Зомби, находившиеся в его подчинении, начали ковылять по улочкам Зайна. Сгустки сумрака, словно клубы дыма, тянущиеся щупальца и потоки тумана пронизывали дома и постройки. Смелые, не разлетевшиеся птицы падали замертво. Цветы увядали. Ещё мгновения назад кипящий жизнью и процветающий в лучах солнца город начинал напоминать заброшенное кладбище с сухим чёрным тёрном, обвившим своими шипастыми лозами всё вокруг.

Из захоронений поднимались новые мертвецы, пополняя армию пробужденных бродящих трупов, ведомые силой Бальтазара, ведь в Лонгшире людское население было немалым и из каждого такого места можно было пополнить изрядно обмельчавшие войска.

– Ну, ты и рыбак, я смотрю, – ухмыльнулся Бальтазар, глядя на смуглого чародея, стоящего на площади вместе с Кассандрой и Коркоснеком. – Встречаете? Да? А где хлеб, где соль? Непорядок.

– Почему же рыбак-то, милорд? – удивился Ильдар.

– Да запускаешь девочку-пророчицу, как наживку, во все города на пути, пытаясь спасти побольше жителей. Кто примет к сведению её слова и сбежит, тот и уцелеет, – взглянул некромант на слепую черноглазую Кассандру.

– Так рыбаки вылавливают, а я, выходит, распугиваю, – призадумался волшебник, почесав затылок под бобровой шапкой.

– С причала рыбачил Ильдар-чародей, чернокнижник бродил средь могил, – наигрывал на струнах и напевал дворф-бард. – Некромант пробуждал мертвецов из гробов, а Ильдар всех пытался спасти…

– Да кому ты петь собрался? Девочка распугала всех жителей, – подметил ему Бальтазар.

– Пусть поёт. Даже мёртвым нравится музыка. Хотите, ваши зомби пустятся в пляс? – предложил Самеди.

– Не раньше, чем отыщу Люцию, – с суровым видом и серьёзным взглядом своих фиолетовых глаз зашагал некромант дальше.

Анфиса Крэшнер была полностью подавлена и растеряна. Обескуражена, потрясена до оцепенения, шокирована всем увиденным. Архиепископ Клира, оплот веры в Творца, сейчас был с головы до ног в прямом смысле покрыт языческими артефактами, впитывая их силу. Сама она ещё смирилась, что является дочкой богини и смертного, а внутри раз за разом вновь всё переворачивалось и бурлило до дрожи и тошноты.

Девочка не могла поверить своим глазам. Всё, на чём держалась её вера, попросту рушилось. Сам понтифик в доспехах, состоящих из различных артефактов языческих богов, с культами которых Анфиса столько боролась, уничтожая неверных.

– Немыслимая сила течёт сквозь меня! Она приходит отовсюду! Я вижу все пласты реальности, все формы жизни, все виды энергии! Её потоки, её циркуляции, вихри, и я управляю ей! – заявлял Квинт своим густым гудящим голосом, сверкая шлемом, наплечниками, оружием: каждый артефакт на нём мерцал пульсирующим светом и даже глаза направляли лучи, озаряя зал.

– Я уже ничего не понимаю, папочка… На нас идут какие-то чудища, нежить, наш архиепископ оделся в реликвии чужих богов, – говорила отцу Анфиса.

– Император желал того же самого, – напомнил ей Альберт.

– Но я ведь обещала его защищать. Мам, как же так? – повернулась девочка к Немезиде. – Ты же сама сказала: за императора!

– Погоди срывать все покровы раньше времени, дадим шанс Квинту себя показать, – проговорила та. – Если ему под силу будет одолеть богов, что идут на Империю, типа Сета и Анубиса, вашу страну ждёт немыслимое процветание. Если же нет…

– Время направить гнев Клира на армии, что действуют у наших границ, – произнёс Гаспар. – Последняя деталь, ледяной лук Шивы – Пинака, – подал он оружие Квинту, а тот надел его на плечо через руку, сжимавшую меч Аргетлам. – Думаю, теперь вы готовы.

Переплетения проволоки, идущей к реликвиям, искрили и нагревались, становясь красно-жёлтыми, гранёные кристаллы и железные пирамиды вокруг сверкали и оплавлялись, не справляясь с потоком энергии. Парящий в воздухе Квинт ринулся вперёд, отчего все удерживающие тросы с его брони соскочили. Но особые конструкции оправ из металлов и камней продолжали сверкать, словно принимали в себя нескончаемые вихри незримой силы, концентрируя её и поддерживая целостность одновременно активированных артефактов. Все они были приведены в боевую готовность.

