Влад привёз меня в уютную кофейню, интерьер которой был выполнен в стиле восемнадцатого века. Всё — от дизайна до внутреннего убранства — прекрасно отражало атмосферу золотой эпохи. Я с интересом рассматривала каждый элемент интерьера и наслаждалась не только эстетическим, но и гастрономическим удовольствием: еда и кофе были просто великолепны и оставляли после себя самые приятные образы и воспоминания.

— Не понимаю, почему тебе так нравится кофе и напитки на его основе, — Влад посмотрел на мою чашку с заметным недовольством. — Что тебе нравится в этой «жиже»?

— Я люблю латте, а не горький кофе. Этот напиток в основном состоит из молока. Чистый кофе я никогда не пью, как ты мог заметить.

— Ты постоянно пьёшь кофе, — заметил Влад и усмехнулся. — Но я прекрасно помню, как при нашем первом разговоре ты прочитала мне целую лекцию о вреде кофе и о том, что нельзя пить больше одной чашки в день.

— Ты до сих пор помнишь об этом?

— Конечно. И твои утверждения о том, что вред кофе был доказан множеством групп ученых и исследователей, и ты безоговорочно веришь в этот научный факт, — Влад рассмеялся, пытаясь воспроизвести мою интонацию во время нашей первой встречи.

— Какой же ты тяжелый! Ты хоть иногда можешь не язвить и не подшучивать над людьми?

— Какой есть, — Влад ухмыльнулся. — Подшучивания и язвительность — неотъемлемая часть моего характера и моей личности. И кроме тебя мне не над кем подшучивать и показывать свой характер во всей его красе.

— Неудивительно, что тебя не выдерживает ни одна девушка. Я бы и недели не выдержала с таким парнем, как ты. С таким подходом ты всю жизнь будешь один и никогда не создашь свою собственную семью.

— Я не стремлюсь связать себя узами брака. Мне хватает моей спокойной и размеренной жизни без лишних стрессов и раздражителей рядом.

— Хочешь сказать, что за всю свою долгую жизнь ты никогда не думал о создании семьи?

— Думал. И даже пару раз планировал создать свою семью.

— И что помешало тебе решиться на этот шаг?

— Отсутствие подходящей пары, с которой я захотел бы создать семью.

— Влад, я могу задать тебе личный вопрос?

— Задавай.

— Ответь мне, пожалуйста, максимально честно. Обещаешь?

Я заметила, как лицо Влада напряглось, а глаза потемнели.

— Хорошо, я отвечу честно на твой вопрос. Что ты хотела узнать?

— Ты смог бы отказаться от всех своих способностей ради любви? Допустим, если бы ты влюбился в девушку, и чтобы быть с ней, тебе нужно было бы отказаться от своих способностей. Ты смог бы стать обычным человеком, жить, как все, состариться с ней и умереть от старости?

Влад задумался. Он долго молчал, глядя куда-то в сторону. По его взгляду я не могла понять, о чём он думает. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я услышала твёрдый и уверенный голос Влада:

— Нет, я не смог бы отказаться от своих способностей. Ни ради любви, ни ради чего другого. Это моё призвание и моя обязанность, которую я буду выполнять до конца своих дней. Жизнь обычного человека не для меня.

— Вот как? — в его словах я не уловила ни лжи, ни притворства. — В таком случае я тебе искренне сочувствую.

— С чем связано твое сочувствие? В этой жизни у меня есть всё, о чём можно мечтать. В чём ты мне сочувствуешь?

— Ты вроде бы имеешь всё в материальном плане, но в моральном у тебя ничего нет. Твоя душа пуста и не знает простых человеческих радостей. По сути, тебе не к чему стремиться и некуда двигаться в жизни. Ты застыл на одном уровне, выше которого не подняться. Так какой интерес играть дальше, если конечной цели в игре нет, а все уровни пройдены? Ты просто бесцельно бегаешь по локациям, выполняя второстепенные и незначимые квесты. Это как в фильме «День сурка». Ты застрял во временной петле, из которой нет выхода.

— Интересное сравнение, — сказал Влад, пытаясь скрыть напряжение. Я чувствовала, что мои слова задели его. — Думаю, мы можем закончить завтрак и продолжить путь. Нас ждет работа.

