– Вы и правда, как цветы – расцветаете быстро, дарите такую короткую радость. Дети… дети Долгих Зим. На что же мы вас обрекаем? В каком мире заставили жить? Почему даже маленькой душе у нас не найдётся кусочка доброго счастья? Есть ли на этом поганом свете хоть одно место, где люди ещё могут быть счастливыми?! Я клянусь, всем чем хочешь, клянусь – смерть у меня больше никого не отнимет!.. Спи, Лизонька, спи.

С этими словами он поцеловал лоб мёртвой девочки. Но когда Олег оторвался, в ответ на него смотрели серые как осенняя хмарь глаза. С резким всхлипом Лиска обняла скитальца за шею и прошептала сквозь душившие горло слёзы:

– Прости меня, дедушка, прости! Опять я тебе соврала!..

Они отправились по окольной дороге, чтобы в стороне от общин добраться до Монастыря. Новогептила в баках хватало, ведь заправлялся Арсений в последний раз в Китеже, перед поездкой в Дом. Густое топливо расходовалось медленно, а от Монастыря наёмник хотел попасть в родную деревню – маленькую общину на северо-востоке, стоявшую посреди плодородных полей. Арсений уже представлял, как остановится возле родного Тепла, захлопнет дверцу машины и подхватить на руки дочь. Она непременно выбежит вперёд матери, чтобы первой встретить Арсения. Хорошая у него девчонка – тёмная коса и босые быстрые ноги, длинное неподпоясанное платьице, подшитое так, чтобы можно было на вырост распарывать. Арсений поднимет девочку к самому небу, прижмёт к груди и выдохнет: «Как же ты вымахала! Вот и лето кончилось. Что заработал – домой к вам привёз…».

Он коснулся небольшого узелка возле сидения – там были подарки для жены и для дочери: почти целая брошка, кофточка с блёстками и несколько огрызков цветных карандашей. Он научит дочку писать, научит чтению. Без этого в мире никак нельзя, хотя многие говорят, что не нужно. Но как же не нужно, когда без грамоты везде обманут? Сила истины таится не только в праведной вере, но и в книгах, которые наставляют на жизнь. На следующее короткое лето Арсений достанет одну такую нужную книгу с картинками – непременно с картинками, чтобы дочери было интересно смотреть. Трудно будет достать, книг почти не осталось. У торгашей среди развалов для топки может найдётся…

За всё время пути, Лиска почти не говорила, только жалась к скитальцу поближе, словно боялась потерять его руку. Дождь не кончался и даже не ослабевал. Они ехали целый день, с короткой остановкой посреди ночи, а потом снова в путь. Лишь на шестой день дорога вывела броненосец к Монастырю. Оставалось ещё немного времени до Обители, когда за пеленой дождя Арсений заметил огромные рычащие тени. Наёмник резко вывернул руль, подъехал к обочине и сразу затормозил.

– Олег, ты только глянь… – сказал он, обернувшись к скитальцу. Лиска спала на плече у Олега и от резкой остановки даже не шелохнулась. Скиталец аккуратно выбрался из-под её тёплых объятий и вышел под дождь.

По грязной полуразбитой дороге ползло громоздкое чудище – танк был не один, за ним, шла колонна из двадцати единиц другой разномастной военной техники. Каждая несла на борту перечерченный линией столбик руны, с острым углом на конце. Стволы орудий украшались цепями, к звеньям которых приковали обереги в виде топорищ и наконечников стрел. Ветвистые узоры покрывали броню до самых катков, но потекли от дождя белыми кляксами.

Вдруг от колонны отделился автомобиль. Машина резко остановилась возле скитальца, дверцы открылись и наружу высыпали затянутые в броню дружинники Китежа. За пару секунд они скрутили Олега и поставили его в студёную грязь на колени. Ствол автомата жёстко упёрся скитальцу в затылок и сразу несколько голосов по-командирски рявкнули:

– Кто таков?! Кто таков, тебя спрашивают?! Почему торчишь на дороге?!

Даже не думая сопротивляться, Олег поднял ладони:

– Мы просто скитальцы, мы путники! Едем на север, дальше, в общины! Мы не хотим ничего плохого, клянусь!

