Лицо скитальца осело. Олег только плечами пожал и не стал отвечать Коловану.

– Эх, жаль, что не знаешь, – по-своему рассудил сторож. – Так бы мы беду разом заткнули, а тепереча лови подземников по лесам. Ну ничего, облавы устроим – никакая Навь от Западных Городов не спасётся! Сильны мы стали, дороги налажены, а в Китеже поверх нас сидит хитрый ум: ежели что, так Пераскея поможет.

– Ну, это уже ваше дело. С Берегиней я связываться никому не советую. Она любые беды решает по-свойски... – сказал Олег, одевая на спину вещмешок из внедорожника. Подтянув лямки и примеряясь к привычному весу, скиталец добавил. – Ты на Навь жаловался, а я вот слышал, что Ксения одного мужика к «журавлю» привязала и в чане с кипятком велела купать, пока у того мясо с костей не сползло. А голова и грудь целые были, он ещё жил и…

Лицо Колована стало белым как полотно. Олег понял, что даже в Чуди – в этом тёмном медвежьем углу правительницу Китежа боятся до смерти.

– Нам бы только машину починить, да запасы пополнит, – сказал он о деле. – А там и сами в Китеж отправимся, груз повезём, не задержимся.

– А что за груз-то?

– Знаком Берегини отмечен.

– Понял, не лезу, – примирительно поднял руки охранник. Колован со сторожами поспешили прочь от броненосца, чтобы не стоять слишком близко к тому, что нужно хозяйке озёрного города.

Пусть Олег в Чудь не собирался, но дела у него нашлись и здесь. Община была большой, и торговля в ней шла хорошо – в основном добытыми на охоте мехами, мясом и местными костяными изделиями. Занимались чудцы и сбором вещей, которые осталось со времён Тёплого Лета. Лес хозяйничал в этом краю не всегда. Дремучие чащи хвойных деревьев поднялись после Обледенения и скрыли под своим зелёным покровом целые города и посёлки. Среди елей и кустарников, в самых неожиданных местах леса, люди находили каменные дома прошлого, что теперь сами стали частью дикой природы. Иногда в старом Тепле ещё можно было найти что-то ценное, а с ржавых машин снять запчасти.

За припасами Олег хотел отправиться на рыночную площадь, а заодно узнать новые слухи, может даже предложить торговцам свои новости, которые собрал в дальних землях. Хоть мастерство скитальца было сейчас не в чести, но у торговых людей знания всегда ценилась. Перед каждой отправкой торгового каравана или большой сделкой купцы собирали любые слухи по крохам. Мир всё больше становился похожим на тот, что стоял до наступления Долгих Зим, пусть дикости в нём не уменьшилось. Часто, выясненная вовремя мелочь меняла решение: ехать в другую общину или лучше не рисковать и пытаться сбыть товар внутри собственного городища, пусть по дешёвке, пусть почти даром, но всё равно в накладе не будешь, потому что останешься жив. С такими «расценками» Олег и подходил к торговым рядам – только здесь ещё слушали.

– Эй, погоди немного, Олег! – вдруг окликнул водитель. Всё это время Арсений осматривал дыры на кузове и ненароком подслушал разговор с Колованом. – Дай спросить тебя – откуда такие знания о Навьем племени?

Скиталец помолчал, обдумывая ответ: как же часто задавали ему такие вопросы! Как только вскрывалось, кто он такой и чем занимается, тут же начинали расспрашивать о подземниках. Страх перед Навьим племенем с каждым годом тепла смешивался с любопытством. Олег привык отвечать правдиво, а главное осторожно:

– У меня жена с ними зналась…

Отклик людей на эти слова был всегда одинаковый: у Арсения отвисла челюсть.

– А сейчас она где?

– С предками, в Прави, – скиталец не собирался заводить с шофёром задушевные разговоры и развернулся в сторону рынка, но Арсений опять окликнул его:

– Постой!.. Извини, что задел за живое. Хороший ты мужик, Олег: вместе рискнули, иначе б не вырвались. Дай кое-что тебе покажу...

Он повёл своего нового друга к кузову внедорожника, с опаской оглядываясь по сторонам. Но на приезжих пока особого внимания не обращали. В гостевом дворе иноземцев хватало.

Пара ящиков груза в машине оказалась разбита случайными пулями. Изнутри вывалились тарелки, кувшины, кольца, куски светлого, непонятно отчего отодранного металла.

– Вот за что мы жизнью своею рискуем, – шепнул Арсений, многозначительно кивая на груз.

При виде этого хлама Олегу стало понятно почему караван так спешил. У всех вещей в кузове была общая ценность – все они оказались сделаны из серебра.

