Чертово животное.

В голосе Антонио звучат нотки беспокойства.

— Если за ней охотится Виктор, нам нужно вывезти ее из города, шеф. Держать ее в безопасности, пока все не утихнет.

Я опускаю оружие, в моей голове бурлят противоречивые эмоции.

— Нет. Она не уедет. Без ответов.

— Она не уедет, потому что думает, что ты убил ее отца! — Разочарование Антонио ощутимо. — Если ты хочешь обезопасить ее, то должен быть честен с ней. Она должна знать, кого избегать, чтобы оставаться в безопасности. Скрывая от нее правду, ты только подвергаешь ее еще большей опасности.

Меня захлестывает волна сожаления. Антонио прав, Джейн заслуживает правды. Неважно, поверит она мне или нет, или если я никогда не завоюю ее доверие. Но сейчас для меня главное - обеспечить ее безопасность.

— Я должен все исправить.

Антонио качает головой.

— Да. Ты должен все исправить, но она поверит тебе, только если ты расскажешь ей обо всем, что произошло. В том числе и о Родригесе.

Я колеблюсь, воспоминания нахлынули на меня в ярких деталях. Предательство Виктора, конфронтация, которая привела к смерти ее отца. Я был частью всего этого, но не я сделал роковой выстрел. Меня терзает чувство вины за ту роль, которую я сыграл, отняв у нее отца.

— Я не могу исправить то, что было сделано. Сказав ей правду, я не верну ее доверие. Это не изменит того факта, что я лгал ей и скрывал от нее правду, — бормочу я, скорее для себя, чем для Антонио.

— Может, и нет, но ты можешь хотя бы обезопасить ее, — убеждает Антонио. — Ты в долгу перед ней.

Тяжело вздохнув, я убираю пистолет в кобуру и принимаю решение.

— Найдите ее, и приведи ее в пентхаус.

Антонио кивает. Он убирает пистолет в кобуру и уходит выполнять мой приказ, а я готовлюсь к встрече с Джейн. Я думал, что мы больше никогда не увидимся, когда ушел от нее прошлой ночью. Вернувшись домой, я всю ночь размышлял, не в силах уснуть и ненавидя себя за ту боль, которую причинил ей. Несмотря на ненависть, которую я видел в ее глазах, она не могла заставить себя причинить мне боль. Ее руки дрожали, когда она направила на меня пистолет, и я видел конфликт в ее глазах.

Проходит несколько часов, прежде чем Антонио возвращается, сопровождая Джейн в мой пентхаус. В ее зеленых глазах отражается гнев и растерянность, когда она смотрит мне в глаза. Ее глаза красные и опухшие, она плакала. Чувство вины пронзает меня, когда я вижу боль в ее глазах. Боль, которую я причинил.

Я жестом приглашаю ее сесть на один из диванов напротив моего.

Она скрещивает руки на груди, отказываясь садиться.

— Почему я здесь? — Ее голос напряжен и надломлен, когда она говорит.

Сделав глубокий вдох, я встречаю ее взгляд.

— Потому что я должен рассказать тебе правду, Джейн. О том, что на самом деле случилось с твоим отцом.

Ее глаза расширяются в недоверии.

— Правду? Ты хочешь сказать, что не убивал моего отца?

Я уверенно киваю, чувствуя, как тяжесть вины давит мне на грудь.

— Я участвовал, но не убивал его.

Она разражается невеселым смехом.

— Ты не убивал его? Ты действительно думаешь, что я поверю в это? Думаешь, я настолько глупа?

— Твой отец пытался украсть у нас, и я выстрелил ему в ногу. Это не убило его, кто-то задушил его после того, как я выстрелил в него.

Выражение лица Джейн колеблется между неверием и гневом.

— И этим кем-то был не ты и не один из твоих людей?

— Нет. — Я откинулся на спинку кресла и скрестил ноги. — Его убил Виктор Валенте. У твоего отца была наводка на преступления Валенте. Торговля людьми, убийство множества женщин и детей. Одна из его крыс выдала твоего отца, а Виктор подбросил улики, чтобы все выглядело так, будто это мы плохие парни. В ночь, когда мы узнали об этом, я ранил твоего отца в ногу, но ему удалось сбежать. Его нашли мертвым несколько часов спустя на заброшенном складе.

