Каким-то образом ей удалось удержаться от ответа на это заявление.

— Ты собираешься убить его?

— Я еще не решил, – отрезал я. — А что? Хочешь умолять меня пощадить его?

— А ты бы послушал, если бы я это сделала? – спросила Молли, склонив голову набок.

Я не мог смотреть в эти зеленые глаза. Они видели слишком много.

Поэтому повернулся к бару позади себя и налил щедрую порцию янтарной жидкости в граненый хрустальный бокал.

— Почему тебя это волнует? Насколько я помню, ты ненавидишь своего отца.

Она покачала головой.

— Я никого не ненавижу. Даже тебя.

Я не смог сдержать мрачный смешок, поднимающийся в моей груди.

— Какой позор для тебя, принцесса. Ты не ненавидишь его, и ты не ненавидишь меня… но ты будешь. – Я щелкнул пальцами в сторону Макса и остальных охранников, дежуривших возле кухни. — Оставьте нас.

Глава 28

Молли

После того, как Макс, ублюдок, воткнул иглу мне в руку и оставил на кровати Кирилла, мои мысли закружилась в бесконечном круговороте.

Я видела Тео и Феде на другом конце заряженного пистолета. Я видела Кирилла, мальчика из трейлера, который отказался от своей мечты ради меня.

В моем одурманенном состоянии я фантазировала, что вижу Кирилла таким, каким я его знала и любила, запертым в теле этого непредсказуемого, разъяренного незнакомца, умоляющего меня помочь ему выбраться.

Это был не кошмар и не игра. Кирилл хладнокровно всадил пулю в человека у меня на глазах. Я не могла выбросить из головы звук выстрела. Он эхом отдавался в глубине моего сердца. Когда он запер меня в своем кабинете и привязал к кровати, я была в ярости. Но на самом деле я не осознавала, насколько всё серьезно. Теперь я поняла.

На какое-то время я отключилась то, приходя в сознание, то теряя его. Я не могла пошевелиться. Я могла только цепляться за реальность, пока воспоминания захлестывали меня, волна за волной. Я была на краю пропасти, и неверный шаг мог навсегда погрузить меня во тьму. Меня тянуло между двумя крайностями: мой разум боролся с сердцем.

Главный вопрос заключался в том, хочу ли я жить в свете, если Кирилла не будет со мной?

Я не могла игнорировать боль в сердце при этой мысли. Мой разум никогда не был сильнее, чем тяга сердца. Мысль о том, что Кирилл страдал без меня, ради меня, будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Я любила двух людей в этом мире. Одна лежала в доме престарелых «Благодатный рассвет», а вторым был Кирилл Льюис.

Нет, не Кирилл Льюис. Кирилл Чернов. Отрицать это было бесполезно.

Что, если еще не слишком поздно? – прошептал голос редкого оптимизма.

Может быть, настоящий Кирилл, мальчик, которого я любила, все еще был где-то там, один, в темноте. Могла ли я оставить его?

Я уже знала ответ.

Кирилл наблюдал за мной с пристальным вниманием, пока его люди выходили из комнаты. Я старалась игнорировать кровь моего отца на его руках.

Я сделал это для тебя.

Как только мы остались одни, он прислонился к стойке и окинул меня таким взглядом, словно собирался поглотить.

— Что случилось с парнем Тео? – я должна была знать. Воспоминания о Тео и Феде в коридоре мучили меня.

— Осмелюсь предположить, что он в больнице, – сказал Кирилл со скучающим видом.

— Он не умер?

— Было бы невезением умереть от простреленной голени, но, думаю, случались и более безумные вещи. Он будет жить. Полагаю, ты чувствуешь вину за то, что он пострадал из-за тебя?

— Я не беру вину на себя. Ты стрелял в него.

— Ты позвонила ему, – напомнил мне Кирилл. — На будущее, думай об этом так. С этого момента и до самой твоей смерти звонок другому мужчине приведет к нанесению ему телесных повреждений. Это ясно? – он выглядел таким спокойным, когда озвучивал свое безумное правило.

Я глубоко вздохнула и постаралась сохранить самообладание. Офицер Такер, слава богу, не умирал, и больше никто не пострадал.

— Ты же знаешь, что ревность – это мелочная эмоция, верно?

Кирилл изучал меня проницательным взглядом.

