— Ты уже поужинала? Хочешь, я закажу что-нибудь?

Я фыркаю.

— Закажешь что-нибудь? — Неужели он думает, что я в настроении есть, когда я только что узнала, что он может быть или не быть причастным к убийству моего отца. — В этом нет необходимости.

Гнев накатывает на меня с такой силой, что я дрожу, когда вылезаю из машины, захлопываю дверь и топаю к входу в здание.

— Джейн. — Звук моего имени преследует меня, и я иду еще быстрее. Я не могу сейчас смотреть ему в глаза. Не могу. Смотреть в глаза. Ему. — Джейн!

Большая, сильная, теплая рука хватает меня за запястье, затем он разворачивает меня и притягивает к себе. Я задыхаюсь, когда мое тело сталкивается с его телом. Его сердце бьется сильно и быстро, так громко, что я могу его слышать. От него пахнет лосьоном после бритья и корицей, к которой я уже пристрастилась.

Я прижимаю руки к его груди и отталкиваюсь от него.

— Что?

— Это то, что я хочу знать. — Его голос спокойный, осторожный и не соответствует моей ярости. Он подходит ближе, и я делаю шаг назад. — Что случилось?

Мои глаза встречаются с его глазами. Мне не нравится выражение растерянности и беспокойства в его глазах. Это дает мне надежду на то, что я слишком остро реагирую, что он невиновен. Может быть, он не причинял вреда моему отцу. Но я лучше всех знаю, кто такой Маркус. Я знаю, что он и глазом не моргнет, если причинит кому-то боль.

— Ты знал, кто я? — Спрашиваю я, дыша коротко и резко. — Ты знал, кто мой отец?

— Да, — отвечает он, его голос холоден и лишен эмоций.

— Это была причина, по которой ты спросил меня, почему я пришла в полицию, потому что ты знал, чья я дочь?

Он моргает и засовывает руки в карманы брюк.

— Да.

— Да? — Я смеюсь, но это никак не заглушает колющую боль в груди. — И это все, что ты хочешь сказать?

— Если ты ищешь объяснения, то я не могу их дать.

— Хорошо. Не надо. — Дыши, сохраняй спокойствие. — Ты стрелял в него?

— Да, я стрелял в него.

Горячие слезы текут по моему лицу, а зрение затуманивается.

— Ты чудовище, Маркус. Я ненавижу тебя.

Он не извиняется. Вместо этого он делает два шага ближе, и мне в нос ударяет знакомый аромат корицы и кедрового дерева.

— Ты действительно меня ненавидишь?

Моя грудь сжимается. Мое сердце уже знает ответ на этот вопрос. Я знаю, что не могу его ненавидеть, но я лгу. Я лгу, потому что человек, стоящий передо мной, убил моего отца, но ни одна часть меня не хочет испытывать к нему неприязнь.

Я должна ненавидеть его, но не ненавижу.

— Да. Ненавижу. Я ненавижу тебя каждой клеточкой своего тела.

— Хорошо. Наконец-то ты повзрослела.

— Что это значит?

— Я знал, кто ты, с той самой секунды, как встретил тебя. — Его глаза скользят по мне и горят чем-то темным и опасным. — И я использовал тебя, потому что тебя было легко использовать.

Мое сердце разбивается вдребезги.

— Что?

— Сделай мне одолжение, принцесса. Не спрашивай меня больше об этом, или я позабочусь о том, чтобы ты умерла так же, как твой отец.

Мои пальцы сжимаются в кулаки. Я поднимаю руку, чтобы дать ему пощечину, но он ловит ее на полуслове и заставляет опустить.

— В следующий раз я этого так не оставлю, — говорит он низким, глубоким и опасным тоном.

Я вырываю у него руку.

— Я покончу с тобой, Маркус. Я буду тем, кто убьет тебя.

Он наклоняется ко мне и шепчет:

— Да?

Я стискиваю зубы, мои ноздри вспыхивают.

— Я убью тебя и верну к жизни, чтобы у меня был второй шанс убить тебя.

Он достает пистолет из кобуры на груди, разжимает мою руку и сует в нее оружие.

— Стреляй.

— Что?

Он кивает головой на пистолет в моей руке.

— Ты сказала, что убьешь меня. Так что стреляй.

Мое лицо уже мокрое от слез.

— Чертов ублюдок. — Я направляю пистолет ему в голову и подношу палец к спусковому крючку. — Думаешь, не убью?

