Она пристально уставилась на него, провожая к кафедре. Теперь он не выглядел измученным. Строгий костюм облегал его подтянутую фигуру, длинные волосы были собраны в низкий хвост, от вчерашней щетины не осталось и следа, что сильнее подчёркивало остроту правильных черт худого беспристрастного лица. Кое-кто из девушек всё же вступил в короткие перешёптывания, обсуждая нового учителя. Даже Марта не выдержала и обернулось к Кристине, округляя глаза в немом восхищении. Посмотреть там, конечно, было на что, а потому не стоило удивляться тому, как сильно приход гостя впечатлил юных барышень. Кристина невольно ссутулилась и чуть отступила, радуясь тому, что стоит не в первом ряду и может затеряться в толпе. «Вдруг он забыл, вдруг говорил тогда несерьёзно» – успокаивала она себя, но этот зыбкий покой немедленно разбивался о страх разоблачения, который преследовал Кристину на протяжении всей её жизни в стенах школы.

– Рада представить вам нового учителя литературы, – пробасила фрау Готфрид. – Господин Теодор Макинтайер – выпускник Кембриджа и педагог с шестилетним стажем работы. Я очень надеюсь, что вы поладите с нашими девочками, герр Макинтайер и то время, пока мы ищем постоянного учителя, станет для всех нас плодотворным и познавательным. Мы рады приветствовать вас в нашей дружной семье.

На этих словах ректорша протянула учителю руку и крепко её пожала. Девочки, стоявшие в ближних рядах, позже были готовы поклясться, что впервые за все годы учёбы заметили что-то вроде улыбки на извечно каменном лице госпожи Готфрид.

Кристине всё же удалось немного успокоиться. Она видела, что никому нет до неё особого дела. Учитель со всей любезностью также дежурно ответил ректорше что-то о том, что он польщён и готов послужить школе, а в конце своей речи добавил:

– Дорогие девушки, надеюсь привить любовь к литературе тем, кто по неясным для меня причинам пока ещё не полюбил её, а также помочь в раскрытии скрытых талантов.

После его слов Кристина замерла. Она сделала ещё шаг назад и случайно наступила каблуком туфли на ногу стоявшей за её спиной девушки. Та пискнула, после чего вокруг них началась неуместная суматоха.

– Прости, Молли, – взмолилась Кристина, добиваясь скорее молчания, чем прощения.

– Ты мне палец отдавила! – возмущалась некрасивая полноватая Молли Пэкс.

– Я случайно…

– Тишина, – голос ректорши громом пронёсся по залу. Только теперь Кристина перестала извиняться перед одноклассницей и в едином порыве с окружавшими её девушками взглянула туда, где возле кафедры стояла госпожа Готфрид и высокий мужчина в чёрном костюме. Теперь он пристально смотрел на Кристину и в этом взгляде читалась лёгкая усмешка в смеси с удовольствием от произведённого впечатления. На какое-то время Теодор Макинтайер сбросил маску строгого учителя и снова превратился в дружелюбного попутчика. Кристина не смогла выдержать этот взгляд и того, что сама же по собственной неуклюжести выдала себя. Да чего уж, всё равно он увидел бы её. Не сейчас, так на уроке. Девушка тяжело вздохнула. Требовалось дожить до конца торжественной линейки, чтобы отправиться уже наконец на первый урок и забиться где-нибудь в дальнем углу. Не хотелось никого ни видеть, ни слышать.

Каждый год девушек плавно погружали в учебный процесс, не усложняя жизнь дополнительными занятиями первые две недели. Это потом они будут носиться из корпуса в корпус – от занятия по домоводству на танцевальный кружок и из спортивной секции на курс кройки и шитья. Из года в год ученицы проявляли чудеса телепортации, особенно когда им требовалось успеть наведаться в столовую, чтобы подкрепить силы после физкультуры, а затем за считаные минуты явиться при полном параде на биологию, кабинет которой находился в противоположном конце здания.

Урока литературы у класса Мадлен Дитер в тот день не было. К сожалению, в расписании следующего дня, вывешенном на стене в холе, он значился, а потому раздосадованная Кристина тихо выругалась, закатив глаза. Теперь втроём с соседками, облачёнными, как и все здесь, в белые рубашки с форменными брошами на шее, тёмно-синие жилетки, такие же синие плиссированные юбки до колен и чёрные туфли на невысоком каблуке, она внимательно изучала стенд с расписанием.

