжелой работой и прожитыми годами.

Мужик стоял у дерева, завернутый в похожий на саван драный термический балахон, из старых дедовских запасов на чердаке. Древнее одеяние одновременно и согревало и затрудняло обнаружение человека инфракрасными датчиками.

— Это хорошо, что не спишь, — ответил Федор, подходя ближе.

— Уснешь тут, — усмехнулся Колядкин. — Такой ор твои подняли. В фактории, небось, слышно было.

— Бабы и дети — страшное дело, — признал Фeдор. — С ними свяжешься — горя хлебнешь.

— Эт точно, — сказал Паша. — Сам, поди, теперь жалеешь.

— Чего? — не понял Федор.

— Рассказал мне Виктор… — многозначительно сказал мужик.

— Что? — насторожился Федор.

— Про тетку — повариху.

— И что он рассказал?

— Да ты не прикидывайся, — улыбнулся Паша. — Оно дело такое, житейское. Только не пойму, что в поселке баб мало тебе? Али брезговаешь таперича нашими тетками?

— А что тебе Витька рассказал? — поинтересовался Конечников.

— Ну, дескать, полюбовницу в поселке завел. С интендантом сцепился, который допрежь тебя у ентой тетки был. Глаз яму подбил, два зуба вышиб.

— А… — сказал, чувствуя облечение, Федор. — Приукрасил брательник маленько.

— Но все равно, герой, — ответил Павел. — Одобряю. Так им космонаутам проклятым.

— Так я же сам космонавт, — возразил Федор.

— Ты, хоть и космонаут, но нашенскай, — сказал мужик. — А за нашенских я этим пришлым глотку порву. Было бы за что.

— А не боязно? — спросил Конечников. — С ружьем ведь. А пальнуть придется? Или в тебя пальнут.

— А чего мне бояться? — улыбнулся мужик. — Ты ведь не простой космонаут, а вроде старшой. Старшей, чем тутошние ахфицеры: камандандт и главный постройщик. Ты за все и ответишь.

— Отвечу, коли придется, — согласился Федор. — Ну, а всеже зачем? По какой причине?

— Была бы стояща причина, пошел бы с мужиками поселковых космонаутов душить. Тятьке мому, так ружейной прикладой по голове дали, что он год после болел и помер, — произнес Павел, стиснув от гнева пудовые кулаки. — А тут свому подмогнуть. Тем более ты за ценой не постоял: пятьдесят целковых кладешь за помоч. Это ж год жить можно семье.

— Ну, деньги дело наживное. На такой случай жалеть не следует, — сказал Конечников. — Ты мне поможешь, я тебе.

Федор удивился, но не подал виду. Обычно прижимистый, Виктор тут не поскупился.

— Эт точно, — подтвердил мужик.

— Задачу помнишь? — поинтересовался Конечников.

— Помню, как же. Смотреть за дорогой, за воздухом, ждать сигналу.

— А еще?

— Скрытно сидеть, без сигналу в сражению не вступать, противника пропущать или отходить тихо.

— Хорошо, — сказал Федор. — Какие сигналы у нас условлены?

— Вижу противника — волчий вой с подвыванием, — сказал мужик. — Огонь — как филин ореть. Ко мне — как выпь кличет. Но энто твой сигнал.

— Молодец, — похвалил Конечников. — Куда двигаться знаешь?

— А то, — ответил Павел.

— Еще какие сигналы?

— Ежели у дома будет что-то вроде молнии полыхнеть, бежать на подмогу, но розумно, не очертя голову, перебежками. Перед тем правда условлено, что свист будеть, чтобы глаза оборонить.

— А очки на что? — спросил Федор.

— Да ни пса в них не видно, — ответил мужик.

— А еще о чем у нас договорено?

— У всех наших будеть бела тряпица на левом рукаве повязана.

— А зачем? — спросил Федор.

— Зочем, зочем? — усмехнулся мужик. — Мы в потьмах видим, а оне нет. Чтобы своих не пострелять.

— То-то же ты меня чуть не грохнул, — усмехнулся Конечников.

— Энто я по-привычке, — виновато усмехаясь сказал мужик. — Уж шибко эту одежу космонаутску я ненавижу.

