Егор нажал на гашетку, оружие громыхнуло тяжёлой очередью, выплюнув вперёд от себя горячие гильзы. Пули безжалостно разорвали охотника и отшвырнули останки глубже во двор. Тут же по машине ударил хлёсткий выстрел винтовки. Пуля рикошетом просвистела рядом с Егором, заставив казначея пригнуться. Немедля ни секунды Данила сдал назад. Стреляли из окна соседнего дома. Егор успел заметить ещё один яркий всполох и развернул пулемёт на станине – прямо на ходу он открыл ответный огонь. От попаданий из бревенчатой стены полетели крупные щепки, оконная рама брызнула осколками стекла. Парень не знал, зацепил ли стрелка внутри дома, и времени думать об этом не было. В ночном сумраке угрожающе поднялись новые тени. Они быстро бежали к машине, укрываясь за заборами и за стенами домов. Упреждая их появление, Егор продолжал стрелять в темноту короткими очередями. Жаль было тратить драгоценные выстрелы, на мене такие патроны сами шли вместо денег. Но лучше расстрелять без остатка весь короб, чем расстаться с собственной жизнью!

По броненосцу зазвенели новые попадания. Сразу несколько автоматов огрызнулось из ночной темноты. Егор был для них лёгкой мишенью, вспышки пулеметных очередей и свет фар выдавали его с головой. Целясь по всполохам, казначей отвечал, но тут громовой бой пулемёта неожиданно смолк.

– Стреляй! – заорал Данила с места водителя.

Парень судорожно пытался передёрнуть затвор, но тот встал намертво:

– Не могу, крепко заклинило!

В тот же миг на машину ловко заскочил Навий охотник с тёмными как смоль волосами. Его белое лицо и сверкающий нож Егор едва успел разглядеть. Он двигался слишком быстро для обычного человека. С подбородка подземника стекала нитка кровавой слюны. Лишь чудом казначею удалось нырнуть в люк и уйти от ножа. Белое лицо нависло над ним в проёме люка и холодно ухмыльнулось.

– Данила, пистолет!

Ратник сдал назад, одновременно стараясь вытащить из кобуры пистолет. Навий охотник что-то с размаху бросил внутрь машины, после чего сразу спрыгнул. На дно броненосца со звоном выбитой скобы упала граната.

– Господи-Исусе! – закричал парень, стараясь ухватить её за гладкий корпус. На всех окнах были решётки, только круглый проём люка чернел ночным небом. Егор швырнул гранату туда и крепко зажмурился. Мир вокруг него с треском перевернулся. Он услышал испуганный окрик Данилы, ужасный металлический скрежет и оглушительный грохот. После этого на Егора навалилась душная темнота.

*************

– Аккуратней тащи! Да под голову держи! Под голову!

Голоса явились в сознанье вместе с тупой болью в висках. В ушах звенело так, словно по затылку Егора врезали тяжёлым поленом. Застонав, он открыл глаза и увидел над собой испуганное лицо старейшины. Тот с облегчением вздохнул:

– Господь всемогущий, знать-то живой он!

– Где Данила?

Тут же рядом заворчал знакомый голос:

– Здесь я, здесь! Думал уж крышка нам, но не сегодня, видать, помирать!

Егор приподнял голову и только сейчас заметил, что одним из тех, кто тащит его, был как раз сотник. Лицо Данилы покрылось кровью, на лбу красовалась глубокая ссадина, но при этом он ещё мог улыбаться:

– Наделали мы с тобой шороху, всю Навь разогнали! Они шума и огня ой как не любят! Ежели им отпор дать – отступают. Ценят вожаки свою волчью кровь, сукины дети! Привыкли резать бедных, да беззащитных!

– У них только один вожак, одна Мать-Волчица – она их сюда послала, – застонал Егор, стараясь побороть боль в отшибленном теле. Ему помогли сесть на траву и прислонили спиной к бревенчатой стене дома. Перед казначеем предстала гнетущая картина – броненосец перевернулся после резкого поворота, а кузов изрешетили мелкие дыры от осколков гранаты.

Вся деревня высыпала на улицу. Теперь людей врасплох было уже не застать, в руках мужчин грозно покоились топоры и старые ружья. Один из домов горел, но его торопились потушить водой из реки. Хоть селяне были напуганы, но боролись с бедою кто как мог и всем миром.

