— Кстати о Викторе, он хочет знать последние новости, – продолжил Нико. — Он решил, что за тобой нужно пристальное внимание. Завтра, на складах.

Я проглотил проклятие при мысли о завтрашней встрече с Нико и моим отцом. Сохранять видимость того, что я не хочу убивать людей, которые были моими личными демонами, было необходимостью.

— Увидимся там, – рявкнул я в трубку и сбросил.

Я оглянулся назад по коридору, в комнату, где была Молли. Я мог бы ворваться туда, схватить ее, запереть дверь и трахнуть у стены в отдельной ванной комнате. Может быть, это успокоило бы дикое, безрассудное чувство в моей груди.

Или я мог бы позволить ей побыть с матерью.

Я тяжело вздохнул и повернулся к месту своей первоначальной цели.

Я осторожно постучал в дверь, прежде чем открыть ее. В комнате пахло лавандой, скошенной травой и еще каким-то родным ароматом из моего детства.

Войдя внутрь, я закрыл дверь, после чего пересек комнату и подошел к женщине, сидевшей у окна. Я наклонил голову, чтобы поцеловать ее в макушку.

— Привет, мам.

Глава 35

Молли

— А что было потом? – спросила я, ловя каждое слово Глэдис.

Глэдис макнула в чай еще одно печенье, смакуя свой пересказ последних нескольких недель.

— Ну, потом эти люди в черном ворвались в «Благодатный рассвет». Все были на взводе из-за того случая несколько недель назад, когда офицеру прострелили ногу.

Я отвернула лицо, чтобы она не видела моей реакции.

— Я слышала об этом. Они так и не поймали того парня?

— Какая-то чертовщина. Видеозапись за весь день пропала, как будто кто-то залез на сервер и удалил ее. Это однозначно было организовано. Я слышала, что с милым офицером все в порядке, и он восстанавливается дома. На следующий день, а, может, и через день, твой Кирилл пришел поговорить о Маре.

— Он не мой, – пробормотала я.

Глэдис закатила глаза.

— Как скажешь, милая. Ты видела, как он на тебя смотрит? Этот мужчина – твой, целиком и полностью. В общем, он пришел со своей командой и позаботился обо всем. Я хотела представиться и спросить о тебе. Он решил, что Маре необходим более стабильный уход, и попросил меня работать на него здесь. Могу сказать тебе, Лори, что дополнительный доход был благословением.

Я взяла ее за руку и нежно сжала.

— Я рада. И я счастлива, зная, что ты рядом с мамой.

На мои глаза снова навернулись слезы. За последнюю неделю я плакала как никогда прежде, но на этот раз в моих слезах не было отчаяния или печали.

— Да, безусловно, Маре и Фионе лучше находиться под самой лучшей опекой… – сказала Глэдис. Ее глаза расширились, и она замолчала.

— Дай угадаю. Ты не должна была говорить о Фионе. Фиона Льюис, верно? Скажи мне, или я спрошу у Кирилла, – предупредила я ее.

— Несносная девчонка, – пробормотала Глэдис, а затем кивнула. – Да, это Фиона Льюис. Мать Кирилла.

— Как давно она здесь?

— О, целую вечность. Не меньше шести лет.

— Что с ней?

— Ох, милая, а что с каждым из нас? Жизнь измотала ее, я думаю. Ей повезло, что у нее есть сын, который может позволить себе такой превосходный уход.

— Но что случилось? – я настаивала. — Не заставляй меня спрашивать его.

— Лори! Это некрасиво! Никто не хочет говорить о том, что их мать настолько больна, что пыталась покончить… с этим.

Холод пронзил меня насквозь. Фиона пыталась покончить с собой? Не нужно быть гением, чтобы связать всё воедино. Это произошло, когда Кирилл попал в жестокую братву своего отца, от которой она пыталась оградить его. Еще один слой вины лег на мои плечи.

— Как бы то ни было, это было давно. Теперь у нее рак легких третьей стадии, – грустно сказала Глэдис.

— Не волнуйся. Я ничего не скажу, – заверила я ее, поскольку она, похоже, была готова расплакаться. Я похлопала ее по руке. — Мне было просто любопытно. Я когда-то знала ее. Я ничего не скажу.

Глэдис глубоко вздохнула и расслабилась.

— У меня есть еще один вопрос.

Глэдис прищурилась.

