— Тогда логично предположить, что золотое измерение — творение Богов, — заметил Аэн.

— Все измерения — творения Богов, но ты прав: это, видимо, создано как-то по-особенному, — согласилась Ная, — возможно, нам даже стоит отмести теорию, что Има уничтожили Боги… Если это не остатки какой-то их разрушающей магии, конечно.

Мужчины задумались, анализируя услышанное. Последствия встречи с Демоном и Богом для Наи и Ариена проявились очень неожиданно. Весь остальной отряд и даже они сами уже, можно сказать, практически забыли об этой истории, но вот она снова перед ними — два тёмных эльфа и два измерения. Ная, как всегда, дралась со всем, что попадалось на пути, Ариену же доставалось всё на блюдечке просто за веру в лучшее. Остальные занимали позицию наблюдателей и благодарили Богов, что всё самое грандиозное валится не на их головы.

Было время, когда Ная боялась, что конкуренция между мужчинами могла стать камнем преткновения в отряде, ведь сила Ариена очень стремительно возросла после того, как он получил свою Звезду, хотя дело было и не в ней. Но ему в этом плане, к счастью, никто никогда не завидовал — его магия была настолько проблемной, что даже её мощь не вызывала ни у кого никакого желания владеть чем-то подобным. Самая капризная из всех возможных, магия света, была его личным приговором по жизни. Возможно, он был единственным, кто мог от этого не страдать — любой другой на его месте сходил бы с ума, либо от непостоянства, либо от недостатка атакующей мощи, потому что сохранять такое стабильно спокойное состояние, как то, в котором большую часть времени пребывал Ариен, для большинства было просто невозможно, а это была основа силы его света. Сам Ариен же просто шёл за своей госпожой, и она была единственной, кто был способен его разозлить или как-то вывести из себя, но случалось это редко. Обычно он был абсолютно доволен жизнью, так что и свет его тоже вёл себя достаточно стабильно.

Ная же по характеру всегда была взрывоопасной, так что сравнение с Демоном, для неё было не в новинку. Она, в отличие от Ариена, с завидным постоянством на что-то раздражалась, и на эмоциях могла спалить не вовремя попавшихся под руку в тоннеле монстров дотла вместе с костями. Магию она свою обожала и пользоваться ей тоже любила. Если была возможность что-нибудь сжечь ко всем гоблинам, она ей пользовалась и получала от этого истинное удовольствие. Крушащий всё демон во плоти. К счастью, это был демон, которого его отряд знал и любил, и который никогда не переходил черту.

Пока все раздумывали о превратностях судьбы, соединившей двух абсолютно противоположных в своём поведении тёмных эльфов, и о том, почему измерения видят только Ная и Ариен, не считая того, что их обоих коснулась магия Хаоса, которая была намного сильнее любой магии дроу, никто и не заметил, как молчание затянулось.

— Мы зашли в тупик? — прервал через несколько минут тишину Зиран.

— Нет, — словно вернувшись в реальность, твёрдо пресекла его попытку усомниться в способности её отряда докопаться до истины Ная, — Кьяр, тащи русалку!

Танцор удивлённо поднял бровь, но встал и пошёл к воде. Рашшас у берега не оказалось, но другие девушки позвали её довольно быстро. Буквально через минуту её зелёные глаза блеснули над поверхностью, и она подплыла к Кьяру, с явным удовольствием позволяя снова взять себя на руки.

Когда Кьяр так же, как в пошлый раз усадил русалку на своих коленях, Ная задала интересующий её вопрос:

— Рашшас, ты знаешь что-нибудь про жемчужины-сайеры?

— Это что? — приподняла точёные брови девушка.

— Здесь якобы встречаются жемчужины, обладающие свойством один раз спасать своего владельца от смерти, — пояснила предводительница.

— Чушь! — фыркнула Рашшас. — Кто тебе такой бред в уши налил?

— Река под озером — Сайера? — проигнорировала язвительность русалки Ная.

— Ну, дроу из Изумата её так называли, — кивнула та.

Видимо, пока Кьяр беззастенчиво гладил её живот и талию, ей было совершенно без разницы, о чём её спрашивали — она отвечала на всё, только чтобы эта ласка не прекращалась.