– Много мы убили? – огляделся Егор.

– Одного, – презрительно сплюнул в сторону сотник.

– Только одного?!

– Ты не веришь? Я же сказал – это осторожные твари. Сразу поняли, что в деревне сила есть, которая может им по щам надавать. Не ожидали они встретить тут ратников Монастырских.

– Если бы не вы, ребята, нас бы всех вырезали! – чуть ли не плача, добавил старейшина. – По гроб жизни теперь Настоятелю буду обязан за то, что прислал вас вместе с оружием! Таким можно города брать, не то что...

Но тут он резко умолк – к старейшине бежал мальчишка, который раньше жил на окраине деревни. С ног до головы его покрывала кровь от ножевых ран. Он плакал и кричал одновременно и никого из его родни не было рядом.

*************

– Трое мужчин, девушка, и...

Данила умолк, глядя на маленькое тело среди убитых. Ткань поверх трупов пропиталась кровавыми пятнами – каждый здесь был изувечен, не стоило даже смотреть.

– За что они так? Почему столь сильно людей ненавидят? – лицо старейшины посерело, глаза полнились слёз. Только утром селяне нашли последнюю жертву, что лежала в лесу, в двадцати шагах от деревни. Навь замучила девушку, не дотащив до норы, – отыгралась за смерть одного из сородичей. Ещё прошлым днём молодка стояла с подругами, улыбалась Егору и скромно разглаживала серое платье, а теперь…

Данила сжал зубы и в сердцах рявкнул:

– Потому что они твари поганые, вот почему! Я бы каждого из них своими руками душил! Зря их боятся – они просто паскужьи разбойники! Упыри жестокие, которых выжечь надо в собственном логове!

– Так пойди и сожги! – не сдержался Егор. – Ты ведь знаешь, где их родовая нора – рядом с Монастырём! Давай, иди и весь Навий род выжги – хоть один, хоть со всей ратью, сможешь?!

Услышав такое, старейшина испуганно уставился на Егора. Сотник тоже гневно сверлил парня глазами:

– Нет, не смогу, пока Настоятель молчит, – наконец, процедил он. – У нас договор с Навью и Монастырь они пальцем не трогают, пока мы их сами не тронем...

Данила говорил вполголоса, но старик рядом всё слышал. Он снова оглядел трупы родных и знакомых и горько, не понимающе прошептал:

– Монастырь-то не тронут, а мы-то в общинах? А? Как же так, братья мой, христиане?..

Арсений думал, что знает свою машину словно родную, но скиталец его удивил. Через десять минут проведённых Олегом над двигателем, внедорожник завёлся. Но радовались они мало – мотор почти сразу заглох.

– Ты где такому научился, отец? Я уж решил, что пора с ней прощаться, а ты прямо мастер!

Скиталец вытирал руки о ветошь и честно признался:

– Почти двадцать зим чинил энергоустановку на Новогептиле, вот кое-чему и научился. Где тонко – там и рвётся, особенно от этой отравы. Но без запчастей…

Водитель с грустью посмотрел на расстрелянную машину. Каким-то чудом колёса не пострадали, а вот кузов стал похож на решето. Кое-где пробило даже наваренные листы брони, но самое главное – двигатель был повреждён, а без него внедорожник никуда не поедет и навеки остаться кучей разбитого хлама.

– С твоей помощью к вечеру может поедем, – подошёл к Олегу наёмник. – Если, конечно, запчасти у местных найдутся. Ремонт сам по себе дело недолгое, но вот деталями в такой глуши не разжиться.

– Берегиня груз ждать не станет, – указал Олег в сторону ящиков, на что Арсений только руками развёл:

– К вечеру надо управиться. Да и до Китежа не один день добираться, придётся ясакам Пераскеиным подождать. Посмотрим, чего наши напарнички из каравана наплетут им о третьей машине.

– Делай что можешь, а я за запасами на рынок пойду, заодно гляну, что там по «железу», – Олег проверил поклажу в своём вещмешке и достал кошель с серебром – то немногое, что у него оставалось с последней работы.

– В далёких общинах всё дороже, сам знаешь, – предупредил шофёр. – Смотри, как бы местные тебя как липку не ободрали. Если увидишь детали хорошие, ты мне скажи. Вместе сходим, посмотрим и я заплачу.