Урчание в моем желудке еще не утихло, но, видя Лукаса таким счастливым, я улыбаюсь. Когда я вернулась домой сегодня вечером, я боялась рассказывать ему о Доминике, потому что не была уверена, как он отреагирует. Конечно, он всегда хотел иметь отца, но он еще ребенок, и я боялась, что он не сможет хорошо воспринять эту информацию. К счастью, Лукас уже созрел для своего возраста, и он — маленький нетерпеливый человечек. Он был таким с самого рождения.

Я возвращаюсь в настоящее, когда Лукас обхватывает меня за шею.

— Мама, можно он завтра отвезет меня в школу?

— Лукас, я…

— Пожалуйста. — Он надувается и моргает. Он такой милый.

Не думаю, что смогу ему отказать.

— Хорошо. Я позвоню ему, чтобы он забрал тебя завтра.

Он сжимает руки на моей шее, обнимая меня.

— Спасибо, мамочка. Ты самая лучшая!

Я глажу его по спине.

— Ты тоже лучший, малыш. Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. — Он отстраняется, ложится рядом со мной и натягивает одеяло на свое тело. — Я буду спать. Мне нужно проснуться пораньше, чтобы не заставлять папу ждать.

— Папу? — Как быстро.

— Не ревнуй, мам, — игриво говорит он. Он обхватывает руками мою ногу и через несколько минут начинает похрапывать.

Я осторожно убираю его руки и сползаю с кровати. Я беру свой телефон и пробираюсь в гостиную. Развалившись на одном из диванов, я набираю номер Доминика.

Я еще не ответила на его последнее сообщение и не собираюсь. Я переписываюсь с ним только из-за Лукаса, не более того. Я не уверена, что это единственная причина, по которой я пишу ему сегодня вечером. Сидела бы я сейчас в гостиной, размышляя над тем, что написать ему, если бы Лукас не умолял меня разрешить Доминику отвезти его завтра в школу?

Мои пальцы нависают над экраном. Я делаю еще один глубокий вдох, а затем начинаю печатать. Закончив, я нажимаю кнопку "Отправить" и бросаю телефон на диван.

Я не могу этого вынести.

Воспоминания из офиса начинают вторгаться в мое сознание. Я возвращаюсь к тому моменту, когда Доминик сидел так близко ко мне, а от его тела исходил жар и обдавал меня. Это так горячо и ощутимо, что статическое электричество пробегает по моим бедрам и начинает пульсировать между ног.

Я кладу руку на то же место, где он обжег мою кожу. Мурашки пробегают по коже, перескакивая на грудь, пока соски не становятся твердыми под ночной рубашкой.

Прошло семь лет с тех пор, как он прикасался ко мне, семь лет с тех пор, как он шептал мне на ухо грязные команды. И все же он оказывает на мое тело такое же воздействие, как и раньше. Всего одно его прикосновение, и я схожу с ума от желания большего.

Черт!

Лужа темного желания увлажняет мои трусики, пульсация между ног становится все сильнее и сильнее, пока я не вынуждена сама ее успокаивать. Мои пальцы скользят в трусики и начинают обводить мой клитор.

Я еще больше раздвигаю ноги и откидываю голову на спинку дивана, поглаживая себя. Мои руки теперь не мои, а Доминика. Я представляю, как он смотрит на меня хищными глазами, как проводит языком по ноющему месту между моих ног.

Боже.

Боль слишком сильна, а моя потребность слишком глубока. Я погружаю в себя палец, и мое медленное дыхание превращается в тихий стон.

Тише, Елена. Ты можешь разбудить Лукаса.

Я скребу зубами губы, вспоминая, как близко его губы были к моим и как тяжело я сглотнула, когда подумала, что он меня поцелует. Если бы он поцеловал меня, то его рука опустилась бы на воротник, затем скользнула бы под рубашку, пока его пальцы не коснулись бы моего твердого соска.

Я не осознаю, когда подношу руку к груди и начинаю дразнить сосок. Дикий огонь вспыхивает по всему телу. Мои прикосновения не такие интенсивные, как у Доминика. Нет.

Доминик любил трахать меня так, как я любила, чтобы меня трахали. Грубо, жестко и властно. Его руки были слишком грубыми, чтобы нежно дразнить мои чувствительные соски. Ощущения, возникавшие при его прикосновениях, обычно представляли собой смесь боли и удовольствия, хотя удовольствие всегда перевешивало боль.

