Мой приз составил целых шестнадцать с лишком тысяч: хотя схема была «шестьдесят на сорок», зрители накинули сверху еще больше десяти тысяч, и большую часть не в общий котел, а победителю.

— А что, он грозился отправить тебя в реанимацию? — спросил карлик, вручая мне конверт с хрустящими новенькими купюрами.

— Типа того, — ответил я.

— Я же говорил, что ему кто-то заплатил, — сказал Семен.

— И оказался прав. Семен, ты знаешь, где живет Фатал?

— Нет, а зачем тебе?

— Надо зайти к нему в гости за запиской, в которой ему пообещали кучу денег за отправку меня в реанимацию. Надеюсь, она написана от руки.

Карлик скрестил руки на груди:

— А вот это уже совсем... перебор. Надо бы подумать над тем, чтобы попрощаться с Фаталом.

— Только давайте после того, как он отдаст мне записку?

— Хм... Ладно, — согласился карлик.

Тут заговорил третий из «организаторов», мне незнакомый:

— А мне уже и самому интересно, кто и почему платит одному бойцу за чрезмерную жестокость против второго. Мне кажется, тут уже стоит подумать, чтобы попрощаться с таким зрителем, хоть бы он был випом из випов.

— Резонно. Слушай, Серый, тогда давай ты сам прижми Фатала — пусть расколется в обмен на имя, если он его знает, — предложил карлик.

— Он не знает, — сказал я. — Ему просто курьер принес конверт с деньгами и запиской.

— Тогда я заставлю его отдать записку, — кивнул Серый.

— И мы сравним почерк с теми чеками, которые проходили через наши руки, — потер ладони карлик.

Я пошел в раздевалку, принял душ, начал одеваться — и тут в кармане зазвонил телефон.

— Кир, тут к тебе в раздевалку просится какой-то япончик, — сказал Семен. — Впустить?

— Что еще за япончик и какого хрена он забыл в моей раздевалке?

— А, ты же не в курсах... У нас тут нормальное явление, если боец уезжает отсюда вместе с какой-нибудь зрительницей... на ее кабриолете или лимузине. С победителями это случается регулярно, часто и с проигравшими, если те дрались хорошо. Ну ты понял.

— Так я как бы не голубой, япончик пусть идет лесом.

— Хы-хы... Понимаешь, состоятельные леди не бегают в раздевалку сами, они посылают договариваться слугу, водителя или охранника.

— Я не жиголо.

Семен хмыкнул:

— А тебе не обязательно брать с нее деньги. Вникни, все наши зрительницы богаты, им по карману пластическая хирургия, если кому-то она нужна, и в среднем им около тридцати. В любом случае, ты можешь вначале посмотреть на даму и тогда уже решать, нужно ли тебе такое развлечение. Да, к слову... Этот япончик может иметь какое-то отношение к тому, кто заплатил Фаталу.

Я нащупал в кармане револьвер и взвел курок.

— Ладно, пусть войдет.

Секунд через тридцать в дверь постучали.

— Войдите.

На пороге появился японец: черный костюм, галстук, туфли... Чем-то неуловимо смахивает на виденных ранее «чернопиджачников», только без очков. Хотя все люди в строгих деловых костюмах похожи друг на друга, это факт.

— Чем могу быть полезен? — сухо спрашиваю я.

Японец почтительно поклонился:

— Мой работодатель шлет вам поздравления в связи с вашей великолепной победой и желает с вами побеседовать.

— Работодатель или работодательница? — уточнил я.

— Работодательница.

Я решил вокруг да около не ходить.

— У вас есть ее фото?

Он растерялся.

— Э-э-э... Знаете, было бы странно, если бы подчиненный держал при себе фотографию босса.

Я усмехнулся.

— Ваша работодательница — явно известное лицо. В Сети просто не может не быть ее фотографии, не правда ли?

— Вы правы. Но я уполномочен только лишь пригласить вас на беседу.

— Ясно. Значит, страшная, — разочарованно вздохнул я.

Облом с развлечениями. Печаль.

— Вы очень сильно ошибаетесь! — встрепенулся японец.

— Бывает такое. Мне неинтересно, всего доброго.

Он на секунду растерялся, а затем пробормотал извинение и ушел.

