Я взбодрился и попробовал постоять. Тут же пришла в голову затея поддерживать себя «щупальцами». Некоторый запас энергии во мне был. В конце концов, драконы же себя во время полёта поддерживают энергией, чем я хуже?
Понадобилось около десяти минут, чтобы заново научиться стоять и около получаса, чтобы ходить без поддержания «щупальцами». Да, медленно, да, раскачиваясь, но это ведь тоже результат! Под ногами словно бы была вата, но это меньшее зло, нежели полная неподвижность.
Хотелось есть. Пошёл к холодильнику – оказался почти пуст, осталось лишь масло, пара соусов да молоко. Полазил по шкафчикам – та же история, лишь пачка макарон одиноко стояла посреди пустой верхней полки.
– Ну что ж, макароны так макароны, – сказал я себе вслух. – Тоже еда.
Только сейчас я обратил внимание на то, как тихо у меня стало в голове. Ни Абдоцерия, ни Витариса, ни Анугиразуса, ни Сергея Казимировича. И если отсутствие первых трёх воспринималось мной хорошо, то отсутствие последнего – отнюдь не так. Без него я ощущал себя, как без хорошего товарища, как без главного советника, как без проводника в дремучем лесу. Голым я себя не ощущал, но было очень неприятно. С ним хоть побеседовать о чём-то можно было. А теперь мне оставалось лишь смотреть на тарелку с макаронами и размышлять о том, где он теперь.
Вряд ли драконы-каратели его убили. Смерть – это слишком легко для того, кто уничтожил целую драконью семью. Мучают его в какой-нибудь пыточной? Или поместили в резервацию посередь порочных людей в Великом Хранилище Порока? Как бы то ни было, оставалось лишь догадываться. И, если я действительно возвышусь, я просто обязан буду вернуть его назад. Не в свою голову, вовсе нет, а даровать ему новое тело. Быть может, сделаю его своим советником. Если он захочет, конечно. Так или иначе, я просто обязан буду помочь ему.
Следующим вопросом, на который я пока не мог ответить, был о Свете. Где она сейчас? Жива ли она? Или, не дай Бог, живёт с каким-то другим мужчиной? Нет, это просто невозможно. Иначе в моей квартире были бы следы жизни чужого человека. Да и сама Света не из тех, кто будет изменять любимому человеку. Ей вторая личность просто-напросто не позволит, я уж не говорю о том, что сама Света-человек крайне принципиальна. В том, что она жива, я перестал сомневаться, когда отделённым от тела сознанием взглянул на её зубную щётку в уборной – она была влажной, ей, очевидно, пользовались совсем недавно. Где же она тогда? Где-то в городе, иначе в шкафу в нашей комнате не было бы сумки, с которой она приехала.
Я пока что не мог вырвать своё сознание настолько сильно, чтобы путешествовать дальше, чем в пределах собственной квартиры, оставалось ждать. Минут через пять в голове щёлкнуло – я же могу попробовать вычислить энергетическую ауру Светы! Тем более, что она тоже энерговед, а спрятать свои умения может только воистину опытный.
Что ж, идея оказалась применимой на практике. Спустя некоторое время я действительно уловил в городе одну-единственную ауру энерговеда, причём на одну половину человеческую, а другую – драконью. Она была где-то со стороны торговой области города с парой торговых центров, рынком и ярмаркой. Настроение улучшилось, и я принялся ждать её возвращения домой.
Когда мой острый слух уловил шаги со стороны лестничной площадки, сердце забилось чаще. Вдруг пришла мысль в голову – а не напугаю ли я родную Свету до смерти? История пока не знает случаев, когда человек возвращался из мёртвых не в лаборатории, не в третьем мире-измерении, а в своей квартире.
Сердце заколотилось пуще прежнего, когда замки на входной двери щёлкнули и послышался топот тяжёлых сапог по плитке. Зашуршали пакеты, послышалось шевеление снимаемых одежд, шум открывающегося шкафа, щёлкающих по железной вешалке пластиковых плечиков, тихие шаги обутых в носки ног…
Света пошла в первую очередь в нашу комнату. Немудрено, нужно для начала раздеться, прежде чем разбирать покупки. Из комнаты она перешла в уборную, где хорошенько помыла руки.
