Его рука на секунду задержалась на моей попке, а затем зацепилась за эластичный пояс треников и потянула их вниз. Прохладный воздух обжег мою кожу, когда он грубо спустил материал до колен. На мне были кружевные трусики-шортики, и он стянул ткань, превратив их в стринги.

Его руки скользили по моей обнаженной коже, то отстраняясь, то опускаясь з резким шлепком. Я прикусила губу от невыносимого жжения. Я поднималась и падала обратно от боли, оседлав волну унижения и деградации, которых не понимала. Это успокаивало ту часть меня, которая взывала к вниманию и одобрению этого мужчины.

В конечном счете я не просила его остановиться. Я не хотела этого. Мне нужна была эта боль в каком-то извращенном смысле. Мне нужно было напоминание о том, что новый Кирилл способен скорее на причинение боли, чем на любовь к кому-то.

Его рука приземлилась на мою обнаженную кожу, обжигая, и он перешел на другую сторону. Это не было ужасно. Не так, как должно было быть. Его рука прочертила успокаивающий круг, и я поняла, что прижимаюсь к ней, прежде чем Кирилл сменил направление и та снова резко опустилась. Последовали новые успокаивающие поглаживания, и моя спина непроизвольно выгнулась от нежности.

— Тебе ведь нравится это, да, принцесса? – тихо спросил Кирилл, в его голосе звучали нотки, которые я не могла расшифровать. В нем звучало благоговение, но это не могло быть правдой, не так ли?

— Все, что поможет тебе лучше спать по ночам, – прорычала я, уже готовясь к следующему удару. Он не был неправ, но я бы умерла раньше, чем признала это.

Как всегда, прочитав мои мысли, он убрал свою теплую ладонь.

— Тогда проверим, ладно?

Прежде чем я успела запротестовать, его палец оттянул импровизированные стринги в сторону и скользнул по моей насквозь мокрой дырочке. Я сгорала от смущения. Он молчал так долго, что у меня по коже поползли мурашки от унижения.

— Возможно, «нравится» было преуменьшением, – хрипло сказал Кирилл.

Его толстый палец вошел в меня, вызвав во мне резкий вздох. Черт, это было именно то, чего я хотела, и ощущения были просто потрясающими. Он протолкнул средний палец глубоко внутрь, поглаживая в то же время большим пальцем мягкую складку выше, заставив меня напрячься.

— Подожди… – Я ненавидела ощущение потери контроля от его мозолистой кожи на себе.

— Ты принадлежишь мне, Молли, и это включает в себя каждую часть твоего тела. Оно моё, чтобы трогать, ласкать, лизать – чтобы, блядь, я ни захотел с ним сделать.

Его грязные слова только сильнее завели меня, делая такой мокрой, что я почувствовала, как моя влага капает на его руку.

Он усмехнулся.

— Тебе и это нравится, не так ли? Тебе нравится, когда тебе напоминают, что ты моя. – Его большой палец, теперь влажный от моих соков, надавил на меня, заставив меня вскрикнуть. Он склонился надо мной, погружая пальцы еще глубже, и прошептал мне на ухо. — Моя самая драгоценная, безупречная собственность. Самая желанная и неповторимая, – пробормотал он, когда мягко вошел в меня, проталкиваясь пальцами в обе дырочки одновременно и заставляя мои ноги дрожать. — Ты знаешь, насколько ты совершенна, принцесса? Ты хоть представляешь?

Я быстро взлетела, потирая бедра друг о друга, чтобы немного надавить на клитор. Он позволял мне подниматься все выше и выше, пока я не оказалась на грани, за которую он обычно отправлял меня более двух раз в день. Кирилл словно обучил мое тело реагировать на него, как условный рефлекс по Павлову. Я увидела его – я промокла, он прикоснулся ко мне – и я загорелась.

Он убрал от меня пальцы, когда я почти достигла пика, выворачивающего все внутренности. Я открыла рот, чтобы горячо запротестовать, но зажала слова внутри. Нет, я не доставлю этому помолвленному ублюдку удовольствия знать, что хочу его.

Я прикусила язык, и он усмехнулся.

— Ты не хочешь кончить, Молли?

