В-третьих, русалки для атак по площади пользовались звуком своего голоса — отсюда и пошли легенды об их магическом пении. Правда, вдали от мест их обитания слово «магическое» воспринимали как синоним слова «прекрасное», а вот те, кто слышал его вживую, почему-то ассоциировали его со словом «опасное». Что конкретно делают песни русалок, понять из книг не удалось. Везде было написано, что оно представляет собой огромную угрозу, хоть и звучит будто хор жриц Хаоса, восхваляющий Богов. Судя по сравнениям, эту книжку в библиотеку Изумата притащили откуда-то ещё, а не тут писали.

И последнее: русалки не были агрессивными. Вот это больше всего заинтересовало и озадачило и Наю, и Кьяра. В книгах были десятки описаний того, насколько русалки опасны, сотни советов обходить их стороной, и тут же говорилось, что они, вроде как, не нападают первыми. «Где логика?» — озвучила своё недоумение предводительница. «Получается, вся эта информация основана только на попытках русалок защититься? — с сомнением предположил танцор. — Если их защита вызывает у авторов столько ужаса, что же они написали бы, если бы на них напали?» Ная ничего на это не ответила, но задумалась о том, что во всей картине что-то не складывалось: несколько отрядов погибших от рук миролюбивой исключительно опасной расы, жрущей всё на своём пути. Где-то здесь, очевидно, было несоответствие реальности. Однако, где именно, вероятно, предстояло выяснять уже на собственном опыте.

— Вы же в Има собираетесь? Вам обязательно нужно узнать о русалках как можно больше, — вырвала Наю из размышлений Изуна, — Барсар говорил, что они поселились там около двадцати лет назад. Когда он с отрядом ходил в Има, чтобы найти исчезнувшие там отряды, то слышал их песню, как раз её я и могу спеть! Но знаете, что поразительно? Когда их отряд услышал её, они были у входа в грот Има, а когда она перестала звучать — в сутках пути от него в тоннеле! Представляете?

— Разве такое возможно? — поразился Кьяр.

— Я бы тоже не поверила! — принялась убеждать его женщина. — Но Барсар был там, и сколько бы они ни подходили к Има, всё повторялось — в итоге им пришлось просто уйти ни с чем.

— Неужели так было со всеми, кто туда ходил? — будто всё ещё не веря, поднял брови танцор.

— Нет, остальных убили, — покачала головой Изуна, — Барсар говорил, что их отряд был последней попыткой. Я ужасно переживала, когда он уходил. Ведь предыдущие четыре поисковых отряда не вернулись. Но, к счастью, всё обошлось. Теперь в Има никого не пускают — тоннель вроде как взорвали, чтобы туда никто случайно не забрёл.

Ная чуть не выругалась вслух, услышав последнюю фразу: им ещё и через завал предстояло пробираться.

— Има потом убрали со всех карт, представляете? — продолжала болтать Изуна. — Там теперь тупик обозначен. Я сравнивала старую карту Барсара, которая с тех пор дома пылится, и те, что продают сейчас. Всё то же самое, а вместо Има — тупик.

— Интересно, почему? — вполне реалистично озадачился Кьяр.

— Ну так потому что завал там теперь, — ещё раз акцентировала Изуна, — Барсар тоже, когда вернулся, сказал, что нечего там делать — магия русалок не пускает никого в древний город. Это даже по тексту песни понятно. Хотите спою?

— Конечно! — Кьяр, всем своим видом демонстрируя готовность слушать, придвинулся ещё ближе к женщине, и та запела.

Текст песни спутанно рассказывал о том, как река хранит свои берега в чистоте, смывая с них всё лишнее и неуместное. На первый взгляд, это была обычная, красиво переложенная на музыку, история об одной из стихий, каких в подземном мире были сотни, поскольку все любили воспевать природу собственной магии. Однако, был один момент, который Наю насторожил: «Запертое в воде зло не исчезает. Оно будет жить веками, пока стихия не угаснет». Предводительнице очень хотелось записать слова песни, чтобы потом как следует вдуматься в них, но сейчас это было несколько неуместно. Оставалось надеяться на Асина, который мог позже вытащить текст из её памяти.

