— Пошли! Познакомлю тебя с папой!

Шагая за непоседливой хулиганкой, что буквально тащила его за собой за руку, Роман чувствовал, как внутри всё клокочет и плавится. Он менялся прямо на глазах. С этого момента и до последнего мига своей не-жизни Роман будет защищать эту кроху. В одну секунду Риоза стала центром его вселенной, смыслом существования. Даже образ Госпожи, всегда горящий в сознании, отступил и поблёк перед ней.

Шагая под дождём, держа в руке хрупкую девичью ладошку, Роман чувствовал, как преображается мир вокруг него. Холодный, злой, переполненный насилием и горем исчезал, уступая место свету и надежде. Именно надежде. Роман только сейчас осознал, насколько сильно устал от одиночества. Ведь он всё время был один. С того момента, как осознал себя и потерял Госпожу, скелет путешествовал и сражался только ради себя. Рисковал своей не-жизнью просто ради того, чтобы увидеть ещё один рассвет. Рассвет, в котором по большому счёту не было никакого смысла. Не было до этой ночи.

Поднимающаяся изнутри радость и эйфория распирала изнутри. Роману хотелось прыгать, орать во всю глотку, танцевать под дождём. Но вместо этого он послушно шагал за семенящей девушкой, робко держа её за руку. Внешне бурлящие внутри него страсти никак не отображались. Роман полностью отрешился от всех угроз и опасностей мира. Он даже не помнил и не понимал, куда именно они идут. А ведь здешний мир должен был научить его, чем может обернуться подобная беспечность…

Витрио де Фьер был алхимиком. Эта профессия досталась ему по наследству от отца, а тому — от деда. Будь у него сын, он бы передал все свои знания ему. Однако у него имелась только дочь. Жена погибла почти пятнадцать лет назад, сгорев за несколько дней от лунной лихорадки. Боль от её смерти останется с ним навсегда. Даже мысли о том, что его дело пропадёт, заглохнет без следа, не могли сподвигнуть вдовца жениться снова. Хотя в его окружении хватало женщин, которые были бы не прочь окольцевать столь выгодного жениха.

Дочери же передавать дар алхимии было бесполезно. Не потому, что Витрио был убеждённым консерватором, считающим, что семейное дело должно продолжаться только по мужской линии. Причина заключалась в характере Риозы. Её непоседливость и порывистость ничем нельзя было усмирить. А качества эти были крайне нежелательны для того, кто смешивает магические порошки и создаёт артефакты, напитанные волшебством. В деле алхимии требовалось терпение и усидчивость.

Однако, несмотря на это, Риоза оставалась для отца настоящей звёздочкой, настоящей принцессой. Её лёгкий нрав, оптимизм, весёлость невольно заражали окружающих. Даже обычно хмурый Витрио сразу начинал улыбаться, когда видел свою дочь. Он прощал ей всяческие шалости, хотя иногда и делал вид, что сердится. Сегодня был как раз один из таких дней.

Праздник Третьего Рассвета всегда был праздником молодёжи. В этот день им позволялось очень многое, почти всё. Считалось, что даже случайный ребёнок, зачатый в этот день и в особенности ночь, будет крайне удачливым по жизни. Разумеется, в этих предрассудках была серьёзная доля заблуждений, но имелась и определённая логика. По крайней мере, даже Витрио знал почти дюжину примеров, когда такие люди достигали серьёзного успеха.

Тем не менее, его Риозе ещё рановато было становиться матерью. Едва разменявшая шестнадцатый день рождения, она ещё была полна ребяческого оптимизма и наивности. Пусть погуляет, порадуется, а завести семью она всегда успеет. С её-то лёгким нравом и симпатичной мордашкой это не составит большого труда. А уж приданым он её обеспечить сможет.

Поэтому в эти ночные часы, которые вот-вот должны были истечь, сменяясь утром, Витрио нервничал. Риоза, при всей своей ветрености имела некоторое понятие об ответственности. И никогда раньше не задерживалась так надолго. Тем более, в такую ночь.

Очередной раскат грома вызвал невольную дрожь. Старый алхимик хорошо знал, что может нести с собой это природное явление. Не зря во всех древних и не очень легендах Зло всегда приходило с грозой. Гнев неба часто имел под собой мистическую подоплёку.