— Дай — ка свое ружье, — попросил Федор.

— А тебе на што? — удивился мужик. — У тебя же их два. Ружьецо на плече и на поясе маленькай шпалер как яго там, — кабуре.

— Показать кой — чего хочу, — объяснил Конечников.

— А, тады ладноть, — сказал Паша, протягивая оружие.

Федор взял армейскую "полтину" в руки. Легким, сотнями повторений отработанным движением, он опустил и зафиксировал крышку прицельного монитора.

— Ты чего сделал-то? — не понял мужик.

— "Полтинка", она тоже хорошее оружие, если уметь правильно пользоваться, — пояснил Федор. — Смотришь в экран и целишься. Дождь, туман, темнота — не помеха.

— Ишь ты, — поразился Павел. — Ярко только слишком. Глазам больно.

— Вот тут устанавливаешь яркость, — пояснил Федор, вращая рычажок.

Но экран продолжал слепить, слово прожектор.

— Ха, какой умнай, — усмехнулся мужик. — Крутили, вертели, только без толку. Витька твой все надписи прочитал. Только ничего не работает.

— А мы сейчас поправим, — сказал Федор, набирая комбинацию цифр на клавиатуре под дисплеем. — Тут код введен. Защита от дурака. По умолчанию 4 нуля.

Оружие пискнуло.

— Ибическа сила, — поразился мужик.

— А вот теперь можно и яркость установить, и скорость, — сказал Конечников. — А еще, если в контейнер пулек насыпать, можно как из дробовика стрелять. Полный магазин — 40 выстрелов. Вот здесь регулируется угол рассеяния. Хочешь пучком пули пусти, хочешь снопом, хочешь по горизонтали или вертикали. Тут вот крути, а на экране видно, куда пули попадут. Слишком большую скорость не задавай. 400 метров сегодня вполне достаточно.

— Ну ты и спец, — поразился мужик. — Недаром столько лет космонаутствовал.

— Я тебе магазин с пулями фабричными притащил, — сказал Федор. — Мог бы и по два взять, но уж больно они тяжелые. Не с моей ногой носить.

Конечников снял со спины рюкзак и достал снаряженный контейнер из двух, что лежали там.

— Тяжелый, зараза, — прокомментировал Колядкин. — Спасибо, Синоптик.

— Пять килограмм — тысяча пулек.

— А второй кому? — поинтересовался Павел.

— Колбасыру. Ему же тоже надо.

— А чего не сказали нам гады, что можно так изделать? — поразился мужик. — Чтой, жалко им было?

— Скоро узнаешь, — ответил Федор. — Скоро все все узнают. Ладно, я на другой пост пойду. Посмотрю, как там Колбасыр стоит.

Федор повернулся и двинулся в чащу.

— Чего мы узнаем — то, Андреич? — крикнул в спину Конечникову мужик.

— Если утром большой корабль прилетит, не пугайся. Это наши. С глайдерами поселковыми не спутай, — ломясь сквозь кусты, бросил Федор напоследок, оставив мужика в глубоком недоумении.

Дом старого Пантелея, старый, скособоченный с развалившейся крышей был выбран в качестве главного наблюдательного пункта. Он стоял на отшибе, там, где дорога делала петлю. С чердака дом и подворье Конечниковых и Евдокии были видны как на ладони. Крыша обеспечивала надежную защиту от инфракрасных сканеров, а широкие дыры давали хороший обзор.

Время тянулось медленно. В тени остатков крыши, закутавшись в термический балахон, сладко спал Алешка.

Федор с стариком Арсением, тоже были одеты в балахоны и оттого походили на привидения. Дед с внуком напряженно наблюдали за окресностями, глядя каждый в свою сторону.

Кроку очень хотелось курить, но он не хотел подавать дурного примера остальным. Вдруг он увидел у восточной опушки, там, где находился пост Колбасыра, вспыхивающий огонек самокрутки. Мужик втихую курил, коротая бессонную ночь.

— Деда, — тихонько позвал Федор деда Арсения. — Иди сюда.

— Чего, Федечка, — отозвался старик, тихонько смещаясь к внуку.

— Хочешь посмотреть как Колбасыр шмалит?