— Тут столько больных. — Хотел показать рукой на раненых, но только сейчас понял, что нахожусь в отдельной палате. — В общем, кровь…

— А ты смешной, — звонко рассмеялась она. — Самоконтроль. В первую же ночь тебя не съела. — Она прикусила нижнюю губу, чем вызвала большой интерес ниже пояса.

— Самоконтроль? — удивился я.

Странно было услышать, что вампиры не испытывают наркотической зависимости от крови. Всегда, благодаря фильмам, я представлял себе их как существ, одержимых жаждой свежей тёплой крови, неспособных сопротивляться её притягательной силе.

Ведь в кино вампиры — это, по сути, наркоманы, для которых кровь — наркотик. Они становятся неуправляемыми, теряют рассудок, их единственная цель — добыча крови. На самом деле, как и с любым мифом, образ вампира, который мы видим на экране, сильно отличается от того, что описывается в фольклоре.

В реальных легендах, в которых вампиры впервые появились, они не были кровожадными существами, одержимыми кровью. Скорее, их мотивы были куда более прагматичными. В большинстве легенд вампиры — это нежить, которая питается кровью из-за того, что их собственная жизненная сила истощена.

В древних верованиях смерть не была окончательной, скорее, служила переходом в иной мир, где душа могла продолжать своё существование. Но иногда душа по каким-то причинам не могла перейти в мир иной, и тогда она возвращалась в тело, чтобы продолжить своё существование в виде нежити.

Вампиры были «ожившими мертвецами», не способными полноценно жить, но и не умирающими по-настоящему. Их жизненная сила была ограничена, и им необходимо было её пополнять, высасывая кровь из живых существ. Конечно, в реальности вампиров не существует. Это миф, порождённый непониманием и страхом древних людей перед смертью, болезнями и тёмными силами.

Это всё в моём мире, но точно не в этом. Тут кровососы существуют, и я точно могу сказать и дать руку на отсечение, что встречался с ними вживую. Вот только они мертвецы? Или что-то иное?

— Всё верно, — улыбнулась она, отвлекая меня от раздумий, и провела нежной рукой по моей груди.

— Как тут лечат так быстро? — вспомнил, как Рита объясняла про нанороботов.

— Есть специальная разработка. Нанороботы. Ровно одного миллилитра достаточно, чтобы вылечить человека даже при серьёзных увечьях, если не повреждён головной и спиной мозг. Чем больше работы для них, тем больше требуется времени на восстановление.

— Так, может, ввести больше объёма этих фиксиков? — задался самым простым вопросом я.

— В человеческом организме существуют уникальные клетки, способные легко идентифицировать «своих» и «чужих». Эти клетки играют важную роль в защите организма от инфекций и болезней. Они обладают способностью распознавать и атаковать любых внешних агрессоров, таких как бактерии или вирусы. Однако, если ввести слишком большое количество нанороботов, как вы предлагаете, это может привести к нежелательным последствиям.

— Например?

— Представьте себе сценарий, в котором пациенту вводят слишком много нанороботов. Вместо того чтобы выполнять свою прямую функцию, эти нанороботы начнут сражаться с агрессивным противником в организме. Это может привести к хаосу в иммунной системе и создать дополнительную нагрузку на организм, что в конечном итоге может привести к смертельному исходу. Поэтому важно тщательно контролировать количество и функциональность нанороботов, вводимых в организм. Исследования в этой области должны учитывать не только эффективность нанотехнологий, но и их безопасность для человеческого здоровья. Развитие новых методов регулирования воздействия нанороботов на организм поможет избежать потенциальных осложнений и обеспечить безопасное использование этой инновационной технологии в медицине.

— Всё прям как по учебнику, — рассмеялся я, так как заметил, что она ни разу не заикнулась и не ушла в раздумья. Значит, не первый раз проговаривает столь длинный текст.

— Защищаю докторскую, — медсестра запрыгнула на меня сверху и плавно начала расстёгивать рубашку. В прошлый раз мне пришлось пришивать новые пуговицы после её страстной распашки.

— Хочешь стать доктором? — Плавно провёл рукой по её бедру, глядя в её глаза.

