***

В очередной (наверное, четвёртый) раз я перечитывал методичку. Отведёшь взгляд вправо – увидишь через иллюминатор проносящиеся снизу леса, поля и даже горы и моря. Отведёшь вперёд – увидишь Сергея Казимировича, прикрывшего глаза и, видимо, дремавшего. Отведёшь влево – увидишь Свету-драконицу, увлечённо читающую «Отцы и дети» Ивана Тургенева. Оглядишься – заметишь, что летишь в корабле двойного назначения. Двойного потому, что он мог летать и под куполом атмосферы, и в пустоте космоса.

По размеру он рассчитан на людей, по грузоподъёмности – на целый грузовой поезд. Зачем такая грузоподъёмность, мне ясно – это остаточное свойство после переоборудования из военного десантного корабля в пассажирский. Оружие с него сняли, сменив вычурными опознавательными знаками, добавили элементы для удобства пассажиров и сделали путешествия на нём гораздо менее утомительными.

«…Такой метод, оказывается, используют не только галактические государства. Только в нашей галактике обычно гражданский транспорт переделывают в военный, а не наоборот…»

На душе туго. Равнодушным меня не оставлял ни сам факт неизбежности переговоров с Владимиром, ни разговор со Светой-драконицей, ни последующие за разговором строгие взгляды Сергея Казимировича. Очевидно, что он всё услышал и теперь держал руку на пульсе событий, тщательно вслушиваясь в её слова.

Света-драконица не соврала, сказав, что Евгений уже знает о её присутствии, равно как и не соврала, что он разрешит ей с нами ехать. Сергей Казимирович, что неудивительно, и слова поперёк не сказал, хотя и был не то чтобы рад.

Скоро мы должны были прилететь. Я уже оделся по-деловому – в чёрные туфли и брюки, зеленоватую рубашку и чёрно-зелёный галстук с символом Евгения посередине. Сергею Казимировичу выдали похожую одежду, но позволили некоторые вольности. Например, ему можно было не носить мотающийся и немного удушающий галстук. Света-драконица, в свою очередь, наряд не изменила, но зато заплела красивую косу, подточила ногти на руках и накрасила губы.

– Как тебе Родина? – спросил я у Светы-драконицы как бы невзначай, имея в виду, конечно же, планету. К слову, это новое название, данное планете сто двадцать лет назад, раньше она называлась непонятным и длинным словом, перенести которое на русский язык путём транслитерации я не вижу возможности.

– Планета как планета, обычное зеркало Земли, чтобы людям было здесь комфортно, – Света пожала плечами. – Красивая, но непримечательная.

– А мне вот нравится, – сказал я. – Сверху, во всяком случае. Как думаешь, у Владимира отличается природа? Мы вроде на восток летим, вдруг климат там другой немного? Муссонный, например?

– Прилетим – узнаешь, – Света-драконица подсела поближе. – Волнуешься?

– Волнуюсь. Я, видишь ли, не дипломат, не знаю, как оно там всё работает. Воинский устав не прокатит, а методичка эта… – я закрыл её и положил на столик. – Вроде и полезная штука, но, чую, придётся импровизировать.

– Как на войне? – спросила Света-драконица и улыбнулась. – Ничего страшного, думаю, не будет. Сам Владимир уж точно знает, что к нему прибудет не великий дипломат, а обычный человек, тем более солдат. С другой стороны, учитывая твою «начинку»…

После этих слов я вновь почувствовал всю ту аппаратуру, что в меня встроили, начиная с НЭМ-1 «Ловец» и заканчивая внутримозговым модулем. По костям прошёлся металлический холодок от сплава ГТПС-58. Мною уже и забылось, что моя левая нога – протез, пусть и обтянутый кожей и ощущаемый как обычная конечность. К слову, я тогда подумывал о том, чтобы вернуться к труду военного корреспондента после того, как вся эта эпопея с высшими существами закончится. Это как-никак мой хлеб. Но логика намерений, как известно…

– Обычные солдаты не могут в энерговедение, – сказал я. – Да и не каждого первого пичкают разными аппаратами да кровью высших существ. Я не удивлюсь, если мне ещё что-нибудь и на внутренние органы нацепили, чтобы копыта не откинул не вовремя.

– Грубовато, – Света-драконица нахмурилась. – Я понимаю, что ты солдат, но всё же надо быть тактичнее. Вчера ты – солдат, сегодня – посол.