Я подавила бурлящее во мне вожделение и пообещала себе, что буду кончать, сколько захочу, позже, в холодном одиночестве постели, в которой Кирилл оставлял меня спать каждую ночь после того, как утолял свою похоть во мне. Я бы кончила сама, но это было бы совсем не то же самое. Меня охватило сильное разочарование, но моя гордость была непоколебима.

— Ладно, принцесса, – сказал Кирилл через мгновение.

Я думала, что он закончил и сейчас отправит меня в комнату. Но тут почувствовала давление в своей киске, когда его толстая, грибовидная головка легко скользнула сквозь мою влагу. Он погрузился в меня одним резким движением, в то же время проникая большим пальцем в другую дырочку, заполнив меня полностью.

— Не умоляй. Я знаю, что тебе нужно, и я дам тебе это.

Его бедра быстро двигались, жестко трахая меня на краю стола.

— Можешь потрогать себя, если хочешь. С тем, как хорошо и туго твоя киска сжимает меня, много не потребуется, если только тебе не плевать, – проворчал он.

Давление нарастало, когда он жестко трахал меня, и мне до боли хотелось прикоснуться к своему клитору. Он собирался кончить и уйти, оставив меня в отчаянии от желания кончить. Я знала это. Он хотел, чтобы я признала, как приятно сдаться и дать ему власть надо мной – власть превратить меня в руины.

Мне так сильно хотелось потрогать себя. Я сжала руки и переплела пальцы вместе, как будто молилась. Пауза Кирилла была такой слабой, что я бы не заметила, если бы не знала его так хорошо. Его разочарование затопило мою кожу.

Он задал такой бешеный темп, что огромный обеденный стол заскрипел по полу, пока он приближался к своему освобождению. Его палец двигался в такт с бедрами, и это было так приятно, что я забеспокоилась, что все равно кончу. Его бедра врезались глубже, и он запульсировал внутри меня. Его рука опустилась на мои волосы, и он дернул мою голову назад, наклоняя меня ниже, чем когда-либо.

Кирилл кончал в течение долгих минут, но в этом было что-то сдержанное, словно он был недоволен. Хорошо, потому что нас было двое. Он резко отстранился, оставив тепло стекать по моим ногам, когда я, шатаясь, оттолкнулась от стола.

Кирилл отошел от меня и потянулся за своим бокалом, допив дорогое красное вино и вытирая рот тыльной стороной ладони. Он тяжело дышал, его испытующий взгляд вернулся ко мне, когда я натянула трусики и штаны на ноги.

Я скрестила руки на груди и отказалась встречаться с ним глазами, зная, что он увидит слишком много.

— Я могу идти? – спросила я, вложив в свой тон как можно больше арктического холода.

Кирилла сжал бокал так сильно, что костяшки его пальцев побелели. Я думала, что он сейчас заговорит, и шлюзы моей неуверенности распахнутся. Я бы не смогла удержаться от того, чтобы не обнажить перед ним свое сердце.

Но он лишь вздохнул.

— Иди. Убирайся с глаз моих.

Я повернулась и торопливо направилась к двери. Бросив последний взгляд через плечо, я увидела, что он стоит неподвижно, как статуя. Его глаза были прикованы к тому месту, где я стояла, а пустой бокал все еще был зажат в его мертвой хватке.

Я поспешила вернуться в свою комнату и зарылась под одеяло на кровати. Мое сердце было вывернуто наизнанку, но тело пылало. Я засунула руку себе между ног, вдыхая аромат его жесткого использования, пока терла себя. Это только сильнее возбудило меня. Я закрыла глаза, чтобы заново пережить момент за столом, и всего несколько мгновений спустя, по моей руке пробежала волна спазмов.

Глава 34

Кирилл

Через неделю после сцены за ужином я бросил Мэллори толстовку и велел переодеться. Я устал от ее обиженного молчания и замкнутости. Я устал от ее опущенных глаз и от того, что она обнимала меня только тогда, когда я приходил к ней поздно ночью, и сразу после этого отворачивалась от меня.

Конечно, я мог бы оттрахать ее до полного подчинения и пригрозить ей безопасностью Генри. Но в глубине моего живота поселился страх. Мэллори ломалась, и это ломало меня тоже. Я не мог этого допустить.