— А кто не хочет? — Она поцеловала меня…

Я наблюдал за одним из студентов, когда он покинул столовую и направился куда-то. Чтобы не привлекать внимания и избежать подозрений, я постоянно менял маршруты и старался отслеживать его через систему видеонаблюдения. Мой телефон легко взламывал все доступные камеры видеонаблюдения вокруг.

Мне пришлось блуждать до самой глубокой ночи. Оказалось, что этот парень был местным барыгой, торгующим наркотиками собственного производства. Меня это не интересовало. Меня волновало кое-что другое. Моя база данных распознала его как члена семьи Бонжори.

Мне не удалось добраться до Джамала, но других пятерых студентов надо было найти и уничтожить. Это была сложная задача и настоящая головная боль перед новогодними праздниками. Новый год я любил проводить убивая, не обращая внимания на праздничные аспекты.

После множества локаций по всей академии он остановился в заброшенном доме, где его ждали наркоманы. Мной было принято решение подождать, пока они употребят наркотики, и затем уничтожить всех или ворваться прямо сейчас.

Я не знал, какой магией владеют эти наркоманы и смогу ли я им противостоять. Это вызывало тревогу, ведь я привык сражаться один на один, но уничтожение противников, способных разорвать тебя на атомы, было для меня непривычно. Этот барыга точно должен был знать основы магии, так как учился на четвёртом курсе.

Я выбрал первый вариант — подождать. Лето было благоприятным временем для лежания в высокой траве, главное, не уснуть и оставаться начеку. К сожалению, здесь не было ни одной камеры для дистанционной слежки.

Спустя пару часов движение в разбитых окнах прекратилось. Время терять не стоит. Мне всё-таки тоже нужно поспать. Я подкрался к одному оконному проёму без единого стекла и ловко перелез через него. Плавно ступал на деревянный пол, стараясь обходить весь хлам, которым был практически завален весь дом.

Через десять метров увидел худого парнишку не старше пятнадцати лет. Он одет был стильно, в костюм с зелёным галстуком. Кажется, я его видел на первом уроке. Неужели эта мразь убивает наркотиками несовершеннолетних? Во мне мгновенно вспыхнула ярость, и я сразу пытался угомонить её, так как не хотел тут всё спалить.

Обошёл несовершеннолетнего наркомана и двинулся вперёд. На пути мне встретились две девушки. На вид красивые, но бледность лиц с тоненькими тёмными венами по всему телу сразу портила всю красоту. На руке на изгибе торчал из вены шприц, который качался. Одна смотрела на меня, но этот взгляд был абсолютно пустым. Помочь я им никак не мог. Сталкивался с наркозависимыми, им тяжело помочь. Практически без вариантов.

Прошёл ещё одну комнату. Кроме стола с белым порошком, ампулами с прозрачной жидкостью и шприцами, ничего такого интересного не было. Через коридор увидел того, кто был мне интересен. Хотел его сжечь заживо, но быстро остудил свой порыв. Это место рано или поздно найдут, и тогда начнётся расследование.

Я схватил шприц с парой ампул. Быстро ввёл всё их содержимое в шприц. Молниеносно оказался возле «пациента» и, не теряя ни секунды, точно вколол иглу в тонкую вену. Медленно надавил на поршень, и содержимое начало вводиться через иглу в вену отпрыска Бонжори.

Он пытался оттолкнуть меня, но его попытки были не то что слабые, а ничтожно слабые. Я боролся с желанием сломать ему руки, ноги и выдавить глаз, но всё же убеждал себя в мифическом расследовании, которое может рано или поздно вывести на меня.

Когда всё содержимое, а именно тридцать миллилитров прозрачной бурды было введено в вену, я аккуратно вынул иглу. Стёр все отпечатки пальцев рукавом, а жировые следы моего организма слегка растопил горячим воздухом.

«Пациент» начал биться в агонии спустя некое время. Я отошёл на безопасное расстояние. Мне пришлось следить, как парень бьётся в конвульсиях. Как он откусывает себе язык и сглатывает. Как начинает сдирать грязными ногтями кожу с лица, а после выдавливает себе глаза. Как спазм мышц ломает его кости. Открытые переломы рук и ног его вовсе не смущали, и он никак не реагировал на это. Фонтаны крови вырывались через разорванные места в изгибах локтей и коленей. При этом он не говорил ни единого слова. Только издавал сухой хрип.