Но вдруг скиталец закашлялся, его поволокло и прижало спиной к внедорожнику, он успел отвернутся, и Арсений озадаченно окликнул Олега:

– С тобой всё там ладно?

Попутчик только молча кивнул, вытер губы и быстро зашагал глубже в общину. Он очень надеялся, что остановка не займёт много времени.

Пять тысяч душ – всего ничего по меркам Тёплого Лета. Но Чудь считалась не простой общиной, а настоящим городом в Поднебесье. Со дня своего основания, она пряталась в стороне от мирской жизни, в лесах. Дома тут строили без излишеств, вместо вычурной красоты ценились надёжность и долговечность. На иных избах чудцы приколачивали звериные черепа или обереги из костей и клыков, которые отводили от поселения лесных хищников. Иногда крупные звери сами забирались в общину – повадки животных удивляли даже старых охотников. Звери сильно изменились с приходом Долгой Зимы, некоторые стали гораздо больше, наглее, опаснее, а по уму и вовсе смахивали на человека.

Чудские срубы ставились из толстых брёвен, в один этаж, но очень длинными. В каждом таком доме жило по две-три семьи, скот не держали. В городе почти все охотились. Вокруг Чуди простирались леса – многие десятки километров вокруг сплошь укрыли сосны и ели. К воротам общины выходила только одна лесная дорога. Чудь – последнее поселение среди дикого леса в западном Крае. Никакая деревня больше не могла выжить в таком тёмном углу. Здесь всегда царили сумрак и тишина – совсем не так, как в других городах Поднебесья, и это нравилось Олегу, он привык к неспешной жизни среди теней.

Жители Чуди с опаской поглядывали на чужаков и не любили болтать с кем попало. Старшие всегда говорили сдержано и только по делу. А женщины, в одеждах, отделанных мехом, и вовсе сторонились приезжих. Среди чудок гуляло поверие, будто чужаки могут силой посадить в машину и навеки увезти из родного Тепла.

Но на Олега в общине смотрели иначе, ведь в Чуди он продавал сказы. Скитальца знали как безобидного, но беспутного человека.

Такое же отношение он ощутил к себе и на рынке. Хотя слово «рынок» было уж слишком громким – всего-то несколько лотков и палаток, а порой просто куча товара, наваленная поверх старых шкур. По мелочам здесь торговать не любили, закупались всегда основательно. Бывало, что сделки шли и вовсе без всякого товара, под будущую добычу. Ради этого по площади расхаживали закупщики из артелей охотников. В Чуди таких было несколько: Аркуда, Елень и Выжлец. Случалось, что они схлёстывались за добычу друг с другом, но только не в стенах поселения, а где-нибудь в лесу, пока не видят чудские сторожа. Всё что творилось за частоколом – редко волновало городничего и его сторожей, а окольничего тем более. За бревенчатыми стенами был уже совсем другой мир.

Чудцы думали о лесе как о чужой вотчине, в которой можно добыть пропитание или нарубить древесины, но для людей лес полнился опасностями и далеко не все из них можно было увидеть обычным глазом. Страхи перед лешими, чудищами и тёмными духами порой пугали не меньше, чем стая хищных зверей. Лес для чудцев был живым существом, а кто его обижал, обязательно сталкивался с могучими покровителями.

Олег увидел кумиры богов, как только ступил на центральную площадь. Рядом с идолом Велеса стоял Святибор и его супруга Девана. Покровители зверей, леса и охоты взирали на скитальца потемневшими от времени деревянными глазами. Но рядом стоял ещё один идол, совсем новый – женщина с надменным лицом и глубокой чашей в руках. Вокруг подножия идола вился узор, что заплетался и складывался в знакомую руну. Такой же знак стоял на каждом ящике в броненосце.

– Берегиня, – к Олегу подошёл Колован, видно решил присматривать за скитальцем от самых ворот. Всё никак не мог успокоиться от нежданной машины до Китежа.

– Давно поставили?

– Два месяца как. Сначала посмеивались, а теперь-то всем не до смеха. Берегине больше всех нынче треб отдают, а водой из Китежа народ лечится.

– И как, помогает?

Колован посмотрел на Олега, словно вопрос задавался умышленно, потому и ответ мог быть лишь один:

– Конечно помогает, столько людей на ноги подняло! И раны лечит, и хвори любые. Достойна она стоять рядом с Деваною, на охоте всякое может случиться...

