Новый удар под рёбра выбросил из мечтаний. Бородач свирепо смотрел на него. Роман улыбнулся, давая понять, что готов внимательно слушать. Мужик посопел пару секунд, а затем прорычал:

— Кто ты такой? И где Камелонул?

— Меня зовут Роман. Роман Фролов. А насчёт вашего Камело… Кумело… В общем, я не знаю.

Бородач зарычал, явно недовольный полученным ответом. Он поднял взгляд на женщину. Именно она была главной среди них. И ответ из её уст прозвучал немедленно:

— Он бесполезен. Убейте его, а труп отдайте Псам.

— С вашего позволения, уважаемая госпожа, — вступил в беседу лысый. — Не стоит так разбрасываться ресурсами.

— Хорошо-хорошо, Мейслер. Делай с ним, что хочешь. Проклятье, этот тысячу раз проклятый Камелонул снова ушёл от меня!

Женщина исчезла из поля зрения. Следом за ней ушёл и бородач. Остался только лысый. Он склонился над Романом, с мягкой улыбкой разглядывая его. Удовлетворённый осмотром, лысый произнёс:

— Хороший экземпляр. Толстые кости — как раз то, что надо…

Когда лысый покатил тележку с ним прочь, Роман пытался донести до пленителя мысль о том, что его не стоит убивать. В том, что его собираются именно лишить жизни, юноша не сомневался. Когда до него дошла идея о том, что его, оказывается не призвали специально, а захватили по ошибке, романтический ореол попаданства исчез, уступив место страху. Нет, даже не страху, а ужасу! Жуткий доктор из историй о монстрах и вампирах вёз его на тележке к месту пыток, а затем — мучительной смерти. Именно так воспринимал бурлящий разум юноши происходящее. К слову, это представление не так уж далеко ушло от истины.

Первое время лысый полностью игнорировал все разговорные потуги юноши. Привязанный к ложу, Роман не мог видеть лица мужчины, но знал, что тот рядом. По крайней мере, сопение и кряхтенье было слышно отчётливо. Через несколько минут Роман выдохся, вернувшись к тягостным мыслям. Правда, придумать хоть какой-нибудь вменяемый план спасения не получалось. Все приходящие в голову идеи были в значительной степени безумны или в принципе невозможны. Единственным вариантом поведения оставалось только ожидание божественного чуда. Почему-то мысль о том, что неведомое божество вмешается в последний момент, закрепилась в голове и подарила некоторое успокоение. Хотя в прежние годы, в прошлой жизни юноша считал себя скорее воинствующим атеистом, сейчас в нём разгорался нешуточный огонь веры. Правда, в кого именно он верил, Роман и сам не сумел бы ответить.

Мейслер катил тележку довольно долго. Наконец, они остановились. До слуха привязанного юноши донеслось лязганье цепей, а его ложе словно провалилось вниз. Роман сообразил, что они спускаются на некоем подобии лифта. Спускаются куда? Неужели… в подвал?

Воображение тут же принялось рисовать мрачные казематы, заполненные множеством пыточных инструментов, где стены и пол пропитаны кровью, которая льётся настоящими реками, а крики несчастных жертв звучат непрерывно. Юноша тут же напрягся, вслушиваясь. Он с опасливым нетерпением ждал, что вот-вот раздастся тот самый жуткий крик человека, которому вырывают ногти или прижигают живот раскалённой кочергой. Но единственным живым звуком по-прежнему оставалось пыхтение Мейслера.

Минут через пять тележка остановилась. Снова загрохотали цепи, а потом ложе, к которому был привязан Роман, начало двигаться, принимая вертикальное положение. И теперь он мог увидеть не только грубо сложенный каменный потолок, но и само помещение, куда его притащили.

Сбылись худшие опасения Романа. Тёмная комната действительно напоминала пыточную. Вдоль дальней стены висели цепи с кандалами, ждущие своих жертв. Справа ярко горел камин, над которым был подвешен огромный закопчённый котёл, где булькало какое-то варево, от которого поднимался густой зеленовато-бурый пар. Слева же размещались полки, уставленные разномастными склянками со всякими жидкостями. А в некоторых же и вовсе плавали части тел и даже небольшие животные или зародыши странных созданий. В общем, все прежние жуткие мысли зароились с новой силой.