– Кошмар, – протянула Ханна, – нам добавили линейную алгебру. Блин, за что? – она громко простонала. – Я и обычную то не понимала.

– Добавили ещё час химии! – подхватила Марта, – Боже, помоги нам дотянуть до конца этого учебного года, чтобы больше не вспоминать весь ужас, что мы пережили здесь.

Девушки развернулись и зашагали в сторону кабинета, где госпожа Мадлен собирала всех для проведения классного часа. Они почти не обращали внимание на готические интерьеры, которые не казались такими уж пугающими, когда по ним из стороны в сторону текла толпа молодых девушек и учительниц. Несколько лет назад, когда они только оказались в стенах корпуса старшеклассниц, девушки ещё восхищались нервюрными сводами, гладко отполированными аскетичными дубовыми скамейками, расставленными вдоль стен и муляжами копий, мечей и щитов, ритмично вывешенных на расстоянии десяти шагов друг от друга. Теперь весь этот антураж стал частью быта, а школьницы воспринимали подобие средневекового замка, как что-то обыденное и само собой разумеющееся.

– Я люблю школу, – Кристина вдруг ощутила странный прилив нежности, – несмотря на ректоршу, её озабоченного водителя, невкусные котлеты в столовой и библиотекаря, который не даёт за раз вынести больше трёх книг.

– И несмотря на химию с её лабораторными, – вставила Марта.

– И алгебру не забудь, – добавила Ханна. – Тебе дай волю, Крис, ты всю библиотеку за раз вывезешь, и никому ничего не останется. Ограничения ставят для таких как ты сумасшедших книголюбов.

Марта усмехнулась, поглядывая на подруг.

– Можно подумать, кто-то добровольно станет совершать набеги на наше пыльное книгохранилище, кроме Крис. Нет, конечно, если там можно будет поживиться чем-то вкусненьким вроде творений нашего литературного гения, – она устремила полный обожания взгляд на Кристину, – то в библиотеку ежедневно будет выстраиваться длиннющая очередь с хвостом на лестнице.

– И драться будут за книжки!

– Я бы посмотрела.

– Перестаньте, тише вы, – буркнула Кристина, не желавшая, чтобы кто-нибудь их услышал. Она поймала несколько взглядов идущих навстречу девочек и нахмурилась.

– Прости, прости, – Марта примирительно похлопала её по плечу. – Кстати, о книгах, – она слегка замедлила шаг. – Как вам наш новый учитель? По-моему, герой романа. Такой, знаете ли, красивый и опасный. Прикинулся скромником, чтобы школьниц охмурять.

– Или учительниц. С ними проще. Им всем явно мужика не хватает, – поддержала Ханна. – Что думаешь, Крис? Сойдёт он за героя нового романа? – обе глянули на Кристину, которой именно теперь стоило большого труда поддерживать светскую болтовню.

– Не знаю, – протянула она. – Не такой уж и красивый. Худой какой-то, – слукавила девушка.

– А тебе надо, чтобы было за что ухватиться? – Марта рассмеялась. – Хотя ты права, нет в нём этой мощи страстного любовника, который если загнал жертву в угол, то никуда она уже не денется. Ой, что-то мне жарко стало. Девчонки, предлагаю эту тему закрыть, – она несколько раз обмахнула себя ладошкой.

– Тем более что мы уже пришли, – заключила Ханна, надавливая на витую металлическую ручку широкой деревянной двери.

Они прошли в залитый солнечным светом класс. Госпожи Дитер ещё не было на месте, а потому здесь стоял шум множества голосов. Широкие двухместные парты распределялись в два ряда, на небольшом возвышении возле стены у входа стоял широкий учительский стол, не успевший ещё порасти книжками, тетрадками, письменными принадлежностями и листками с проверочными работами. Огромный фикус, закрывавший половину окна, казалось, вырос на треть за лето и грозил в скором времени вытеснить учениц из класса.

Девушки, их было около двадцати, заполняли помещение нестройными группами по три – пять человек. Все машинально обернулись ко входу и по-разному отреагировали на вошедших. Одни приветливо помахали троице, другие демонстративно отвернулись, успев окинуть новоприбывших пренебрежительными взглядами, третьи побежали здороваться и обниматься и совсем немногие, скромно потупившись, решили никак себя не проявлять.