Последние слова Колован произнёс со значением – в Чуди так говорили, предостерегая, или напрямую угрожая кому-то. Олег намёк понял и прекратил разговор о Берегине:

– Что-то Бажена я нынче не вижу, а ведь всегда покупал у него свежее мясо медвежье. Атаман Аркуды не здоров, что ли?

– Ха, не здоров. Доторговался, теперь он сам мясо, – разгладил густую бороду Колован. – Решился Великого Зверя добыть. Видели тут одного…

– Медведя?.. Или может быть волка? – насторожился Олег.

– Вепря – огромная зверюга такая, выше нас с тобой будет. Охота на Лесных Духов, сам знаешь, добром редко выходит. Вернуться-то они вернулись, да только без кабана и без своего атамана. Вот и нету нынче Бажена, попался он на клыки…

Указав рукой на ближайшую из палаток, сторож добавил:

– Теперь за него племянник торгует, Златкой кличут. Молодой парнишка, но зубастый. Всю семью тащит, а кроме него ещё брат и мать престарелая. Ты с ним ухо востро держи, он не со зла, да обманет.

– Как и все, – закончил Олег разговор. Но перед тем как отправиться на закупки, скиталец увидел ещё кое-что: на площади стоял крепкий столб – невысокий, всего по грудь человеку. На конце к столбу прибито кольцо, за которое крепилась прочная цепь. Цепь эта чаще всего пустовала, но иногда к ней приковывали кого-нибудь за проступки. И сейчас возле позорного столба сжался странный мужчина в чёрной одежде – крупный, взъерошенный и сильно избитый. Он стонал и низко рычал на всех проходящих. Глаза его светились остервенелым презрением, на лбу выжжен знак Чуди – скрещенные стрела и топор. Поглядев на пленника, Олег помрачнел. Он как будто увидел в нём больше, чем просто грязного, озверелого на весь мир преступника.

– Это кого вы так наказали?

– А ты угадай, – сторож расплылся в довольной улыбке.

– Вор?

– Нет.

– Убийца?

– Почти.

– Лес не уважил?

– Точно, и всё же не за это его приковали.

Колован радовался тому, что поставил скитальца в тупик, но играть ему надоело и сторож сознался:

– Шпион он – вот кто. И, думаем мы, что крестианский.

– Да ладно?! – рассмеялся Олег.

– Нечего тут смеяться! – сторож даже обиделся. – Мы этого гада выследили, вместе с дружком. Они вокруг Чуди втыкали штыри какие-то, весьма подозрительные. Зуб даю – это крестианский колдун, не иначе! Хотел на нас порчу наслать, на всех людей, чтобы язвой покрылись!

– А с чего ты взял, что он вообще христианский?

– А кому ещё надобно нам вредить? Мы с единоверцами мирно живём. При Берегине ни одной междоусобицы не было. О старой вражде никто не вспоминает – Китеж стал очень силён. Только сделаешь чего поперёк, так сразу к тебе войско заявится во главе с воеводой. Пераскея – злющая баба, ей как будто соли на раны насыпали. А вот крестианцев мы всё чаще в землях Светлой Веры встречаем. Им запрещают – а они к нам ползут, рассказывают о добром Едином Боге, а сами намёков не понимают, мол: «Оставьте вы нас в покое, мы в своих Богов верим и не хотим от вас крест нести!». Нет, не унимаются. И этот вот, гад…

Колован кивнул в сторону мужика на цепи:

– Штыри свои ставил, а как его ребята увидели, сбежать попытался. Мы за ним кинулись, а его дружок вздумал отстреливаться. Одного из моих парней ранил, да только сам пулю быстро словил. А этого мы тёпленьким взяли, живым, только вот на допросах не колется, гад. Молчит и от боли рычит, да ничего не рассказывает. Вот мы его перед казнью к позорному столбу и приковали: пусть народ на подлеца полюбуется!..

Олег промолчал, ему было понятно, что сторож не зря откровенничает. Чудцы ничего не добились от пленного и нарочно приковали его на рыночной площади, а значит пристально наблюдают за ним – вдруг кто из сообщников «засветится» рядом? Подходить с расспросами было опасно. Даже того, что скиталец просто обратил внимание на пленника было достаточно, чтобы впасть в подозрение. Но этот человек мог знать кое-что важное для Олега, он точно был не разбойником или каким-то там колдуном. Быть может стоило остаться в городе, дождаться ночи и попробовать поговорить с ним?