– Чёртовы чешуйчатые ублюдки… Потомки драконов, как же, – процедил Бальтазар, глядя на всё это.

Мелькнула мысль призвать Йоля, попробовать проскочить, оседлав его, но не понятно было, как кот-гигант отреагирует на творящееся вокруг. Станет ли действовать, как нужно чернокнижнику, а может, испугается и ускачет прочь. Или же повадится сражаться с чёрным змеем, заинтересовавшись таким причудливым существом.

Драконий огонь был способен легко подпалить его шерсть, а яд Фафнира – быстро убить с первым же укусом. Риск был слишком велик. И хотя ради Люции лорд Кроненгард был готов рискнуть всем, именно сейчас требовалось сосредоточиться и хорошо всё продумать. Слишком много неудач преследовало его в последнее время.

Чуть расстегнув свой чёрный кожаный мундир с косым запахом, слегка напоминавший военный китель, некромант полез во внутренний карман, достав и крепко сжав хрустальную сферу. Камень Фаль, что отдал ему прохвост-хамелеон за своё спасение. Ещё один древний артефакт, казавшийся бесполезным, так как не смог отыскать в Империи Люцию. Теперь-то Бальтазар понимал, почему.

Но попросил он чародейский камень показать сейчас не её. Некогда было вздыхать и опускаться на промёрзлую землю под мягким снегопадом крохотных снежинок. Не время жалеть себя и тонуть в печали, вспоминать прошлое и чувствовать с тяжестью и саднящей болью в сердце, как сейчас он далеко от возлюбленной. План у некроманта созрел совершенно иной.

– Покажи мне Рыжую Бестию, – повелел он артефакту, внутри которого завертелась разноцветная и сверкающая дымка, постепенно таявшая и открывающая взору искомую особу. – Хочу знать, где она.

Ослабшего Квинта Виндекса, архиепископа Клира Пресвятой Церкви Творца, расположили на ближайшей к трибуне проповедника часовни лавочке для прихожан. Анфиса прохладной губкой, смачивая её в талой воде, протирала ему пот со лба, поила настойками и бульоном. Здесь не было алтаря, да и узоры крестов были лишь в мозаике на окнах. Военным работникам некогда было расписывать всё внутри и выводить священную гравировку.

Альберт обдумывал различные варианты дальнейших действий как в случае, если архиепископу станет лучше, так и на случай, если тот вдруг не выдержит и умрёт. Необходимо было взвесить все риски, обдумать план. Он послал за Броком и Синдри, которые должны были воевать среди чародеев в имперских войсках, докладывая все последние вести с полей.

Сейчас было самое время собрать всех соратников. Тем более когда Нэм была рядом. О чём думала сейчас она сама, уединившись у окна поодаль, он не знал и даже не спрашивал. Как мужчина, он не желал просить совета, Альберт полагал, что сам должен обо всём позаботиться. Поделиться своими готовыми планами и соображениями, предложить пути к действию, а не полагаться на предположения Немезиды. И всё же он умел слушать, потому был готов внести коррективы, если той в ответ на его варианты тоже окажется что предложить.

– Как он? – поинтересовался Альберт у дочери насчёт Квинта.

– Не знаю, бредит, – с жалостью поглядела та на первосвященника. – Просит сокровища… Не знаю, зачем. От жадности? Или умом тронулся с этими артефактами… – вздохнула она.

– Сокровища? – удивился её отец.

– Ага… Только и шепчет про рубины, – покачала девочка головой, готовя новый компресс.

– Рубины? – поднял брови Альберт в удивлении. – И только?

– Ага… Руби-Руби-Руби… – проговорила Анфиса.

– Ах, вот что… Смотри, – сложил мужчина пальцы домиком. – Руби – это имя его дочери.

– Дочери?! – удивилась девочка – А меня даже не знакомили… Мы не были с тобой на обрядах, на её Днях Рождения, – скривила губки она и нахмурилась с подозрительным прищуром.

– Лет семь или уже восемь тому назад. Он предпочитал о ней не распространяться. Во-первых, он не был женат на женщине, которая родила ребёнка, во-вторых, дитя довольно сильно болеет и постоянно находится под присмотром. Я и сам не видел Руби Виндекс, знаю о ней лишь со слов самого Квинта, – рассказал Альберт.

