Сергей Казимирович вздохнул.

«Я подспудно ждал такой подставы, – сказал он. – Но не думал, что это будет настолько гадливо – увидеть собственного сына таким».

«Может, это лишь копия? Обман?»

«Нет. Посмотри на его одежду, на эту картину, книгу. Я это всё своими глазами видел. Форма военная, двадцать первого века, картина – Айвазовский, самый его любимый художник, книга – «Судьба человека», самая интересная, по его мнению. Я успел заметить по тексту».

Голос Сергея Казимировича стал упавшим. Ему давно стало привычным терять близких, жить без них, но присутствие перед ним сына, да ещё и в обличии драконоголового человека, повергло его в минутную слабость.

– Присаживайтесь, присаживайтесь, – говорил Иван. – Время нашей дуэли ещё не подошло. Давайте выпьем чаю, как цивилизованные граждане.

«Я чую подвох, Сергей Казимирович. По крайней мере, по сидячему проще попасть».

«Ты энерговед, ты успеешь уклониться. Давай присядем. Хотя бы из интереса».

– Как дорога, Виталий Александрович? – спросил Иван вкрадчиво. – Лес был тих на этот раз?

– Подле деревни который? Кажись, да. Никто нас не тревожил.

– Повезло. Обычно там прячутся ловкие убийцы. С ними очень тяжело драться. А ты, папа, как поживаешь? Чую, ты не очень счастлив здесь находиться.

Сергей Казимирович мысленно вздохнул и заговорил моими устами.

– Как ты до жизни-то такой докатился, Вань? Как твоя душа вообще к этих треклятым ящерицам попала?

В глазах Ивана загорелся хищный огонёк.

– Не называй анугиров ящерицами! Называй их так, как они называются, иначе познаешь их гнев.

– К чёрту гнев этих уродов. Мне плевать на то, что они там считают. Потрудись ответить на отеческий вопрос.

– Случайность – вот и весь ответ. Или, быть может, не она повинна в моём нынешнем положении. В любом случае, анугиры завладели моим разумом, и теперь я честно служу им.

– И чего? Неужели гордишься своим положением бесправного раба? Оковы не жмут руки и ноги?

– Я в своих оковах свободнее тебя, папа. Я больше не раб собственных принципов и окружающей меня действительности. Я занимаюсь тем, для чего рождён был – битвой.

Сергей Казимирович покачал головой. Слова Ивана и правда звучали очень противоречиво.

– Ты не за тех и не с теми сражаешься, Ваня. Эти анугиры лишь развлекаются, глядя, как вы друг друга режете. Тебе надо вернуться домой. В Россию.

Иван на секунду опустил взгляд.

– Россия осталась в прошлом. Семья осталась в прошлом. Всё там осталось. Я принял это давным-давно. И теперь не вижу смысла ни в чём, кроме верного служения.

– А ведь когда-то ты, Ваня, храбро сражался за нашу с тобой страну. Голову был готов за неё сложить. А теперь что? Гладиатором подрабатываешь?

– Всяк находит себе труд по душе. Раньше я довольствовался тем, что убивал американцев в Африке, теперь же довольствуюсь тем, что мне выпала честь стать Сыном Человечества. Это тоже почётный труд.

Разговор явно не клеился. Меня постепенно начинало злить это топтание на месте, и я перехватил управление собственным устами.

– Мы разве не должны сражаться, Иван? Чего мы тогда ждём?

– Нет, не должны. Моя задача совершенно в другом. Я должен сделать твою битву с Анугиразусом честной.

Иван встал, я встал вслед за ним, готовый в любой момент достать оружие.

– Так, стоять. Это в каком ещё смысле?

– Дуэль есть дуэль. Сражаться должны двое. А в твоей голове, Виталий Александрович, заключены тоже двое. Как итог – два против одного. И это поправимо.

Я не успел среагировать на внезапно обернувшие мои конечности «щупальца». Не успел по той причине, что боевой модуль «Провидец» не смог просчитать намерения идеальной боевой единицы. Сергей Казимирович это мгновение, похоже, тоже пропустил.