Под стать обстановке выглядел и Мейслер, которого Роман смог, наконец, разглядеть целиком. Лысый оказался невысоким худым мужичком в кожаном, заляпанным кровью и чем-то ещё фартуке на голый торс, широких тёмных штанах и высоких сапогах с длинными носами. Кожа Мейслера от шеи и ниже в тех местах, где мог увидеть Роман, была покрыта витиеватыми цветными татуировками. Причём это были не какие-то фигуры зверей или иероглифы, какими любят себя украшать обыватели на Земле, а орнамент, сотканный из ломаных линий и глаз самых разных цветов, форм и размеров. Причём смотрелось это жутко до дрожи в коленках. Создавалось впечатление, что все эти глаза живые и смотрят на тебя, пронизывая просто насквозь, высвечивая кости и внутренности.

— Не надо! Не надо… Я всё скажу! — пролепетал перепуганный Роман.

Мейслер нахмурился, явно обескураженный словами скованного человека. Затем, сообразив, куда он клонит, лысый усмехнулся и ответил:

— Ничего говорить не надо. Пыток не будет.

— Тогда… Тогда что вы со мной сделаете? Отпустите меня! Я же ни в чём не виноват! Я вообще ни при чём!

Последние слова Роман воскликнул со всем возможным пылом и страстью, что ему были доступны. По сути, он озвучил ту молитву и просьбу богам, что звучала в его сердце последние минуты. Однако, вопреки ожиданиям, этот призыв не нашёл отклика в сердце Мейслера. Он просто вздохнул со скучающим видом.

— Отпустить? Но куда? Ты не проживёшь в здешних краях и дня. С таким же успехом можно просто убить тебя прямо сейчас. Кроме того, на твою поимку… На поимку Камелонула, вместо которого ты сюда попал… На это ушло много сил и ресурсов. Так что… С плешивого ариси хоть иглу в хозяйство. Смекаешь?

Кошмарные видения вернулись с новой силой. И на этот раз одно из них выплыло на первый план. Выглядело оно настолько жутко, что Роман озвучил его вслух:

— Вы меня на органы собираетесь?

— Чего? — удивлённо поинтересовался лысый.

Нервно сглотнув, Роман уточнил вопрос:

— Разрежете и достанете из меня органы?

— Зачем? — ещё сильнее удивился Мейслер. — Постой, в твоём мире так делают? Какие у вас жуткие нравы! Неудивительно, что Камелонул к вам подался. Он большой любитель всяких бесовских дел.

Он покачал головой, явно вспоминая характер пропавшего мага. Затем, вынырнув из воспоминаний, продолжил:

— Нет. Ты мне целиком нужен. Госпоже нужны хорошие бойцы, солдаты нужны.

— Но я же не умею! Я обычный человек, никогда никого не убивал. Я даже оружие в руках не держал!

Мейслер покачал головой и сказал:

— Ничего. Я из тебя доброго солдата сделаю. Ты не переживай!

Лысый отошёл к столу и принялся что-то колдовать над зельями, бормоча себе под нос:

— Давненько мне над живыми работать не приходилось… Ничего, рецептик я помню… Так, надо бы толчёных ганда добавить… Где же они у меня? Вот… Очень хорошо… Жаль, конечно, что времени у нас маловато… Эх, будь у меня пара месяцев, я бы из тебя такого воина-мумию сделал, любо-дорого… Жаль, что всего неделя осталась до Большой Охоты… Да, времечко поджимает…

Признаться, в бормотание Мейслера Роман вслушивался через слово. Мешали приступы паники, да дикие фантазии, от которых временами становилось только страшнее. Хорошо хоть, возился со своим зельем лысый не так долго. Не прошло и получаса, как он встал из-за стола и вернулся к привязанному пленнику. В руках лысый держал кружку, где побулькивало вонючее, пахнущее болотом варево.

— По-хорошему выпьешь или придётся той штукой воспользоваться?

Мейслер указал на железку, висящую рядом на стене. Роман увидел нечто, напоминающее капкан. Понадобилось секунды три, чтобы осознать, для чего он нужен.

«Да он же мне рот этой штукой откроет! И всё равно зальёт своё зелье! Что же делать?»

— Что это? Отрава? — испуганно пискнул Роман, пытаясь выиграть время, придумывая план спасения.