Священников и монахов внутри часовни сейчас не было. Все, даже служки, снаружи за стенами воевали против стремглав несущихся демонов. И в целом, имперские воины давали отпор расползавшимся асурам вполне неплохой, несмотря на то, что у людей было лишь две руки, а у инфернальных созданий обычно множество.

Имперские латы неплохо выдерживали удары клинков. По крайней мере, давали трещины далеко не сразу, позволяя воинам долгое время сражаться. А те и сами стремились не подставлять дважды одно и то же место под удары врага. С наступлением ночи же, когда солнце скрылось, ситуация начала ухудшаться.

Над ордой демонов где-то вдали высился чёрный смерч. И по мере его приближения вихрь разрастался в многолапое свирепое чудовище, в глазах которого сверкали сиреневые молнии. Священники яркими лучами, парящими в воздухе символами и устремившимися ввысь сияющими сферами атаковали подобную звериному черепу, вытянутую по краям голову рогатого монстра, его конечности, разрушая сгустки тьмы, из которых Бальтазар слепил это создание.

Лорду-чернокнижнику именно это и было нужно. Чтобы имперцы палили по краям, а не вниз, где сам он пешком в сгустке мрака пробирался к их укреплению. И пока зверь тьмы постепенно разрушался под их яркими залпами, терял конечности, наросты, практически треть головы и испещрённые дырами лапы, Бальтазар уже смог метнуться в змеящейся дымке вперёд.

Ему не нужно было прорываться через плотный строй пехоты, биться, словно таран, в плотные ворота с опущенной герсой за ними. Дугой извивающегося змея из клубов чёрного дыма чернокнижник резко перескочил через ворота, приземлившись в сверкающей защитной капсуле. И пока к нему сбегались на территории гарнизона местные бойцы, он всё сильнее концентрировал энергию в потоках, трепавших его плащ и волосы, а затем высвободил её волнами во все стороны.

Защитная капсула разлетелась заострёнными осколками, пронизывая чародейской силой любые кирасы. Бальтазар пребывал в ярости, был преисполнен собранной тёмной силы, которую и высвобождал из себя, окутывая тела раненных и разлетавшихся прочь воинов. А затем, наоборот, белёсые нити по жесту прижатых к себе рук потянулись к нему по воздуху сияющими дорожками от каждого тела.

Некромант вытягивал их души, поглощая и набираясь мощи, восстанавливая силы и высасывая энергию из поражённых тел, подпитывался ими, вбирая в себя. По итогу на землю падали уже вместо мужчин и молодых парней иссохшиеся дряхлые старики, которых даже узнать толком было бы невозможно. Силы же их запечатывались древней магией в теле некроманта, наполняя его, становясь его частью, целиком переходя в подчинение.

Оставляя шлейф из подрагивающей тёмной ауры, Бальтазар Кроненгард неспешно ступал в сторону часовни гарнизона. Пехота, глядя на своих поверженных товарищей, решила, что свои жизни дороже. Раз некромант идёт не к ним с таким суровым видом, значит, есть момент попросту убраться в башни и внутренние галереи. Засесть, затаиться по комнатам гарнизона, может, и вовсе сбежать по каким-то подземным ходам, если таковые имелись и были, разумеется, им известны. Вероятно, где-то там скрывался и Гаспар со своими исследованиями, так как старика нигде не было видно и он уж точно не участвовал в битве снаружи.

Лорд Кроненгард же безо всякого труда вошёл в часовню, вдали завидев искомую персону с рыжими волосами, в зеленоватом кафтане, дайконской маской на поясе и катарами на запястьях. Уверенной походкой и с суровым взором чернокнижник направился прямо к ней.

Анфиса ответила схожим взором. Поднялась от архиепископа, за которым ухаживала, делая компрессы, и обнажила лезвия своих орудий, готовая к схватке. Однако между ними возникла ещё одна фигура. Альберт Крэшнер перегородил путь чернокнижнику, из-под чёрной абайи достав таскарскую шпагу.

– Думаете, если я бывший святоша и просто посол, то не владею оружием? – заявил он Бальтазару. – Вы не сдвинетесь с этого места.