— Продолжай.

— В какой палате она находится?

Я кралась по коридору к комнате матери Кирилла. Я была настырной, и мне было плевать. Ему бы это не понравилось, но это тоже меня мало волновало. Мне это было нужно. Мне нужно было знать, осталась ли в мужчине, которому я отдалась, хоть капля человечности. Мне нужно было возродить надежду на то, что мой Кирилл все еще там.

Дверь была приоткрыта, и я услышала низкий голос Кирилла и еще один, возможно, доктора. Через мгновение вышла женщина в белом халате. Ее глаза были устремлены на карту, и она не заметила, что я, как чудачка, притаилась в коридоре. Она оставила дверь чуть более открытой, чем раньше. Я подкралась ближе, прислушиваясь к малейшим звукам в комнате. Тогда услышала скрип стула – Кирилл сел рядом с матерью.

— Значит, теперь вязание? Мне нравится. Что это?

Его глубокий голос был таким болезненно красивым, свободным от обычного напряжения и злости, которые он направлял на всех остальных в своей жизни.

— Это шарф. А это... не знаю. Детская шапочка, наверное.

Голос Фионы был хриплым и глубоким, как у курильщика, выкуривающего десять пачек в день.

Сколько я ее знала, она была сильной женщиной. Пьянство и курение были единственным спасением от ее жалкой жизни в самом дерьмовом районе Вудхэйвена. Она работала на трех работах, чтобы позволить себе дом, похожий на коробку из-под обуви, и обеспечить сына-спортсмена, которому нужно было есть огромное количество еды, чтобы поддерживать энергию для тренировок. Его стипендия и талант в беге были их билетом из убогой жизни, и все это было отнято в ту ночь.

— Детская шапочка? Ты пытаешься мне что-то сказать? – В голосе Кирилла звучало сухое веселье.

Фиона хрипло рассмеялась.

— Нет, ни в коем случае. Твоя жизнь не для детей. Особенно не для сыновей.

Печаль окутала комнату, такая сильная, что я почувствовала ее из коридора.

— Мам… – начал Кирилл, но его прервал кашель Фионы. Она долго не могла остановиться, и я подумала, не нужен ли ей врач, но потом она затихла.

— Как твой отец?

— Всё еще жив, к сожалению, – коротко ответил Кирилл.

Фиона вздохнула так, словно весь мир лежал у нее на плечах.

— Тараканы всегда уходят последними. Этот человек переживет нас всех. – Эта мысль, казалось, по-настоящему огорчила ее.

— Нет, не переживет. Я не допущу этого, – тихо сказал Кирилл.

— Обещаешь? – спросила Фиона.

— Даю тебе слово.

Мурашки побежали по коже, когда я стояла и слушала, как Кирилл непринужденно обещает своей матери, что убьет отца.

— Хорошо. Сделай это как можно скорее. Ты еще молод. У тебя еще может быть своя жизнь. Ты все еще можешь найти ее, – сказала Фиона.

Мои мурашки превратились в дрожь по всему телу. Фиона помнила меня? Её слова не имели никакого смысла, но не было никаких сомнений в том, какой эффект они произвели на мое сердце.

— Вот почему я здесь сегодня вместо обычного времени. Я нашел ее. Я нашел Молли, – сказал Кирилл.

— Вот это да. Я уже начала думать, что она никогда не вернется. Позаботься о ней хорошенько, Кирилл. Не потеряй ее во второй раз.

— Я не терял ее в первый раз. Она бросила меня, – ровным голосом возразил Кирилл.

Фиона издала вздох, прозвучавший хрипло в ее поврежденном горле.

— Ты говоришь, как твой отец.

Тяжело было слышать разочарование в ее тоне. Мне хотелось заткнуть Кириллу уши и защитить его от этого – нелепая идея, потому что он, вероятно, связал бы меня и сильно отшлепал за то, что я подслушивала его личный разговор.

Он собрался уходить, и я уже отвернулась, когда Фиона заговорила снова.

— Вот, возьми шапочку. Может быть, она тебе пригодится.

Я не расслышала, что ответил Кирилл на этот безумный комментарий, так как уже неслась по коридору в комнату Мары. Я изо всех сил пыталась вернуться по своим следам, но заблудилась. Голова шла кругом от избытка информации. Я обнаружила, что стою у входа в кафетерий.