– Тогда одёргивай меня, если вдруг я сорвусь, хорошо?

– Хорошо, договорились, – сказала Света-драконица и чмокнула меня в щёку. До губ, что интересно, она даже не пыталась дотянуться. Либо что-то понимала, либо до этого не очень-то и далеко.

Сергей Казимирович словно бы нахмурился сквозь дрёму. Веры в то, что он спит и ничего не слышит, у меня не было с самого начала.

«Сергей Казимирович, вы, я так понимаю, опять подслушиваете?»

«Трудно не подслушивать, когда вы сидите прямо передо мной. Виталий, перестань к ней клеиться. И не отвечай на знаки внимания».

«Заладили вы, Сергей Казимирович. Я к ней, во-первых, не клеюсь. А во-вторых, она – та же Света, только её другая сущность. Разум Светы более многогранен, чем обычный человеческий».

«Это она тебе так сказала, – Сергей Казимирович открыл глаза, его взгляд затвердел. – А я тебе говорю, используя собственные знания, что это другая личность. Сестра-близнец, если тебе так удобнее. И общее у неё с человеком – лишь воспоминания да некоторые привычки».

«Я прислушаюсь к вам, но от союзника отказываться не собираюсь. Мне ещё предстоит противостояние с Анугиразусом, какое бы оно ни было».

– Да не союзница она тебе, Виталий, – вдруг сказал Сергей Казимирович вслух. – Глаза разуй, твою-то мать, она – продукт воздействия на мозг моей дочери «червя», желающий сместить Человека!

Читающая Света-драконица вздрогнула и посмотрела на Сергея Казимировича испуганным взглядом.

– Папа, вы чего? – спросила она немного растерянно. – Вы обо мне, что ли?

Взгляд Сергея Казимировича трудно было назвать разозлённым, но напряжённым он точно был. Несколько секунд он смотрел на неё, а потом сказал очень спокойно:

– Да. О тебе. Не смей называть меня папой, ибо дочь у меня только одна. Хватит уже липнуть к моему будущему зятю, жена у него – Человек, а не Драконица.

– Вы путаетесь в понятиях, папа, – сказала Света-драконица, особо подчёркивая последнее слово. – Я и «ваша дочь» – одно лицо. Мы едины и обособленны одновременно. Я не могу выдавить саму себя из собственной головы, это невозможно. Скорее уж вы выдавите Витю из его головы, чем я покушусь на собственную сестру.

– Ты говоришь о вероятностях, а не о возможностях, – твёрдо сказал Сергей Казимирович. – Но, знаешь ли, не всякие намерения можно просчитать математически. Зато о намерениях может сказать история. Я слишком долго живу, чтобы не прочитать о случаях замещения разума сущностью-близнецом, произошедших хотя бы в ближайшей нам вселенной. Десятки тысяч таких случаев за последние только сто пятьдесят лет в рамках десяти ближайших к нам галактик! Что, думаешь, я поверю словам ровно такой же сущности, не приняв во внимание собственных знаний? Заблуждаешься.

– Вы, папа, очень упёртый человек, умеете стоять на своём, – сказала Света-драконица столь же твёрдо. – Мне это нравится. Но мне не нравится, что вы считаете своё мнение и свои знания непоколебимыми. К слову, подобных случаев у людей история ещё не знает, а люди вообще-то отличаются от представителей других разумных видов: строение мозга, тела, сам подход к энерговедению и прочие детали. С чего взялся вывод, что мой случай – такой же, как и остальные? А? Ну же, ответьте мне.

Света-драконица поднимала градус напряжения своим возмущением. Сергей Казимирович со спокойствием льва выслушал её и, поставив опустошённый стакан на столик, холодно сказал:

– Я в курсе ошибки выжившего, но с чего вдруг сейчас должно быть по-другому? Просто потому что ты так говоришь? Драконам веры у меня мало, даже Евгению и его жене, а уж тебе…

– Я чувствую страх в ваших словах, папа, – перебила его Света-драконица с давящими нотками в голосе. – Ваш страх не обоснован. Я не знаю, что именно вам сделали драконы в целом и русские драконы в частности, но меня вам лучше не бояться. Знаете, почему? Потому что со мной Свете-человеку ничего не угрожает. «Червь» пробудил во мне то, что отродясь не пробуждалось в людях.