— Значит, ты хочешь сказать, что ты не один из тех плохих парней? Но ведь ты занимаешься контрабандой оружия и наркотиков?

— Ты права. Но мы не причиняем вреда невинным. И уж точно мы не торгуем женщинами и детьми, это противоречит нашему моральному кодексу. Коза Ностра защищает женщин и детей.

— Ты думаешь, я поверю в это? — Голос Джейн дрожит от сдерживаемой ярости. — После прошлой ночи ты привел меня сюда и ждешь, что я поверю в твою версию событий?

Я тяжело сглатываю, понимая, что доверие не строится на одних лишь словах, и я полностью разрушил ее веру в себя.

— Я пойму, если ты мне не поверишь. Но мне нужно было, чтобы ты знала. Я хотел, чтобы ты знала, кого следует опасаться. Не доверяй никому в отделе, кто-то из них может работать на Виктора.

Она впилась в меня взглядом, ища что-то: может, обман?

— Почему я должна тебе верить? Откуда мне знать, что ты не просто пытаешься замести следы?

— Потому что я хочу все исправить, Джейн. Я знаю, что не могу изменить прошлое, но сейчас я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была в безопасности, — говорю я ей, и искренность моего тона подтверждает истинность моих слов.

В воздухе повисла напряженная атмосфера, наполненная вопросами без ответов и неразрешенными эмоциями. Выражение лица Джейн слегка смягчается, в ее глазах мелькает неуверенность.

— Ты ждешь, что я прощу тебя? — Ее голос дрожит. — Только потому, что ты рассказал мне все это?

— Я не жду от тебя прощения, Джейн.

— Тогда чего же ты ждешь?

— Не вмешивайся в это дело. Позволь мне разобраться со всем, что нужно. — Я резко выдохнул. — Виктор Валенте уже знает, кто ты, и использует тебя, чтобы добраться до меня. Он может причинить тебе боль, когда у него появится такая возможность.

Она вздыхает, впивается зубами в губы и опускается на диван.

— Это слишком много, чтобы принять. Почему Виктор преследует меня?

— Ты дочь человека, которого он подставил и убил, и он знает, что ты поступила в полицию, чтобы отомстить. Он не позволит тебе уйти от ответственности.

Она бросает на меня подозрительный взгляд.

— Откуда ты это знаешь?

Моя челюсть сжимается. Я не уверен, что это хорошая идея, но я мог бы рассказать ей всю правду, раз уж мы уже заговорили об этом.

— Родригес и шеф Смит.

Ее глаза вспыхивают, а челюсть отвисает.

— Что значит Родригес и шеф Смит?

— Родригес был кузеном Виктора Валенте, а шеф Смит раньше работал на него. — Теперь он работает на меня. Я купил лояльность этого старого пердуна несколькими тысячами долларов и угрозой убить его жену и детей, если он когда-нибудь проявит ко мне нелояльность.

Она поднимает руку.

— Погоди-ка. Ты как-то причастен к тому, что случилось с Родригесом?

— Я не убивал его.

— Тогда это ты оставил его умирать в Адской кухне.

Я киваю головой в знак согласия.

— Да, это я.

— Черт. — Она сжимает кулаки, и в ее глазах снова появляется ненависть. Она кипит, глядя на меня. — Ты же понимаешь, как трудно тебе поверить, не так ли? Ты утверждаешь, что никого не убивал, но все, кого ты пытаешь, в итоге погибают. Ты бы поверил, будь ты на моем месте?

— Тебе решать, во что верить, детектив. Доверять мне или нет - решать тебе.

— Конечно, это так. — Она поднимается на ноги. — К сожалению, я не могу тебе доверять. Мне не следовало связываться с тобой с самого начала. Мы из двух разных миров.

Дойдя до двери, она оборачивается.

— И еще одно: не жди, что я буду просто сидеть и смотреть, как ты пытаешься добиться справедливости для моего отца. Я сама сделаю то, что должно быть сделано.

Воздух сгущается, когда она выходит за дверь. Мои глаза горят, а сердце опустилось до желудка. Я не могу смириться с тем, что она ненавидит меня, и что-то во мне медленно умирает. Я никогда не чувствовал ничего подобного, никогда не заботился о том, чтобы чувствовать что-то подобное.

— Сколько человек у нас в запасе?

— Пятьдесят, — отвечает Антонио. — У нас есть несколько человек, которые следят за складами и охраняют каждое предприятие.