Я представляю себе мрачную улыбку, которая потемнеет в его глазах, если он увидит, что я мастурбирую на его видения. Представляю, как он перевернет меня и отшлепает за то, что я такая плохая девочка, а потом прижмет свою эрекцию к моей заднице.

Я стону от грязных мыслей и от пальцев, которые теперь сильнее обхватывают мой клитор. Мне нужно больше давления, поэтому я погружаю еще один палец в себя и начинаю теребить его. Я хочу сильнее и быстрее. Я скучаю по тому, какими безжалостными и жестокими были его прикосновения.

Я скучаю по нему.

Мои толчки усиливаются, и по телу пробегает электрический ток. Другая рука начинает сильнее сжимать и разжимать мой сосок.

Мой оргазм нарастает как ураган, и только последний образ злобной ухмылки Доминика, наблюдающего за тем, как я кончаю, заставляет меня взорваться. Мои глаза закатываются, все тело бьется в конвульсиях.

Болт удовлетворения пронзает мой позвоночник, и я зажимаю рот рукой, чтобы сгладить крик.

Святые угодники.

Новая волна стыда окрашивает мои щеки в розовый цвет после того, как я спускаюсь с высоты, на которой находился несколько секунд назад. Я все еще задыхаюсь, и мои пальцы все еще погружены в меня, но мне стыдно, что я кончила от мыслей о Доминике, когда я утверждаю, что ненавижу его.

Мое тело подрагивает, когда я вытаскиваю пальцы. Они намокли от моих соков, и я играю со своей самодисциплиной, когда думаю о том, каково это, когда он скользит по мне.

Господи, Елена. Возьми себя в руки, девочка.

Мой телефон жужжит рядом со мной, и я хватаю его. Мой желудок подпрыгивает, когда я смотрю на сообщение, которое отправила Доминику. Я собиралась написать "Приезжай за ним завтра утром".

Вместо этого я отправила: "Трахни меня завтра утром".

Мои легкие замирают, пульс учащается, когда я нажимаю на ответ Доминика.

Как ты хочешь, mio cara? Я предпочитаю грубо.

ДОМИНИК

— Помни, что ты не должен вести машину как психопат, — говорит Елена. Ее тон враждебен, но я замечаю, что ее щеки пылают алым цветом.

Она все еще злится и смущается из-за вчерашнего вечера. Честно говоря, мой член запульсировал в ответ на ее сообщение, и я представил, как она трогает себя, когда отправляет мне такое сообщение.

После того как я отправил ответ, она дала понять, что это была ошибка. Она не просила меня трахнуть ее, она хотела, чтобы я отвез Лукаса в школу этим утром. И то и другое я собирался сделать без проблем.

— Значит, я могу брать тебя как психопат? — Поддразнил я. Мне нравится, как она красива, когда пытается сдержать свой гнев, и еще больше мне нравится розовое пятно на ее щеках. Она пытается убедить себя, что это не так, но очевидно, что я влияю на нее так, как ей неприятно.

Хорошо. Она заслужила такое наказание.

Она переводит взгляд на меня. Когда она видит, что Лукас находится внутри моего Порше и не слышит нас, она переводит взгляд обратно на меня.

— Я же говорила тебе, что не имела в виду…

Я ухмыляюсь. Мне нравится, что она волнуется.

— Это не было похоже на ошибку, mio cara. — Я засовываю руки в карманы и делаю шаг вперед. — Скажи мне, ты делаешь подобные ошибки с другими мужчинами?

— Нет. — Она скрещивает руки.

— Правильный ответ. Если хоть одному мужчине взбредет в голову прикоснуться к тому, что принадлежит мне, я не позволю им этого. — Я серьезно.

Ее грудь быстро вздымается и опадает.

— Я не твоя, Доминик. Единственная причина, по которой мы находимся рядом друг с другом, это Лукас.

— У тебя, похоже, привычка придумывать оправдания с его именем на устах. Не самая лучшая привычка, как по мне.

Она отводит взгляд от моего лица. Ее горло сжимается, когда она сглатывает.

— Лукас опоздает в школу.

— Точно. — Еще одна отговорка с использованием имени нашего сына. Рано или поздно Елена поймет, что от меня никуда не деться. — Увидимся позже.