– Если сейчас одолеть вторженцев ещё до прихода императора и его вступления в бой, вы окончательно захватите власть себе, – заявил старик-старьёвщик. – Станете спасителем Империи Гростерн. Героем. Богом, на которого станут молиться. Символом торжества, победы, высшей силы!

Опьянённый желанием себя показать и испытать ту мощь, что сейчас ощущал в себе, архиепископ выпорхнул из зала собора, двигаясь в серебристом ореоле по воздуху. Бросившись за ним наружу, Анфиса и её родители пытались проследить путь понтифика и догнать его. Нэм усадила всех в свою колесницу с грифонами и помчалась в погоню за первосвященником в доспехах-реликвиях.

Энергетические золотые крылья, сияя каждым пером, раскрылись в большом количестве позади Квинта Виндекса. Шипы на шлеме горели пиками крупной короны, сверху над образом архиепископа формировалось скопление циркулирующего защитного потока, образуя яркое белое кольцо, эдакий «нимб», в котором вращались энергетические сферы. А сам архиепископ взмывал всё выше в небо, двигаясь к границам Империи.

Его сверкающую фигуру люди видели над собой высоко-высоко, задирая головы и указывая пальцами с трепетом, с дрожью в коленях, нередко теряя дар речи от такого яркого знамения, от удивительного парящего существа, подобного человеку.

– Это звезда? Это комета? Это сам Творец! – восклицали они, не видящие лица из-под шлема и не способные узнать Квинта на такой высоте.

Они сочли это явлением самого бога, которого так почитали. Уверовали, что сам Творец явился ради святой миссии по защите Империи, и ликовали. Падали на колени перед проносящейся в небе фигурой, преклоняли головы, читали нараспев священные мантры: «Зи Кур Иа Зи Азаг! Спаси, защити, сохрани, сбереги!».

Дети махали ему вслед, женщины протягивали руки с платками, священнослужители осеняли себя крестным знамением и поднимали посохи. Глядя на сверкающую фигуру, прекращались даже бунты агитировавших за выселение нелюдей, противостояния клириков и сторонников Эдельвейса, останавливались судебные процессы и казни, когда все как один с изумлением смотрели на появление загадочного крылатого создания с короной и нимбом.

Достигнув поля боя, он просто взмахнул вооружёнными руками, скрестив копьё и меч. Тут же на орды нежити посыпались с его стороны бело-голубые звёзды, оставляя утончающийся слепящий шлейф в воздухе. Следом из груди архиепископа выскочили яркие лучи, пронизывающие тех зомби, что остались после священного звездопада.

Тела ковыляющих мертвецов разрывало на куски, растворяло в прах, отбрасывало и калечило, срезая светом, как лезвием, головы и конечности. Сияя сам, словно звезда, архиепископ Виндекс кромсал костяных драконов и собранных из кусков плоти чудовищ, испускал волны, отбрасывающие легионы нежити и дробящие их тела прямо в воздухе.

Барон Самеди, глядя на всё это, изрядно нахмурился. Бальтазар и вовсе был в ярости. Он столько собирал эту армию мертвецов, ужё вёл её на Лонгшир, а не на Империю, но явившийся понтифик двигался в небе, посылая светящиеся звёздчатые сгустки света, разя и шагавших зомби, и все конструкции из мёртвых тел.

Лучезарный взор Квинта обратился и на полчища демонов. Перед инфернальными чудищами по мановению рук архиепископа появлялись белые изгороди из заострённых энергетических пик. Те не просто преграждали путь, а по воле понтифика начинали наклоняться, пока не становились направлены прямо на вражеские войска. А затем каждое остриё срывалось с места, словно снаряд баллисты, насаживая на себя уродливые туши, снося их прочь и наваливая друг на друга.

Затем такие копья взрывались, разбрасывая ошмётки гостей из Преисподней во все стороны и на тех их собратьев, кому посчастливилось не попасть под атаку. Архиепископ воспользовался и силой Гунгнира, копья Вотана, бросив его в самую гущу демонических полчищ, где оно испепелило мгновенно всех вокруг себя в большом радиусе, а затем вернулось в руку Квинта, продолжая сиять, а не угасая, как это было у орков.