— Макс сказал, что с тобой было трудно, когда ты вернулась домой. Ты жалеешь, что спасла им жизни?

Когда он сказал об этом таким образом, мой выбор стал очевиден. Я покачала головой.

Сжатый рот был единственным признаком того, что он что-то почувствовал.

— Ты снова попытаешься сбежать? Будешь плакать и просить меня отпустить тебя? Умолять о своей свободе?

В его голосе звучало что-то, чего я не могла разобрать, но я уже знала свой ответ.

— Нет. – Слово слетело с моих губ прежде, чем я успела его обдумать. — Но мне интересно, что теперь?

Мой голос был хриплым от крика, вызванным попытками Макса запереть меня в смежной комнате, и реальность обрушилась на меня, как грузовик.

— Теперь ты начнешь отбывать свое наказание здесь, как моя уважаемая гостья.

— Ты имеешь в виду, как твоя пленница? – я подняла бровь, глядя на него.

Он безразлично пожал плечами.

— Твои слова, не мои. Хочешь поспорить со мной из-за этого, принцесса? Вперед. Ты не победишь.

Вот она – правда. Я ничего не могла выиграть, выступая против него в открытую. У него было слишком много ресурсов. Он был богат, могуществен и физически сильнее всех, кого я встречала. Но это не означало, что я проиграла.

Решимость поселилась в моем сердце, железная и глубокая до самых костей.

— Я не буду спорить с тобой. Мне некуда идти, и, кроме того, – я собралась с духом и продолжила, — я искала тебя семь лет. Я не уйду теперь, когда нашла тебя. Ты не должен был ничего этого делать. Если бы ты попросил меня, я бы осталась.

Кирилл уставился на меня, вспышка эмоций проступила сквозь трещины в его безразличном фасаде. Я удивила его.

Он быстро пришел в себя и злобно усмехнулся, отчего у меня волосы встали дыбом.

— Я не хотел проверять эту теорию. Шансы были не в мою пользу, а я в такие игры не играю. Но посмотри на себя, храбрая малышка Мэллори Мэдисон выходит на арену с широко открытыми глазами и соглашается с моими безумными требованиями. Чего, по-твоему, ты можешь добиться этим актом самоповреждения?

— Я не пытаюсь ничего добиться. Ты одержим мной. Ты не позволишь мне сбежать от тебя во второй раз. Я не хочу жить, оглядываясь через плечо. Так что я здесь. Отомсти мне и покончи с этим. – Мой голос едва заметно дрожал.

Он приблизился, кружа вокруг меня, как волк, преследующий добычу.

— Моя месть – это не быстро утоляемое желание, Молли. С ней нельзя покончить.

— Зачем вообще все это? Если бы ты попросил меня, я бы осталась с тобой навсегда, – пробормотала я.

Он остановился, возвышаясь надо мной.

— Нет, принцесса, ты бы осталась, пока не поняла, с чем имеешь дело. Разве у тебя уже не было сомнений? Мучительного чувства, что что-то было не так? Я не хочу, чтобы между нами были секреты, и время притворства прошло. Так честнее. Теперь есть только мы, испорченные, извращенные и грубые. Вот как я удержу тебя, Молли. Я не хочу притворяться лучшим мужчиной рядом с тобой. Для этого уже слишком поздно.

Я пыталась скрыть надежду и отчаянное несогласие в своих глазах, но он не дал мне возможности спрятаться.

Он откинул мою голову назад, впившись в меня своими почти черными глазами.

— Ты не сможешь спасти меня, Молли. Не пытайся. Ты будешь разочарована.

— Я знаю. Я знаю, что уже слишком поздно, – сказала я, надеясь, что он не услышит ложь на моих губах. В глубине души я в это не верила.

Его рот скривился, как будто он легко мог видеть меня насквозь. Возможно, так и было. Если кто-то и знал меня, то только этот мужчина.

— Я не буду снисходителен к тебе из-за того, что ты сдалась мне, принцесса.

— Я и не жду от тебя этого. Покажи мне самое худшее, – пробормотала я.

Его рука скользнула вдоль моей челюсти к волосам, сжимая их в кулаке и скручивая, как веревку. Он откинул мою голову назад и шагнул ближе, вынуждая меня оглянуться, чтобы не терять его из виду.