Мимо него, обдавая вонью новогептила, ехали танки. Гусеницы давили и мешали остатки асфальта с землёй, оставляя за бронемашинами две глубокие колеи. На некоторых танках чернели проплешины, брёвна, стянутые верёвками по бортам, обуглились, разлетелись в щепки и кусками болтались на тросах. По всему было видно, что машины вышли из тяжёлого боя.

Один из дружинников заглянул внутрь машины Арсения. Водитель держал руки над рулевым колесом и испуганно смотрел на ствол автомата. Лиска спала на задних сидениях.

– На севере общины крестианцев и невегласе. Вы крестианцы? – спросил боец, указывая на Арсения подбородком. Водитель, как мог, закивал. Лицо дружинника стало хмурым, он потребовал. – Тогда крест покажи.

Под прицелом короткого автомата, Арсений полез за ворот куртки. Пока доставал крестик, чуть не выронил травяную куколку, и солдат это заметил.

– Молись, – приказал он, получше целясь.

– Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да…

Недослушав Арсения, солдат развернулся и зашагал прочь к стоявшему на коленях скитальцу:

– Похоже не врут – крестианцы они. И что делать теперь с ними будем?

В ответ щёлкнул металл – кто-то из дружинников снял с предохранителя, собираясь выстрелить Олегу в голову.

– Тихо ты, полудурок, тихо! Не видишь, кто едет?! – грубо одёрнул бойца командир. Скиталец тоже приподнял лицо. Мимо проезжала машина необычного вида – белая, почти новая, без единой царапины, но почему-то со спиленной крышей. Вместо неё был натянут плотный полог брезента. Всего на секунду Олег увидел за мутным окном китежскую чаровницу – красивое и очень надменное лицо, серебряный венец на голове, белоснежная ткань укрывает чёрные как вороново крыло волосы. Берегиня вскользь посмотрела на людей у обочины и отвернулась. Всего секунду Олег видел «ферзя» Двоеверия, только на миг встретился с её темно-зелёными глазами. Берегиня возвращалась с войны, которую сама же устроила между самыми сильными людскими общинами.

Неизвестно, что изменил этот взгляд в решении дружинников, но они поспешили отпустить задержанных и побежали к машине, чтобы догнать колонну. Олег встал и побрёл обратно к внедорожнику. Когда он вернулся к Лиске и тихо прикрыл дверь за собой, когда военная техника миновала, Арсений аккуратно вывел машину на разбитую танками дорогу. Лиска по-прежнему спала, пропустив все события возле обочины. Стоило скитальцу оказаться рядом, как её голова тут же легла к нему на плечо. Они ехали в полном молчании, к месту, которого могло и не быть – Монастырь могли уничтожить, истребить всех христиан до последнего, убить Сергея, убить внучек Олега. Многобожцы могли лишить его половины семьи, и тогда скиталец не успеет рассказать сыну истину! Как многое могла изменить правда Олега, ведь тогда Сергей наверняка примириться с сестрой, объяснит все причины и наладить мир между Навью и христианами!..

– Знаешь кому легче всего поверить? – вдруг прошептала Лиска на плече у скитальца. Девчонка давно не спала и прекрасно видела, как уходят от Обители войска Берегини. – Тому, кто громче кричит, что врут остальные...

*************

Монастырь горел. Багряное зарево от пожарища сверкало под дождливыми тучами и залило окрестности алыми сумерками. Несмотря на поздний вечер было светло, как при восходе кровавого солнца – горели пристроенные к каменной Обители деревянные дома с частоколом. Слобода, где большинство христиан переживало Долгую Зиму, теперь шипела огнём и сильно чадила под струями ливня. Злой ветер перерос в настоящую бурю. Над горящим Монастырём разносился тяжёлый колокольный набат, а в ответ ему выли десятки тысяч Волков из соседнего леса.

– Матерь Божия, пресвятая Богородица! – перекрестился Арсений, завидев, как горит общий дом христиан. – Неужто это дело рук Берегини?! Неужто Пераскея день разорения и скорби устроила, как по дьявольской воле?!

– Вот тебе и десять монет за алтын… – пробормотал скиталец, глядя на горящую Слободу. – Берегиня ушла, но самое страшное ещё впереди! Волчий вой слышишь?!