— Ты можешь что-нибудь рассказать об Има или о том, что со мной случилось под водой? — продолжала допрашивать девушку Ная.

— Затопленный город — обломки зданий, поросшие полипами, какие-то сохранившиеся предметы, вроде посуды и расчёсок. Ничего необычного Има из себя не представляет, — пожала плечами Рашшас, — что на тебя напало, я тоже не знаю. И никто из русалок не знает. Нацца видела, как ты смотрела через решётку, а потом в воде внезапно появился сильный запах крови — словно сама по себе на твоей руке появилась эта жуткая рана, — она указала на предплечье предводительницы, — а потом и на груди тоже.

— Нацца — это кто? — уже предполагая, что знает ответ, уточнила Ная.

— Та, что тебе про тебя рассказала, русая такая, болтливая, — подтвердила её догадки Рашшас, — зачем, ты, Демоница, кстати, сюда явилась изначально-то?

Ная девушке явно не очень нравилась. Скорее всего из-за того, что кроме русалок она была тут единственной женщиной, причём той самой единственной женщиной, которую слушались все находящиеся сейчас в пещере мужчины. Эту власть русалки бы, вероятно, с радостью перехватили, но почему-то до сих пор ни разу не пытались это сделать. Ная предполагала, что причина была в том, что по отношению к Демону это было «неприлично», иначе она не знала, как ещё это объяснить.

— За жемчужинами-сайеры, — усмехнулась предводительница, уже понимая, что если что-то подобное здесь и было, то оно было скрыто даже от русалок.

— Их не существует! — вспыхнула Рашшас, будто её раздражала глупость тёмной эльфийки перед ней.

— Поняла уже, — равнодушно кивнула Ная.

— Почему тогда не уходишь? — зашипела рассердившаяся, на демоны её разбери что, Рашшас.

— Потому что Има зовёт, — раздался вдруг от воды ещё один скрежещущий голос.

— Что ты заладила, со своим «Има зовёт»?! Сколько раз тебе говорить — уши просуши для разнообразия! — вдруг ещё больше разозлилась Рашшас. Её плавники поднялись, будто угрожая, жабры за ушами раздулись, а красивое лицо превратилось в жутковатую гримасу с оскалом острых зубов. Видимо, именно эти неприлегающие плотно друг к другу клыкообразные зубы и были причиной шипящей речи русалок.

— Има воет и кричит, а ты, рождённая от человека, не слышишь! — яростно ощетинилась в ответ Нацца. — Измерения дрожат, на городской стене каждый день появляются новые царапины, а ты притворяешься слепой, чтобы подольше посидеть на руках Жемчужинки! Первый мужчина в твоей жизни, что ты так цепляешься? Или надеешься, что он спасёт именно тебя, если царапина следующий раз появится на твоём хвосте вместо стены?

— Ворота закрыли русалки? — прервала ссору Ная. Стоило бы, конечно, послушать, но если Нацца выскажется и уплывёт, то задавать вопросы уже будет поздно.

— Нет, они были закрыты с самого начала. За ними начинается барьер, — уверенно и уже значительно более спокойно произнесла Нацца.

— Для чего нужен этот барьер? — перехватил инициативу Эмиэль.

— Не знаю, — хмуро фыркнула русая русалка, — он что-то сдерживает в измерении, которое я не вижу.

— Не разговаривайте с ней, — вцепившись тонкими пальцами в лицо Кьяра и повернув его к себе, попыталась снова переключить всё внимание на себя Рашшас, — её отец был светлым эльфом, и она этим страшно гордится. Так, что не знает, когда нужно заткнуться!

— Вы раньше у поверхности жили что ли? — хмыкнул Иран.

— Да, пока люди не начали на нас охотиться… — кивнула Нацца. — Надоело это ужасно! Жрать их в ответ постоянно — не вкусные!

— Ты видишь золотое измерение? — глянула ей в глаза Ная.

— Вижу, — подтвердила та, — мы же в нём живём.

— В Има есть кто-то живой, помимо русалок и рыб? — продолжала с нажимом задавать вопросы предводительница.

Мужчины знали этот её тон, обычно он означал, что Ная что-то уже поняла и теперь просто добивается очевидного подтверждения. Вот только сейчас её предположение показалось исключительно абсурдным абсолютно всем, кто его услышал.