Эпицентр жил днём и ночью, а одни хищники сменяли других. Не проходило ни одной ночи, чтобы не было слышно рёва и звуков сражений вдалеке, глубже в чаще непроходимых джунглей.

Пещеру мы покинули с первыми лучами солнца, не забыв перекусить — неизвестно, когда в следующий раз удастся поесть. Мясо я не стал готовить в дорогу. Помещать его в рюкзак и ключ идея так себе. Магия пространства очень прихотлива и реагирует на органику по-разному. Да и зачем запариваться, если дичи в окрестностях на любой вкус? Тем более, что эти угодья мы покидаем.

Уничтожать следы своего пребывания в пещере не стал. Пусть от костра остались лишь угли, но вдруг это место ещё пригодится. А что касательно хищников… Даже если я замету за собой следы, то их оставит Ибрис.

Стоило нам покинуть своё убежище, я сразу же взял курс туда, где оборвался след кошака у берега. Вначале шёл осторожно, не торопясь и наблюдая за состоянием зверя. Швы ещё свежи, и пусть рана затянулась, мне нужно было узнать — выдержит ли он мою скорость в таком состоянии.

Как оказалось — выдержит. Убедившись в этом, я резво прибавил шаг и, когда мы зашли в чащу джунглей, перешёл на бег. С каждой проведённой минутой, часом, и днём, моё тело всё сильнее менялось, пусть эти изменения и заметны в мелочах. Ошибок становилось меньше при передвижении по джунглям. Листва больше не шуршала по ногами, а там, где ранее я мог сломать ветку, удавалось этого избежать. Свою роль в этом играла и печать Усиления, работающая на фоне двадцать четыре часа в сутки.

В какой-то момент бега, мне даже показалось, будто я увидел в глазах бегущего рядом Ибриса удивление. Вряд ли кто-то охотился с ним на равных. Как зверь.

Не снижая темпа и лишь на короткий миг сделав остановку, чтобы кошак понял мою задумку — очень надеюсь, что понял — мы резво преодолели воду и оказались на другой стороне. Здесь уже он взял главную позицию и повёл меня, ориентируясь по одним лишь ему знакомым следам. Я обострил свои инстинкты до предела, отслеживая любые детали, но все они были незначительно, либо вообще не относились к нужным.

Издав утробный рык, Ибрис прибавил ход и уже мне пришлось поспевать за ним, отчего на лице появился хищный оскал. Мелкая живность убиралась с нашей дороги, не смея показывать носа, а одна ящерица вначале хотела попытаться взять нас на зуб, но резво передумала, стоило мне выплеснуть немного своей ауры.

Мы гнали во весь опор — по моим внутренним часам — уже минут двадцать. Удалились от пещеры на достаточное расстояние и я немного удивился, что кошак преодолел такой путь с раной в боку. Рвения к выживанию ему точно не занимать.

Скорость постепенно начала снижаться, и я понял — почему.

Лагерь, в котором была бойня, вот что я увидел, стоило выйти из-за густого папоротника. Запах крови и смерти витал в воздухе столь отчётливо, что ни один падальщик в округе его не упустил.

Человеческие скелеты, обглоданные, в порванной или сломанной броне. Двадцать… Нет, вон бедренная кость с кусками мяса и остатками штанов. Выходит, их было больше, и кого-то утащили. Не многовато ли для одной команды Охотников?

Подойдя к одному из трупов, не поморщился от его вони и присел на корточки. Женщина — широкая тазовая кость и узкие плечи. Рядом с ней мужчина, половину черепа которого обглодали, а другая — пустым и стеклянным взглядом смотрела в небеса уцелевшим глазом.

Хотелось бы проверить раны, но в такой мешанине вряд ли что-то разберёшь. Значит, стоит заняться деталями боя.

И вот здесь, меня ждал успех.

Взяв клок серебристой шерсти, принюхался.

— Азшарский Волколак? — с сомнением спросил я сам себя. — Нет, их шерсть чёрная.

Кем бы ни была тварь, но она относилась к виду волков. За свою прошлую жизнью я столько повидал их разновидностей, что могу определить по запаху принадлежность. Вот только этот мне незнаком, либо же запах смешался с кучей других и наслоился.

Судя по следам когтей на земле, дури в этой образине не мало, и размер что надо. В разы больше, чем тот же смилодон, пещеру которого я занял. Но что-то во всём этом меня смущало. Характерность следов, их места и то, как лежали трупы. Большая часть палаток, что поставили Охотники — пришла в негодность, но были и частично нетронутые. Причём в таком месте, где такая тварь должна была их сто процентов задеть.

