Ее глаза слегка сужаются, пытаясь понять, говорю ли я искренне или это преддверие к подколу.

— Правда? Я польщена. Перес обычно не позволяет мне общаться с… людьми твоего типа.

— О, я уверена, что нет, — отвечаю я, мой тон легкий, дразнящий. — Но ведь Перес не всегда знает, что для него лучше, не так ли?

Это тонкий намек, напоминание о том, что она не просто конфетка Переса, что у нее могут быть собственные амбиции. Белла умна, она сразу уловила подтекст, и выражение ее лица сменилось на настороженный интерес.

— А что насчет тебя, Лана? — Спрашивает она низким голосом, под шелком которого проглядывает стальной оттенок. — Когда ты собираешься выйти замуж за одного из своих мальчиков?

Я наклоняюсь к ней, подстраиваясь под ее низкий тон, и позволяю медленной, нарочитой улыбке расползтись по моим губам.

— Полагаю, примерно в то же время, когда Перес решит развестись с женой и сделать из тебя честную женщину.

Раздается ее смех, чистый и беззаботный.

— Пожалуйста, я гораздо счастливее в роли любовницы. Я получаю все привилегии и никакого дерьма. — В ее глазах мелькает триумф, как будто она выиграла очко в нашем словесном теннисном матче.

Я не могу не отдать ей должное: у этой женщины есть мужество. Но, насколько я понимаю, она все еще второстепенный персонаж в этой извращенной пьесе, участниками которой мы все являемся. Мое внимание рассеивается, я лишь наполовину слушаю ее болтовню, пока она не произносит комментарий, который резко возвращает меня в настоящее.

— Знаешь, это забавно, — размышляет Белла, в ее тоне проскальзывает змеиная хитрость. — Ты, которая два года назад знаменито напоила под столом нескольких боссов мафии, сегодня не притронулась ни к капле алкоголя. И вообще, не притрагивалась всю ночь.

Я слегка приподнимаю свой нетронутый бокал, уголки моего рта подрагивают в насмешливом тосте.

— Может быть, у меня просто появился вкус к лучшим вещам в жизни. Кто знает? Возможно, трезвость, это последняя тенденция в преступном мире.

Белла еще мгновение наблюдает за мной, ее взгляд острый и расчетливый, прежде чем выпустить мягкий, уступчивый смешок.

— Возможно, ты права. Трезвость — последнее увлечение мафии. Кто бы мог подумать?

Когда Белла уходит, ее слова эхом отдаются в моей голове, я чувствую, как петля подозрения затягивается на моей шее. Она подмигивает мне в ответ, этим несносным, знающим жестом, от которого у меня по позвоночнику пробегает дрожь, а затем накидывается на Переса, как на какую-нибудь норковую кралю. Вид их вместе, шепчущихся, изредка бросающих взгляды в мою сторону, вызывает у меня тревожный звоночек. Что она ему сказала? Как много она подозревает? И, что еще важнее, что она готова сделать с этими подозрениями?

Роман материализуется рядом со мной, как всегда безупречно вовремя.

— Все в порядке?

Я принудительно улыбаюсь, подавляя нарастающую панику.

— О, абсолютно. Просто любуюсь запутанной паутиной нашего прекрасного подземного мира. Напоминаю себе, что не стоит недооценивать женщин в мафии, особенно самых отъявленных ее членов. — В моем голосе прозвучала смесь сарказма и искренних размышлений. Белла, при всем ее статусе любовницы, только что доказала, что она более чем способна раздуть из мухи слона.

Роман улавливает напряжение в моем голосе.

— Белла? — Догадывается он.

Я киваю, не желая вдаваться в подробности, не здесь и не сейчас.

— Скажем так, она более наблюдательна, чем я думала.

Он наклоняется ближе, понижая голос.

— Мы справимся с этим. Что бы это ни было.

Я выдохнула, не понимая, что сдерживаю дыхание.

— Я знаю. Это просто… расстраивает, что приходится играть в эти игры.

Роман ухмыляется, в нем пробивается намек на его обычную уверенность.

— Ты любишь игры, Лана. Только, может быть, не всех игроков.

Он не ошибается. Игры, постоянный танец власти и манипуляций — это то, в чем я преуспеваю. Просто иногда, как сейчас, цена игры становится слишком очевидной.