(За одну Долгую Зиму до этого…)

– Не велика общинка-то, а Данила? – с молодецким задором приосанился на пассажирском месте Егор. Машина из Монастыря подъезжала к небольшому селению, что жалось на берегу реки Кривды. Ратник за рулём хорошо нагруженного внедорожника ухмыльнулся:

– Может и не велика, да люди в ней живут с большой верой. К христианской истине они не пришли, а сами принесли её в этот край – старые переселенцы из Монастыря, когда ещё Таврита силу имела и забирала из Обители семьи на житьё в земли язычников.

– Ну, единоверцам святое дело помочь!

– И помочь, и порученье Сергея исполнить... и тебе, бродяге, невесту найти!..

– Чего-о-о?! – насмешливо протянул парень.

– Того! Тебе двадцать шесть Зим, а ты один до сих пор, да по чужим землям маешься. И ведь родился не уродом, и чин в Монастыре хороший имеешь… Ты девок-то видишь вообще? У тебя в каждой деревне по десятку невест слёзы льют, мамки не знают, куда-слёзы-то эти в вёдрах девать! Как один поедешь, так машину обступят: "Где Егор?", да "Почему не приехал?". Знают, голубушки, что ты, паразит, не женатый до сих пор ходишь и что ни с кем не в любви, так сердца у молодок и сохнут!

– Это они просто хотят в Монастырь из своих общин перебраться... – буркнул Егор.

– Эх, дурак ты, Егорка! – разочарованно ударил себя по колену Данила. – Нарочно, ты, что ли, их мучаешь? Хоть бы гулящий был, да перебирал одну за другой, тогда бы знали они, на кого напоролись!.. А то ведь как праведник себя держишь, а всем от этого только хуже! Пока тебя на дороге кто-нибудь не утащит, так и не женишься...

– Знать-то вы меня, достопочтимый сотник, к грехам подбиваете? А как же святость брака законного и заветы веры христовой? – шутливо взъелся Егор.

– Бог на небе, а людишки тут, внизу землю топчут. Плодиться и размножаться Господь нам велел. Или ты решил ангелом безгрешным к нему заделаться?

– А что, увидит Он меня такого, и сразу в архангелы определит!

– Увидит тебя такого, и скажет: «Ты, Егорка, дурак!», – перекрестился со смехом Данила. – Не к добру смеёмся, конечно... Богохульство перед благим делом удумали.

– Это верно, – Егор оглянулся на груз в кузове. Среди мехов, да корзин с пищей, он отыскал глазами пухлую сумку из кожи.

– Думаешь, согласятся?

– Это уж твоя забота как дело обтяпать, – стал серьёзнее ратник. – Сергей не зря тебя в общины с наказами посылает. У тебя убеждать хорошо получается, не то что у Женьки. Она к торговому делу безрукая, только злится, когда люди понять её не согласны.

– Ей другое по нраву, она в селениях следы прошлого ищет, да жизнь налаживает: «Создает и созидает» – так она мне сказала.

– Замуж ей пора...

– Слушай Данила, а тебе только свахой быть! – залился звонким смехом Егор. Сотник ничего не ответил и только насупился. Машина подъезжала к общине, гостей вышли встречать почти все оседлыши.

Люди дивились на небывалого зверя – скрипя железным кузовом и ржавой подвеской, броненосец вкатился на окраину деревеньки. Мужики деловито судили «телегу», женщины крестились и охали, а ребятня мал-мала-меньше жгучей стайкой подскочила к «железной лошадке», от которой разило нагретым металлом и едким запахом топлива.

Всегда было так – первыми, кого видел Егор, были дети. Именно по малышне он судил, как жили в общине. Если голодно, бедно, то дети в одежонке худой и пугливы, выпрашивают. Если малышня чиста телом, любопытна, да одета в ткань и меха – значит селенье не бедствует. Егору доводилось бывать в разных общинах, но все они уже пришли к праведной вере. Кто-то недавно обратился к христианству из-за речей проповедников, которых рассылал Храм, а кто-то с именем Господа на устах с самого начала жизнь свою строил. Отрадно было сердцу Егора узнать, что дела у христиан на лад пошли. Монастырь поддерживал общины единоверцев, которых становилось всё больше. Теперь христианские поселения в Крае не выживали, а год от года росли и ширились по земле. Стояло уже несколько городищ более пятисот душ. Но деревенька, куда приехал Егор, всегда была маленькая, хоть и помощи у Монастыря никогда не просила. Дети здесь были худы, но не заморены, а ещё любопытны.