Я хотел увидеть её собственными глазами, а не глазами вырванного из тела сознания. Я смотрел на дверь, постоянно улыбался и от нервов едва ли не смеялся. Секунды тянулись подобно минутам, минуты – подобно часам. Я уж было хотел сам встать и пойти к Свете, но услышал, как она идёт на кухню, шурша тяжёлыми пакетами.
Её лицо, когда она вошла, было бодрым, но скучающим. Оно немного изменилось: несколько родинок испарились, взгляд стал острее, да и сама форма стала чуть более благородной. Очевидно, что Света-драконица немного повлияла. Волосы остались столь же длинными и красивыми, заплетёнными в косу.
Света посмотрела на меня и оторопела. Причём это ещё мягко сказано. Глаза её раскрылись, рот приоткрылся, пакеты вывалились из рук. Я смотрел на неё, улыбаясь.
– Света, родная, это я. Вернулся.
Глаза Светы на секундочку изменились и приняли драконий вид, тот самый, что я постоянно видел у Светы-драконицы. Затем они вернули свой первоначальный облик, и Света тихо прошептала:
– Витя…
Какое счастье, что я энерговед, иначе моя Света расшибла бы себе затылок! Она, потеряв чувства, стала падать назад, но я успел подхватить её «щупальцами» и подбежать к ней, чтоб перехватить руками. Положив её на диван на кухне, я быстренько смочил салфетку холодной водой и приложил ей ко лбу.
Волнения не было, ибо я видел, что с ней всё хорошо. Это всего лишь минутная слабость, пара минут, и она очнётся. А! Вот и это мгновение!
Я мягко смотрел любимой прямо в глаза, ждал её реакцию. Она смотрела на меня испуганно и взволнованно, но затем в её взгляде появилась мягкость, нежность. Она аккуратно провела рукой по моей щеке.
– Витя… – шептала она. – Ты же умер. Мне драконица рассказала…
– Да, я умер. Но я воскрес. Пенутрий вернул меня к жизни, сказал, что мне нужно ещё кое-что сделать. Я снова с тобой, Свет. Всё будет хорошо.
Когда по щеке Светы потекла одинокая слеза, я прижал любимую к себе. Я понимал, что она чувствует, понимал, что она не верит в то, что видит. Люди в принципе редко верят своим глазам, когда видят то, что ты уже два года как потерял.
Света тихонько плакала, прижавшись ко мне, гладила меня по голове и вздрагивала от хлынувших чувств. Мне в один миг тоже хотелось пролить пару слёз, но я упорно сдерживал себя, не хотел давать волю эмоциям. Анугирская кровь во мне пусть и замолчала, но это не повод лишний раз её кормить.
– Ну всё, родная моя, всё, – приговаривал я. – Поплакали и хватит. Я всё понимаю, мне тоже тебя очень не хватало, но нужно и предел знать.
– Да, да, я… – Света протёрла глаза. – Я просто счастлива тебя видеть. Живого, здорового… Что с тобой случилось, Витя?
Я рассказал ей всё от начала и до конца, не таясь. Рассказал и о Драконьем Кремле, и о Красной Крепости, и о Сергее Казимировиче, и о моих отношениях со Светой-драконицей, и об Ахтургире, и о Чёрной Арене, и о поединке, и о том, как я погиб, не желая отдавать себя в когтистые лапы драконов-карателей. Рассказал я ей и о том, что попал в пятый мир-измерение, и о том, что именно Пенутрий вернул меня к жизни, предложив возвыситься.
Света тоже поведала мне, что с ней было эти два с половиной года. Её и правда хотели выселить из квартиры и передать другим людям, но лаборатория «Павлов» резко воспротивилась этому и с помощью связей смогла решить вопрос. По документам я считался пропавшим без вести, что, в целом, соответствовало действительности. Однако учёные, благодаря контактирующему с ними Евгению, смогли убедить комиссариат подержать некоторое время квартиру нетронутой и позволить жить в ней Свете. С точки зрения быта ей было первое время нелегко, ибо совсем отвыкла она жить по-человечески, но день за днём она свыкалась и теперь ведёт хозяйство одна. В квартире она специально почти ничего не меняла, ждала моего возвращения. Даже новогодние украшения она не вешала, поскольку не видела в этом особого смысла. Затворнический образ жизни она, конечно, не вела, но оставалась наполовину одинокой.
