Напряжение сгустило воздух, но я пока не собирался прекращать этот разговор, пусть и был готов его прервать в любой миг. Интересно было узнать, куда он заведёт этих двух.

– Меня это и волнует, драконица, – сказал даже не думающий отступать Сергей Казимирович. – То, что в тебе пробудилось, может заставить Свету сгореть заживо от напора энергии. Я видел, в отличие от тебя, как горят люди. Я видел их страдания, корчи и мольбы о том, чтобы их спасли. Я двух своих братьев по оружию из жалости добил, горевших от белого фосфора на полях Третьей мировой. Это страшная смерть. А смерть от переизбытка энергии ещё страшнее, – Сергей Казимирович показал на Свету-драконицу указательным пальцем и грозно сказал. – И я тебя предупреждаю: если хотя бы на секунду почувствую, как Свете в первом мире-измерении становится плохо и что она по твоей вине умирает, я любым способом оторву тебя от её разума и убью самым страшным способом. Ясно?!

Последний вопрос Сергей Казимирович громко и яростно прорычал и взглянул Свете-драконице прямо в глаза. Быть может, он даже бросил ей вызов, как я бросил его однажды Евгении. Последняя, похоже, не выдержала такого напора, отвела взгляд и шумно и со злостью задышала. Я нутром чувствовал, как сущность Дракона пышет гневом внутри неё, заставляя продолжить конфликт, но частичка Человека всё же взяла тогда верх.

– Ясно, папа, – сказала Света-драконица дипломатично и вернула себе спокойный вид. – По семейной иерархии слово отца – закон. Я не смею ставить этот факт под сомнение.

– Уж постарайся, – сказал Сергей Казимирович и посмотрел в иллюминатор. – Готовьтесь, подлетаем.

Что ж, повезло, что разговор закончился мирно, а не дракой.

Равно как и космопорт, прилежащий к Драконьему Кремлю, космопорт Красной Крепости был оборудован разнообразными и многочисленными оборонительными системами. Назначение их ясно – не допустить разрушения инфраструктуры в случае военного конфликта. Количество меня впечатлило, равно как впечатлила и встреча нашей троицы по выходе из корабля: построенные в ряд по правую руку боевые роботы, окрашенные в маскировочные цвета, красная дорожка на бетонном полу и стоящий по левую руку от выхода человек в зелёной военной форме с красными узорами на рукавах. Он приложил руку к виску в знак воинского приветствия и отрапортовал:

– Здравия желаю, уважаемые гости! Добро пожаловать на Первый Космодром и владения Владимира. Комендант Красной Крепости Влади́рис Трофимович Карпов, с кем имею честь?

«Ну надо же, – сказал я мысленно, – Владирис мне знаком не понаслышке. Я в батальоне, названном в его честь, военкором работал».

«Ты лучше представься поскорее, Виталий, – сказал Сергей Казимирович. – Постарайся пока что поменьше удивляться, иначе такт растеряешь».

– Виталий Александрович Чудов, Посвящённый Евгения и, по совместительству, его посол, – я пожал крепкую руку Владириса. – Спасибо за радушный приём.

– Сопровождающие вас люди могут представиться в машине. За мной, времени у нас мало.

Владириса я представлял себе иначе, а именно человекоподобным драконом, которым он являлся во время пребывания в разуме Владислава Трофимовича. Но сейчас передо мной представал высокий, отлично сложенный и гладко выбритый человеческий мужчина, быстрым шагом идущий впереди нас к крупному транспортному средству, очевидно переоборудованного из бронеавтомобиля. Зачем боевым роботам бронеавтомобили (при наличии специальных колёсных бронетранспортёров), мне неизвестно до сих пор.

– К чему спешка, Владирис Трофимович? – спросил я, когда мы погрузились в автомобиль и тронулись с места. – Что-то произошло?

– Нет. Мы лишь хотим решить все вопросы быстро. Мы предполагаем, с чем вы пришли, товарищ Чудов, – Владирис окинул взглядом Сергея Казимировича и Свету-драконицу. – Вас сопровождают исключительно в целях безопасности?

– В том числе. Но будем считать, что они – мои советники.

– В таком случае, они имеют полное право присутствовать на приёме, – Владирис обратился к моим сопровождающим. – Как вас зовут?