Когда мы пробираемся сквозь толпу, Роман наклоняется ко мне, его голос едва слышно звучит над музыкой, пульсирующей в большом зале.

— Знаешь, не стоит недооценивать женщин в этой жизни. Они могут быть такими же смертоносными, как и мужчины, если не больше.

Я бросаю на него косой взгляд, в уголках моего рта играет ухмылка.

— О, это твой способ сказать мне, что я смертельно опасна? Потому что, если ты не заметил, я бегаю вокруг этих парней с тех пор, как научилась ходить.

Он хихикает низким, грохочущим звуком, который вибрирует в воздухе между нами.

— Без сомнения. Но Белла… она играет в опасную игру. И она не единственная. Есть и другие, такие же хитрые и вдвойне отчаянные.

Моя ухмылка исчезает, сменяясь задумчивым хмурым взглядом.

— Верно подмечено. Но отчаяние может сделать людей невнимательными. А небрежность в нашем мире приводит к тому, что тебя ловят… или еще хуже.

Роман кивает, его взгляд сканирует комнату, всегда начеку.

— Верно. Но это также делает их непредсказуемыми. А непредсказуемость — это переменная, которую мы не можем позволить себе игнорировать.

Я обдумываю его слова, и правда в них звучит громче, чем басы из динамиков.

— Так что же ты посоветуешь? Держать друзей близко, а врагов еще ближе?

— Что-то вроде этого, — соглашается он, его глаза встречаются с моими с такой силой, что у меня по позвоночнику пробегает дрожь. — Просто помни, Лана, в этой игре все играют на выживание. И не все играют честно.

— Спасибо за ободряющую речь, тренер, — говорю я, добавляя в голос порцию сарказма, чтобы разрядить обстановку. — Я обязательно буду держать себя в руках. Особенно рядом с дамами.

Роман быстро улыбается, это мимолетный проблеск товарищества, который лежит в основе наших отношений.

— Просто делаю свою работу. И если тебе когда-нибудь понадобится телохранитель, ты знаешь, где меня найти.

Я смеюсь, и звук смешивается с какофонией вокруг нас.

— Думаю, с телохранителями у меня все в порядке. Но я буду иметь тебя в виду для… других позиций.

Кокетливый подтекст моего ответа не остался незамеченным: в глазах Романа мелькнула искра чего-то большего, прежде чем он скрыл ее за улыбкой.

— В любое время, Лана. В любое время.

Я улыбаюсь, прежде чем спросить:

— О чем ты… и Перес говорили?

Роман переводит взгляд с меня на Переса, который по-прежнему выглядит самодовольным, вероятно благодаря тому, что Белла прошептала ему на ухо.

— Ну, знаешь, как обычно. Он снова пытается расширить свою территорию. Думает, что теперь у него есть преимущество.

Я фыркнула, не в силах удержаться от сарказма в голосе.

— Преимущество? Что он сделал, нашел новую крысиную нору для ведения своих дел?

— Что-то вроде этого, — отвечает Роман, его губы подергиваются от смеха. — Но, знаешь, это Перес. Его "новые связи", вероятно, имеют больше багажа, чем его жена на праздничной распродаже.

Я не могу удержаться от искреннего смеха при этой мысли.

— Его жена, да? Насколько я слышала, она была в двух шагах от того, чтобы выбросить его одежду в окно. Ему уже удалось выкрутиться из этой ситуации?

— Не думаю, что ему это удастся. Этот человек — змея, но он знает, как проскользнуть в узкие места и выбраться из них, — язвит Роман, — но, между нами говоря, я думаю, что его домашняя жизнь немного не в порядке. Возможно, это объясняет, почему он так упорно стремится к расширению. Пытается компенсировать.

— Компенсировать, да? Ну, мы все знаем, что это обычно означает, — размышляю я, края моего рта кривятся от смеха. — Похоже, нам придется следить за тем, чтобы его… планы по расширению не вышли из-под контроля.

Роман кивает, его взгляд заостряется.

— Именно. Мы не должны позволить ему думать, что у него есть какое-то преимущество. Возможно, пришло время напомнить Пересу, с кем он имеет дело.

На мгновение я снова бросаю взгляд на Переса, который, кажется, не замечает нашего пристального внимания.