Ответ на мой вопрос нашёлся весьма скоро в виде острого и отливающего металлом пера размером с мою руку.

Пока Ибрис что-то пытался найти вынюхивал, я из раза в раз обходил следы, подмечал детали и складывал картину боя в голове.

Завершил её так удачно упавший с дерева труп мужчины, отчего Ибрис ощетинился и приготовился к бою, но поняв ситуацию — успокоился.

Подойдя к трупу, начал его изучать. И чем больше я узнавал по характерным ранам — тело уцелело, а ветви не дали падальщикам до него добраться — то всё сильнее хмурился.

Не стесняясь, проделывая то, что делал уже сотни раз, засунул пальцы в раны мужчины, который по логике был караульным лагеря.

Распоротое горло, вырванные сердце и печень. На ум приходит множество тварей, которые любили лакомиться и тем и другим, но лишь парочка из них такие сладкоежки, что предпочитают всё сразу. Мираг — химероподобная тварь из смеси орла и лошади в условиях здешних джунглях бы не выжил. Не тот ареал обитания, они больше предпочитают хвойные леса. Гаруда тоже не подойдёт, эта птица банально не подобралась бы к телу не сломав дерево своими крыльями.

Значит, Вендиго… Для него здешние джунгли, что мать родная. Прыткая, быстрая, и хитрожопая тварь. Два метра роста, жилистое, но сильное тело, напоминавшее человеческое. Прочная серая кожа, которую сталь не берёт. Отличные инстинкты ночного охотника, на зависть очень многим обитателям бестиария Ордена. Фишка Вендиго и его отличие в том, что он идеально мимикрирует и подстраивается под свою охоту. Полузверь — получеловек. Он может имитировать голос людей, прося помощи и тем самым привлекая глупую добычу, решившую проявить слабость. Человеческое тело только усиливает этот эффект, когда непонимающая жертва в ночи пытается помочь. А вот глаза самого Вендиго идеально видят в темноте, он — ночной хищник. Приплюсовываем к этому острейшие когти, прошивающие обротанную алхимией латную броню, а также клыки, рассчитанные на стремительную атаку с расчётом мгновенно умертвить добычу, и получаем отличного охотника в этих местах. А уж что-что, но броня караульного никак не могла спасти ему жизнь.

Одно хорошо — он осторожничает. Привыкает к местности и своему месту в пищевой цепочке Эпицентра. Будь иначе, он бы не стал вспарывать горло этого Охотника. Этот жест сделан с расчётом на то, чтобы тот не позвал помощь. Значит, тварь здесь недавно. А ещё…

— Твой хозяин может быть жив, — почесал я шею Ибриса, подошедшего ко мне с удручённым видом. — Так что, не вешай нос.

К чему я это сказал? Всё просто. Изначально, по приходу в лагерь, кошак начал искать тело своего хозяина, но судя по его виду — не нашёл. Зная, как охотятся Вендиго, можно предположить, что этот человек жив. И возможно не только он.

Леса и джунгли идеальные места для этой твари, но в одном ей не откажешь — в аппетите. В моём прошлом мире даже есть присказка про Голод Вендиго. В отличии от нас, людей, он настегает их стремительно, а не последовательно. По сути у них два состояния: Хочу жрать, и не хочу жрать. Но ведь не подгадаешь, когда захочется мяса в нужный момент, так? Особенно такого нежного, как человеческое. Вот поэтому они и запасаются. Находят укромное место, желательно тёмное, где можно переждать день, а также с повышенной влажность — их кожа чувствительна к сухой жаре.

Картина сложилась окончательно. Вендиго напал на лагерь ночью, вырезав караульных — готов поспорить, что если поищу, то найду ещё тела — а затем принялся за остальных. Неспеша, растягивая охоту и убивая ничего не подозревающих людей. Сигнальные артефакты на него не работают — живут они долго и быстро учатся их обходить. Первым, скорее всего, подохли стихийники, как самая опасная угроза. Вероятно, он даже днём вёл их, отбросив сон и выискивая возможность для охоты. После того, как всё было кончено, тварь забрала с собой тех немногих выживших, которых можно использовать в роли консерв, а затем была такова. За ней прибежали сначала ночные падальщики, а затем подтянулся неизвестный мне вид волка и Буревестник — перо очень характерное.