– Сергей Казимирович Омаров, участник Третьей мировой войны, Герой России и советник Евгения последние несколько миллионов лет.

Владирис заинтересованно поднял бровь.

– Я слышал о вас, Сергей Казимирович, приятно свидеться. Вы старше любого из приближённых Владимира, не являющихся его детьми. Очень надеюсь, что вы достаточно опытный советник, – Владирис перевёл взгляд на Свету-драконицу. – А вы?

– Светлана Сергеевна Омарова, дочь Сергея Казимировича Омарова, будущая жена Виталия Александровича и, по совместительству, подчинённая Евгения, – она улыбнулась. – Слышала о вас, целый батальон назван в вашу честь.

Владирис усмехнулся.

– Здорово, когда о тебе не забывают, – тут же лицо Владириса приняло серьёзный вид. – Я так полагаю, Владимира не очень жалуют в России за то, что он исчез после смерти своего последнего Посвящённого?

– Учитывая, что образовался Культ Дракона, заменяющий доверие к Владимиру, да, не очень, – ответил я, глядя Владирису в глаза. – Люди думали бы об этом больше, не начнись война. Она отвлекла их от вопросов. Как бы цинично это ни звучало.

– Нам очень жаль, что так сложилось – сказал Владирис. – Таков приказ Пенутрия – не вступать в контакт с подопечными до «определённого момента». Его слово для высших существ закон.

– Мне это известно, – сказал я. – Может быть, этот момент и настал.

Владирис взглянул на меня многозначительным взглядом и обратил его затем на окружающие нас поля. Владения Владимира очень слабо отличались от владений Евгения. Разве что флагов было сильно меньше. Личный флаг Владимира я увидел лишь единожды над его резиденцией в Красной Крепости.

Сама Красная Крепость представляла из себя такой же огромный и шумный город, защищённый так, как, наверное, не смогут никогда защитить свои столицы разумные народы Млечного Пути. Смысла перечислять всех средств защиты нет, иначе можно потерять суть повествования. Главным в этом городе было то, что он стал как для меня, так и для моих спутников точкой невозврата. Проехав через высокую арку широких ворот, я почувствовал, будто вхожу в чужое логово, выйти из которого мне позволит лишь пройденное испытание.

Не на что было особо внимательно смотреть в городе Владимира, кроме немногочисленных памятников некоторых героям последней сотни лет нашей истории да многочисленных дышащих пламенем печей и искрящихся трудом станков внутри огромных заводов. Я был погружён в себя и постоянно прогонял в мыслях десятки событий, сотни вариантов вопросов с тысячью вариантов ответов. Лицом я оставался невозмутим, но изнутри меня жгло ощущение неизбежного, какое не ощущал я никогда, даже во время пути к фронту. Если тогда хоть что-то меня и успокаивало, то сейчас – ничего. Переговоры – не конёк простых военных. На войне с врагом переговариваются лишь по случаю сдачи в плен, но методы там, как известно, совершенно другие, нежели в переговорах между странами или хотя бы семьями.

По выходе из автомобиля стало ещё больше не по себе от четырёх пар смотрящих прямо на меня глаз. Глядящие сверху вниз на меня драконы, трое из которых были мне незнакомы, сверкали белыми улыбками и прожигали меня насквозь своими пламенными глазами.

Четвёртая драконица мне была знакома – это Зинаида Карпова, жена Владислава Трофимовича. Довольно высокая, стройная (для драконицы), с чистой амарантовой чешуёй, она была одета в тканное розоватое драконье платье, полностью покрывающее её ноги, таз, живот и грудь. По верхушке головы и тылу её длинной шеи между костяными отростками проходил перепончатый красный гребень, крылья были сложены за спиной, а на её безымянном пальце левой руки я заметил гравированное золотое кольцо. Такое же – я это прекрасно знал ещё тогда – носил Владислав Трофимович. Зинаида сидела в обычной позе – опираясь одним коленом и одной рукой о землю, а второй – о другое колено. В её взгляде я читал симпатию и дружеский интерес, перемежающийся одновременно с определённым недоверием. Похоже, я ей понравился, а вот моим спутникам она предпочла пока не особо верить.