В груди стало невыносимо больно, холод не позволил оплакать даже своё ужасное горе. Мороз поглотил слова облачком пара и Лиска умолкла. Она так и осталась стоять на коленях, зная, что сейчас, очень скоро, ещё чуточку, секунду и она… умрёт.

Рядом захрустел снег и плечи Лиски обволокло живительным теплом – на неё накинули шубу и подхватили на руки с жёсткого наста.

– Держись! – пробормотал сквозь шарф чернявый мужчина. На бровях его сверкал иней – никто бы не вышел в такую лютую стужу, хоть рухни посреди улицы Небесный Корабль! Долгие Зимы несли только смерть!

Лиска узнала его, ведь боялась этого человека. Когда в деревне прознали, что девочка, двенадцати Зим, ищет Тепло, чернявый одинокий мужик настойчиво звал её к себе в избу. Но она испугалась, выбрала семью проще, с беременной женщиной и круглолицым хозяином дома. Сироте показалось, что там её примут как дочь, но жестоко ошиблась.

Мужчина быстро донес девочку до Тепла, вошёл в двери и посадил возле разогретой печи. Лиску трясло, ей было больно дышать даже горячим воздухом. Но когда она увидела, как незнакомец запирает дверь на тяжёлые крючья, сама душа внутри похолодела:

– Не трогайте меня! Не трогайте! – заплакала сирота, заслоняясь худыми руками. – Я ведь маленькая ещё! Я не хочу! Не хочу!

Она вцепилась в край волчьей шубы и больше не могла вымолвить ни единого слова. Мужчина молча подошёл к койке, сдвинул ножку и извлёк из-под половицы пластиковую коробочку. Он торопливо открыл её, доставая инжектор с серебряной ампулой.

Девочка была настолько слаба, что даже не почувствовала укола. Лекарство медленно растеклось по её жилам, заставляя грудь подниматься, а сердце биться быстрее. Внутри Лиски будто расправила крылья жар-птица. Тело не опалило, а лишь медленно согревало теплом. Сердце выровняло свой ход, обмороженную кожу перестала терзать колючая боль. Захотелось спать, перед глазами поплыли разноцветные пятна. Лиска даже не догадалась, что это лишь свет сальных свечей пробивается через оттаявшие на ресницах слёзы.

– Спасибо. Спаси вас Бог… любой, какому вы только молитесь… – прошептала она, погружаясь в мягкий, глубокий сон.

Мужчина тяжело вздохнул, обнял и поцеловал её в рыжую голову:

– Живи девочка. Длинная у нас с тобой будет дорога – может ты выдержишь, застанешь Долгое Лето, может быть нет. Скоро мы поедем с тобой далеко-далеко, в высокую Башню. Там живёт тот, кто позаботится о нас всех. Ради правды – только ради неё и стоит жить.

Последнее, что видела Лиска перед тем как уснуть, была татуировка под пальцами спасшего её человека.

*************

Весь парадный двор Монастыря заполнили люди. Старая латанная одежда из Тёплого Лета, меховые куртки, невзрачные домотканые рубахи, платья – всё слилось в одном месиве гомонящей толпы. Беженцы спешили к келейному корпусу, следуя громким приказаниям ратников. Мелкие монастырские чины в поте лица старались разместить хлынувший в Обитель народ. Колокол на звоннице не умолкал, но надсадный вой волков стих, и от этого становилось только страшнее.

Добравшись до гостиничного двора, Олег с трудом смог найти машину Арсения. Водитель давно завёл двигатель и терпение его клокотало на пределе – он был готов сорваться спасать жену и приёмную дочь, не дожидаясь скитальца, но толпа в арке надвратной церкви не дала ему сразу уехать. Выбраться из Монастыря сейчас оказалось сложнее, чем войти внутрь.

Открыв дверь машины, Олег сел на своё привычное пассажирское место.

– Что, отец, значит мы с тобой до конца? – нервно барабанил Арсений пальцами по «баранке».

– Ржаное ближе кургана, куда я направляюсь. Мы расстанемся раньше, чем дойдём до конца.

Наёмник отмолчался, взгляд Арсения тревожно шарил по толпе перед бампером. Не выдержав, он со злостью несколько раз ударил по клаксону. И без того испуганные люди шарахнулись прочь, но тут же зло закричали на машину, кто-то от всей души хлопнул рукой по капоту. Сигнал не рассеял толпу, а сделал лишь хуже.