Домик алхимика стоял на окраине Луа. Небольшой городок на самой далёкой периферии Империи Стиазор, почти на границе с Гибельными Пустошами и королевством Умбру. Несмотря на такое зловещее соседство, место было крайне мирным. Именно в силу своей удалённости от основных земель Империи. Никому не было дела до дюжины небольших поселений, раскиданных по равнине вдоль реки. Даже исчадия тьмы, терзающие мир, предпочитали игнорировать эти места. В значительном смысле, именно такая мирная жизнь и стала главной причиной, по которой столичный алхимик перебрался с семьёй в здешние края.

Особнячок семейства де Фьер можно было отнести к одному из лучших в городке. И дело было не только в крепком финансовом положении алхимика, но и в его планах, когда он только перебрался сюда. Витрио планировал обзавестись большой семьёй, поэтому строился с размахом. Сейчас это уже казалось излишеством. Ни ему лично, ни дочери не требовались все эти залы и пустые комнаты. Да и садик, разбитый вокруг, по большей части справлялся сам собой, без вмешательства человека. Нет, садовник, конечно, пытался исправлять самые вопиющие проблемы, но что может сделать один пожилой человек?

Витрио сидел в гостиной, глядя на плящущие языки пламени в камине. В свои пятьдесят лет он выглядел вполне крепким человеком. Морщины избороздили его круглое лицо, сделав его похожим на кору дуба. Нос-кнопка, чуть вздёрнутый вверх, что делало его похожим на свиной пятачок, с годами приобрёл багровый оттенок. Причина этого заключалась вовсе не в избыточном потреблении алкоголя, как считали некоторые обыватели, а скорее пренебрежение некоторыми правилами техники безопасности при работе с реактивами. Бороду или усы принципиально не носил, а свои когда-то роскошные тёмно-русые волосы стриг коротко. Не в силу моды, только лишь из требований безопасности. Да и седина в такой причёске смотрелась благороднее.

Карие глаза пожилого алхимика не отрываясь, смотрели на языки пламени. Это зрелище его успокаивало, умиротворяло. Заявись сейчас Риоза, он, пожалуй, даже не станет её сильно ругать.

Громкий стук в дверь вырвал старика из грёз. Витрио поднялся с кресла, поставив на столик бокал с виски. В нём ещё оставалось почти столько же, сколько было налито пару часов назад. Что поделать, не любил он пить алкоголь, но сидеть у камина с пустыми руками казалось ему несколько нелепым.

В том, кто именно пришёл, алхимик нисколько не сомневался. Это вернулась с гулянок нерадивая дочь. Она постоянно стучала в дверь, делая вид, что не помнит о том, что их дворецкий-автоматон в данный момент находится на ремонте. Это стало их маленькой игрой. Риоза стучала в дверь, он с ворчанием её открывал. А она вываливала на старика-отца целый ворох своих новостей прямо с порога. Витрио медленно шагал к дверям. Он не спешил. Стук дочери был уверенным и чётким. Она явно пребывала в приподнятом настроении.

«Ну, я тебе сейчас устрою, паршивка ты мелкая! Посажу под домашний арест на неделю! Нет, на неделю много… Дня на три точно! Посажу, так и сделаю!»

Алхимик потянул за ручку тяжёлую, обитую медью дверь. Она была испещрена защитными рунами. Особого толку в них не было, настоящее исчадие Тьмы даже не поморщится, проходя мимо, но обычаи обязывали. Да и вообще, слишком хорошо Витрио знал, насколько важной может оказаться даже самая крохотная деталь.

Разумеется, за дверью стояла вымокшая до нитки дочь. Причём облик её ясно свидетельствовал о нешуточной переделке, в которой она побывала. Витрио испытал запоздалый приступ страха. Алхимик различил за спиной Риозы тёмный силуэт. Разглядеть, кто это, не представлялось возможным, поэтому он уточнил:

— Это Дамас там с тобой? Послушала всё-таки отца?

Дамас был наёмником. Время от времени беспокоящиеся о чаде родители нанимали его, чтобы спасать кровиночку от всяческих неприятностей. Последнее время Риоза часто пользовалась его услугами самостоятельно, без всяких понуканий со стороны папы.