Кроме всего прочего, эти «щупальца» состояли из какой-то другой энергии, той, что неподвластна мне была на тот момент. Я просто не мог её развеять, хотя всеми силами пытался. Тогда мне и в голову не приходило, что:

«…Энергия при всей её первичной однообразности является вещью настолько гибкой, что её можно «зашифровать», как внутри разума. Она может быть подобна радиочастотам, где смена значения позволит тебе пробиться сквозь радиоэлектронную оборону врага. Это уровень очень опытных энерговедов, меня такому, к превеликому сожалению, не учили…»

Подойдя ближе, Иван потянулся к моему лицу рукой. Я был полностью заблокирован, даже придать себе второе обличие у меня не получалось. Сперва в голову ударила паника, затем начала нарастать злоба. Когда внутрь моего разума полезли чужеродные «щупальца», я хотел откусить их, вырвать из собственной головы, но они играючи отвергали мои усилия.

Сергей Казимирович молчал, он просто не мог говорить. В те мгновения я пережил одно из самых ужасных ощущений, какое только может испытать энерговед, – лишение тебя второго разума, укоренившегося в твоей голове. Казалось, будто из меня вытаскивают внутренние органы, будто меня лишают естества, отрывают куски моей личности. Я не мог кричать физически, зато кричал разум. И не просто кричал, а визжал от страшнейшей боли. На секунду сознание покинуло тело, но тут же вернулось.

Иван уже отстоял от меня на два метра и тянул что-то блестящее к своему верному роботу-пауку. Я, безвольной тряпкой висящий на до сих пор держащих меня «щупальцах», смотрел, как робот-паук убегает прочь с разумом моего наставника, друга и родственника. Дыхание моё сбилось, со лба тёк пот, тело заметно ослабело.

– Какая же ты всё-таки сволочь, – вырвалось из моих уст.

– Я лишь верный служитель, Виталий, – спокойно сказал Иван. – И я чту правила. Дуэль есть дуэль, вы должны показать, что умеете. И без помощников.

– Но ты ведь… – я прервался, желая перевести дыхание. – Разве ты не понимаешь, что ставишь под удар всю Россию? Я же не смогу победить Анугиразуса без помощи Сергея Казимировича. Ты знаешь, что будет, если я проиграю?

– Знаю. Евгений просто найдёт себе новую игрушку и выставит её на поле боя вместо тебя. Думаешь, высшее существо не сможет найти себе претендента получше, чем ты?

Мой взгляд преисполнился злобой, но в его словах была и доля правды. Ведь и правда, я далеко не единственный кандидат в России на получение звания энерговеда и Посвящённого. Моя смерть и правда мало на что повлияет. Да, жаль потраченных ресурсов и времени, но…

Нет. Я не имею права сдаться. Да, я слабее Анугиразуса, гораздо слабее, но разве это повод отступать, сдаваться на милость победителя? Разве это не позор – сдаться, не начав сражаться? Мне не даруют жизнь в обмен на сотрудничество, меня просто уничтожат, насмехаясь.

Место Сергея Казимировича в тот миг быстро занял Абдоцерий, моя анугирская сущность. Он шептал мне:

«Тебя предали и покинули все, Виталий. Омаров не поможет тебе. Твоя жена не поможет тебе. Евгений и Владимир бросили тебя. Анугиразус уничтожит тебя…»

Раз за разом он повторял это, как мантру. И, что удивительно мне до сих пор, эти слова разжигали во мне самую настоящую ярость. Ту самую, что анугиры используют для своих нужд. Кровь кипела во мне, энергия стала кружиться вокруг меня. Я высасывал её из пламени, греющего только что вскипевший чайник, настраивался на ту новую «частоту» «щупалец» Ивана и готовился вырваться из ловушки.

«…Энерговедов среди Сыновей Человечества чрезвычайно мало. Умение управлять энергией – показатель элитарности и великого умения. Такие не сражались с теми, кто не склонен к энерговедению, и развлекали анугиров на высочайшем уровне…»

Осознав нужную «частоту», я мгновенно вырвался, столь же мгновенно вытащил саблю и проткнул сердце Ивана насквозь. Мои глаза тогда горели зелёным пламенем, зубы оскалились в злой улыбке, а руки сжимали саблю крепко настолько, что на ладонях остались отпечатки. Взгляд моего врага не изменился, его тело почти не шелохнулось. Он лишь обхватил лезвие сабли и прошептал мне:

– Молодец…

Глаза Ивана потухли, и он осел на землю. Хотелось пнуть его со злости, отрубить ему голову, но со стороны выхода проревел боевой рог.