– Не переживай, может они ещё не добрались до Монастыря. По пути твою семью встретим, – пытался успокоить Олег.

– Не надо мне было вас… – вдруг начал наёмник, но тут же осёкся, отвёл глаза и сделал вид, будто рассматривает что-то через боковую решётку. Тут же дверь Олега открылась и в салон заглянул запыхавшийся казначей:

– Успел! Хорошо, что вы задержались! – Егор сунул в руки скитальца обрез гладкоствольного ружья и небольшой, но весьма увесистый мешочек. Заглянув внутрь, Олег с удивлением обнаружил в нём мелко изрубленные монеты.

– Небесное серебро Берегини, – тут же пояснил парень. – Во всём Монастыре почти не осталось.

Он протянул скитальцу ладонь и Олег крепко пожал руку Егора. В первый и последний раз он говорил с казначеем, хотя знал всю историю этого доброго и честного, как он считал, человека.

– Найди Сергея, скиталец. Одного верни, или с Женькой, но живого! Ты Навь лучше знаешь – даже лучше, чем он. Может ведь кто-то помочь в диком племени против ведуньи!

– Больше я свою семью не брошу, – пообещал Олег, и в свой черёд попросил. – Позаботься о девочке, которая со мной приехала. Её зовут…

– Лиза, – в первый раз за долгое время улыбнулся Егор. – Позабочусь, не переживай. Есть в ней что-то хорошее, хотя на вид хитрая, вертлявая, врёт на каждом шагу!

Скиталец грустно улыбнулся парню в ответ:

– А как же ей тогда жить?

Егор помог броненосцу выехать за ворота, приказав ратникам развести людей. Теперь он остался за главного в Монастыре, пока Настоятель не вернётся обратно.

Машина мчалась через тёмно-багряную ночь, а Олег всё думал о месте, куда он направляется. Бдын – поминальный столб на вершине кургана. Там, под высокой земляной насыпью восемнадцать Зим назад упокоилось его прошлое. Анюта погибла как вождь, сражаясь за род, за племя, за их с Олегом семью; погибла от пули из «раненой» винтовки, которую сама наделила душой, и стрелял человек, которого Мать-Волчица любила больше собственной жизни. Олега охватило странное чувство, будто время повернуло свой ход, и он возвращается в прошлое.

– Обернись…

Голос Анюты шепнул в ухо скитальца. Олег оглянулся и увидел её на задних сидениях машины. На мертвенно бледных губах застыла полуулыбка, тень от опушённого капюшона скрыла верхнюю часть лица. Скиталец мог разглядеть только голубые огоньки глаз в глубине.

– Слышишь? Волки больше не воют? – беспокойно сказал водитель. И тут же машину потряс сильнейший удар. Вскрикнув, Арсений вывернул руль, не дав внедорожнику перевернуться. Снаружи пророкотал голос подобный близкому грому, и снова удар, на этот раз в задний бампер! Олег не удержался на месте, врезался лбом в бронелист. По лицу хлынула тёплая кровь, в глазах запрыгали искры.

– Господи-Боже, что это?! – старался прибавить газу Арсений, но чудище, которое напало на машину, не отставало от них. Олег заметил его через боковую решётку – огромный чёрный волк с глазами цвета чистой луны. Чудище заглянул в салон на бегу и тут же ударило боком в машину. Скитальцу показалось, что старый внедорожник Арсения накренило, но в этот раз броненосец не перевернулся и продолжал отчаянно работать двигателем.

– Автомат, Олег! Влупи очередью по этой твари! – кричал водитель. В автомате возле сидения ещё оставалось немного патронов. Схватив его, Олег улучил секунду и открыл дверь. Внутрь кабины тут же ворвался шквальный ветер и капли ледяного дождя. Волк настигал, и Олег выстрелил, стараясь удержать брыкающиеся оружие в стороне зверя. С такого близкого расстояния, даже на полном ходу, промахнуться было нельзя. Олег видел, как несколько пуль попали в лохматую чёрную шкуру. Хищник взвизгнул, но не отступил. Как только автомат пусто лязгнул, волк снова вложился всем телом в машину. Обороты двигателя упали, мотор начал захлёбываться.

– Ещё раз так врежет и нам крышка! – вопил Арсений. Скиталец переложил на колени обрез, который получил в Монастыре. Рассыпая обрезки монет, он забил в два ствола серебро и взвёл курки.