Но на этом все не кончилось, потому что когда я вышел через черный ход — входы для бойцов и персонала и для зрителей разные — меня уже ждал еще один японец, почти неотличимый от первого. Идентичный костюм, идентичный галстук — только лицо другое. Этот старше первого и с едва заметным шрамом сбоку на щеке.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровался он. — Я прошу прощения за бестолковость моего подчиненного, он, вероятно, неточно донес до вас суть дела. У моей хозяйки есть к вам деловое предложение. Не то, о чем вы, вероятно, подумали вначале.

Не то? То есть, это не зрительница, которая просто хочет переспать с победителем? Получается, она имеет какое-то отношение к Фаталу. Ладно, если это так, то будет глупо бегать от того, кого я собираюсь искать сложными путями, через почерк.

— Ладно, показывайте дорогу, — сделал я жест японцу идти вперед.

Он пошел, я за ним, так что он не видит, как я сунул руку в карман с револьвером.

Мы вышли на парковку для гостей и подошли к самому настоящему лимузину. То есть, не бог весть какая невидаль, рядом стоят похожие, но этот какой-то побольше да потяжелее. Возможно, даже пуленепробиваемый. Окна тонированы, но в тот момент, когда японец отрыл передо мною дверцу, я увидел, что в салоне сидит только одна пассажирка. Вроде бы, все выглядит безопасно.

Я плюхнулся на кожаное сидение, японец захлопнул за мной дверцу.

Передо мною — молодая женщина восточной внешности, видимо, японка, раз двое ее подчиненных — японцы. Лет тридцать от силы, и к тому же более чем красива. Внешние данные тянут лет на двадцать пять, но если сделать скидку на пластику — ведь такой красивой родиться трудно — все равно больше тридцати дать нельзя. Ну и фигура под стать лицу.

Она смотрит на меня с улыбкой, я смотрю на нее — и решаю брать быка за рога.

— Итак, это вы заплатили Фаталу, не правда ли?

Японка растерянно хлопает глазами, а затем выдает:

— Эм-м-м... Простите, но как вы догадались?!!

Я снисходительно хмыкаю:

— Методом исключения. Раз вам от меня нужно не то, что обычно нужно зрительницам от бойцов, то как бы больше тем для бесед у нас нет, остается лишь та причина, по которой вы захотели отправить меня в реанимацию.

Она снова улыбается:

— Ах, вот оно что... Вы случайно сделали правильный вывод из неправильной предпосылки. Я, на самом деле, не хотела, чтобы вы угодили в больницу, и очень рада, что это тупое животное оказалось против вас совершенно бессильным.

— Тогда в чем был смысл? — мрачно нахмурился я.

— В проверке же. В бою на ринге бойцы проходят проверку на силу и мастерство — чего мне недостаточно. Я захотела проверить вас на гораздо более важные качества. Как вы сопротивляетесь давлению и как смотрите в глаза настоящей опасности.

— И зачем это вам понадобилось? — спросил я, уже догадываясь, какой будет ответ.

— Затем, что меня не интересуют так называемые «чемпионы» и убогие «герои», — с ноткой собственного превосходства над окружающим миром произнесла японка. — Мне нужен только самый-самый лучший.

Если это был комплимент, то на меня он не подействовал.

— Ага, так все-таки у вас то же самое дело, о котором я изначально и подумал, — обронил я.

— На самом деле, все-таки не то же самое, — ответила японка. — Дело не в обычном сексе. Я решила родить ребенка — вот и приложила максимум усилий к тому, чтобы его отец обладал наилучшим набором важных качеств.

Меня уже захлестывает потихоньку злость. Да она вообще что о себе вообразила?! Она может втихаря затевать посторонним людям проверки, чреватые реанимацией, просто чтобы устроить таким образом смотр потенциальных отцов своему ребенку? И ей даже не пришло в голову, что кто-то может не захотеть становиться отцом ребенка от такой вот матери?!

Эх, была бы она мужчиной — можно было бы вмазать от души, но мне мои принципы не позволяют бить женщину. Впрочем, я ее все равно прямо сейчас проучу как следует: она явно из богатой семьи, привыкла смотреть на мир сверху вниз и наверняка не знает, что такое отказ. Вот прямо сейчас она смотрит на меня торжествующе, даже не как победитель на побежденного, а как охотник — на добычу. И, наверное, ей будет очень обидно и досадно, если я скажу «нет».