— Ты уже столько времени с нами сидишь, Барсар нас не побьёт за это? — хихикнула Ная, всеми силами пытаясь походить на местную, когда бурное восхищением вокалом Изуны и обсуждение песни закончились. На самом деле ей просто нужно было знать, как далеко она могла строить свои планы относительно этой женщины, но спрашивать где шлялся её мужчина напрямую, было бы слишком неуместно с её стороны.

— Нет, он на задании, — отмахнулась Изуна.

— Понятно. Знаешь, мы как-то были на поверхности, и я запомнила пару строчек из песни светлых эльфов. Хочешь послушать? Ты нам русалочью песню спела, а я тебе светло эльфийскую? — хохотнула более чем удовлетворённая ответом Ная.

— Конечно! — с искренним предвкушением отозвалась Изуна.

— Достань мне её карту, — пропела предводительница на языке светлых эльфов, поймав взгляд Кьяра, после чего действительно перешла к колыбельной, которую часто напевал себе под нос Лиас.

— Красивый язык, — благодушно оценила Изуна.

В этот момент где-то под потолком пещеры Изумата прокатился негромкий мелодичный звон, и все сидящие за столом таверны подняли головы. Оранжевая часовая стрелка магического циферблата на своде указала на восемь. Ная с отрядом до сих пор никак не могли привыкнуть к этому звуковому сигналу, раздающемуся здесь каждый час — это было удобно, но нигде прежде они с таким не сталкивались — обычно часы везде шли совершенно беззвучно.

Изуна бросила наверх ещё один полный сожаления взгляд и демонстративно вздохнула, отпуская руку Кьяра. Она встала из-за стола и начала подчёркнуто тщательно одёргивать свою одежду.

— Простите, мне ещё на рынок нужно успеть, пока торговцы не разошлись, так что мне уже нужно идти, — разочаровано сообщила она.

— Госпоже не нужна помощь? — выдержав достаточную паузу, предложил знавший эти игры наизусть Кьяр.

— Не откажусь, — тут же оставила свою одежду в покое Изуна.

— Купи на рынке карту и перерисуй на неё маршрут, — пропела уже им вслед на светлом языке Ная.

— Боюсь, я не запомню это, сколько бы ты ни пела, — обернувшись, хохотнула Изуна. — Слишком странно звучит — я даже не могу отделить, где одно слово, а где другое.

Ная беззаботно пожала плечами. Конечно она знала, как звучит светлый язык для непривыкших к нему ушей — этим и пользовалась. Это она понимала, что значительная часть слов была идентична с тёмным языком, а вот те, кто никогда не говорил со светлыми эльфами — нет.

***

Где-то шесть часов спустя Кьяр принёс предводительнице карту с прочерченным от руки маршрутом до Има и список того, что, по воспоминаниям Изуны, Барсар брал с собой, когда последний раз собирался к затопленному городу. Теперь Ная была абсолютно уверена, что информация в Изумате добывалась примерно так же, как и везде. Разница была только в том, что в этот раз танцору в дополнение к ней не заплатили, и ещё нужно было учитывать мужчин потенциальных источников нужных отряду сведений.

— Кто-нибудь мне может объяснить, почему мы так осторожничаем? — вздохнул Иран, вертя в руках добытую Кьяром карту с маршрутом до Има. — Мы вломились в город чуть ли не на каждом углу вопя, куда идём, а теперь головы в задницы прячем…

— Потому что наши вопли ничего нам не дали, кроме того, что вы разок напились нахаляву, — хмыкнула предводительница, — Има в Изумате не секрет, но и знать о нём, кроме сказок, никто толком ничего не знает. А кто знает — молчит. То, о чём молчат, воплями не вытащишь. Вот и приходится башку им в задницы засовывать в поисках чего-то стоящего. Просто играем по местным правилам.

— Так вот почему тебе, Кьяр, эта Изуна не заплатила вчера… — как всегда слегка покачиваясь из стороны в стороны, когда начинал нести очередную чушь, протянул Асин, — башка в заднице не понравилась… А я думал ты умеешь пользоваться…

Закончить фразу магу не дала прилетевшая ему в лицо под несдержанный хохот Ирана и Шиина диванная подушка.