— Влад, ты ответишь на мой вопрос?

Он помедлил, прежде чем встать из-за стола.

— Может быть, когда-нибудь я и отвечу тебе. Но сейчас я не хочу продолжать этот бессмысленный разговор. Мы слишком разные, чтобы понять друг друга, и наши взгляды кардинально отличаются. Поэтому заканчивай со своим задушевным допросом и включайся в работу. Пора узнать правду о нашем загадочном убийце и разобраться в этом беспорядке.

Перед нами была глухая железная дверь. Мы с Владом вновь надели образы представителей государственных органов, подготовили все необходимые документы и заранее обсудили, о чём будем спрашивать девушку и её родителей.

Я позвонила в дверной звонок, и пока мы ждали, я нервно теребила край своего плаща. За дверью послышались шорохи, а затем в подъезде раздался чей-то хриплый и глухой голос:

— Чем я могу вам помочь?

— Добрый день, — начала я разговор в той манере, которую обычно наблюдала у следователей во время работы в Следственном комитете. — Я следователь Валерия Вадимовна Петрова, а это Владислав Владимирович Смирнов, прокурор из транспортной прокуратуры. Мы хотели бы поговорить с Юлией Сорокиной об авиакатастрофе, произошедшей во время крушения частного рейса, летевшего из Кипра в Ростов-на-Дону.

— В чём дело? — голос за дверью звучал грубо и напряженно. — Я уже много раз общалась с вашими коллегами, мне нечего добавить.

— Мы проводим дополнительное расследование и пытаемся заполнить пробелы в этом деле. У нас есть пара вопросов, на которые сможет ответить только Юлия.

— Предъявите удостоверения, тогда, возможно, мы поговорим.

Я и Влад показали заранее подготовленные удостоверения, развернув их перед глазком двери. В подъезде раздался звук щелчков затворов, и дверь перед нами открылась. На пороге стояла пожилая женщина, которой на первый взгляд можно было дать не более шестидесяти лет.

— Вы можете пройти в квартиру. Но предупреждаю, что Юля не в лучшем состоянии и вряд ли вы добьетесь от нее внятных ответов.

— Мы попробуем достучаться до вашей дочери, — Влад говорил строгим и собранным голосом. — Нам крайне важно поговорить с Юлией и выяснить все обстоятельства произошедшей катастрофы.

— Спасибо за разрешение поговорить с вашей дочерью, — я посмотрела на женщину сочувствующим взглядом. — Нам искренне жаль, что с Юлией произошла подобная трагедия.

— Спасибо, — женщина изобразила тяжёлый вздох. — Подумать не могла, что дочь сойдёт с ума на своей работе. Она ведь всегда была открытой, общительной и активной девочкой. Она не могла потерять себя и свой рассудок…

— Что вы хотите этим сказать? — слова женщины вызвали у нас удивление. — Ваша дочь потеряла рассудок?

— Именно. После этого злополучного рейса Юля вернулась домой сама не своя. А ведь она даже не попала на этот проклятый самолёт! Юля сошла с ума до авиакатастрофы.

— Как вы думаете, что могло привести вашу дочь в такое состояние? Мы полагали, что она пострадала при крушении самолёта, и это повлияло на её разум.

— Мы до сих пор не можем понять, что могло повредить рассудок нашей Юленьки. Она пришла домой и начала говорить что-то неразборчивое. Юля стала закрываться у себя в комнате и не выходила оттуда неделями. Мы с мужем обращались к психологам и психиатрам, но все они говорят, что у нее сильный стресс и испуг, которые сломали ее психику и повредили разум.

— Как вы думаете, какой стресс могла испытать ваша дочь на работе?

— Если бы я знала, я бы не сидела сложа руки и не наблюдала за всем этим ужасом на протяжении всех этих месяцев, — женщина отошла в сторону, пропуская нас внутрь. — Я провожу вас к дочери, и вы увидите всё своими глазами.

Женщина повела нас в самую дальнюю комнату дома. Постучав в дверь нежным и заботливым голосом, она спросила:

— Милая, как ты? К тебе пришли гости. Эти милые люди хотят поговорить с тобой и спросить о важных вещах.

— Говори не говори, — раздался из-за двери глухой женский голос, — всё равно в этом нет никакого смысла.