Он ухмыляется, и это мрачно. Это еще больше напоминает мне о том, кто такой Маркус - мафиозный босс, вырезанный из мира тьмы. Мир, в который мне не следовало ввязываться.

— Что случилось, принцесса? — Спрашивает он, видя, как я дрожу. Я борюсь между яростью, пылающей во мне, и чувствами к нему.

Я должна застрелить его. Я полицейский, я могу солгать и сказать, что хотела задать ему несколько вопросов, когда он напал на меня. Есть много способов избежать наказания за убийство Маркуса Романо, по крайней мере, с юридической точки зрения. У меня есть ощущение, что его братья не дадут мне это сделать, но все же я могла бы выйти сухой из воды. Но по какой-то причине мой палец слабеет на спусковом крючке, а решимость застрелить его не так сильна, как должна быть. Мой приглушенный всхлип раздается в подъезде, а его глаза смотрят на меня со смертельной смелостью.

Я не такая. Я не убийца. Я пришла в полицию не для того, чтобы застрелить убийцу моего отца в подъезде моего дома из его же пистолета.

Я не могу убить Маркуса, не подтвердив факты о том, что произошло той ночью с моим отцом. Возможно, это всего лишь отговорки, которые придумывает моя голова, мысленный побег из этой ужасной ситуации, но голос в глубине моей головы не позволяет мне нажать на курок.

Даже такое чудовище, как он, заслуживает шанса.

Я не могу убить его, пока не буду уверена в том, какую роль он сыграл в смерти моего отца.

Опустив пистолет, я бросаю его к его ногам и вытираю лицо тыльной стороной ладони.

— Я не собираюсь тебя убивать. Я найду улики и, если ты к этому причастен, посажу тебя за решетку до конца твоей жизни.

МАРКУС

— Она думает, что я убил ее отца.

Она думает, что я убил ее отца. По какой-то причине мой желудок скрутило, а сердце словно обмотали колючей проволокой, что странно, потому что я никогда не чувствовал ничего подобного, эта сильная боль разъедает меня всеми возможными способами.

Антонио идет рядом со мной. Он поднимает пистолет и наводит его на цель, стоящую в нескольких футах от нас.

— Почему ты не сказал ей правду, босс?

Я прицеливаюсь, прищуриваю один глаз, прежде чем нажать на курок, и пуля оставляет дыру в голове нарисованной фигуры, которую я представляю себе как голову Виктора.

— А в чем правда?

— Ты не убивал ее отца.

Я усмехаюсь.

— Неправда. — Я помог. Я выстрелил ему в ногу, и это замедлило его, дав людям Виктора достаточно времени, чтобы убить его.

Никогда не думал, что наступит день, когда я буду чувствовать вину за то, что убил кого-то. Джейн заставляет меня чувствовать то, о чем я никогда не думал. Она делает меня слабым.

— Ты должен сказать ей правду, шеф, — серьезно произносит Антонио. — Я не эксперт. Черт, я бы предпочел трахнуть еще тысячу шлюх, чем быть привязанным к одной женщине, но если я что-то и знаю, так это то, что ты не будешь счастлив, зная, что она тебя ненавидит.

Я снова прицелился.

— Я буду счастлив, зная, что она в безопасности.

Краем глаза я вижу, как сходятся его брови. Я знаю, о чем он собирается спросить, еще до того, как он это спросит.

— В безопасности от кого?

— Она детектив, который пытается раскрыть дело об убийстве. Все улики указывают на нас. — Я нажимаю на курок, звук выстрела заглушают беруши, которые я надел. — Это не наводит тебя на кое-какие мысли? Потому что меня определенно да.

На языке ощущается привкус прошлого, очень горький.

— Виктор охотится за ней?

Я не уверен, спрашивает он или утверждает, но в любом случае киваю.

— Да, этот ублюдок охотится за ней. Мы скоро будем воевать с Каморрой, и лучше не показывать им слабых мест, за которые можно зацепиться. И чем дальше она от меня, тем безопаснее.

Моя встреча с шефом Смитом, состоявшаяся несколько дней назад, была плодотворной и очень раздражающей. Я узнал, за какие ниточки Виктор дергал за кулисами. Он знал, кто такая Джейн, и надеялся, что мы будем заняты, используя ее, а потом избавимся от нее, когда захотим, и он нападет на нас, когда мы будем менее всего готовы. Он также использовал собственного племянника Родригеса для своих глупых игр и избавился от него, когда тот стал бесполезен.