Но сколько же сил у грузин? Шах ждал ответ на этот вопрос. Были уже бои, персы начинали штурмы Таборитского хребта, но тщетно, теряли много воинов, не добившись серьезного успеха. И даже в бою было не понятно, каким количеством войск распоряжается старик Ираклий.

В шатер зашел офицер, отвечающий за разведку. Его-то уже как сутки ждал шах. Реза Шапсуд самолично отправился в рейд, чтобы узнать о численности войск Картли-Кахетинского царства. И все это время ему, как и его людям, не удавалось приблизиться к грузинским позициям настолько близко, чтобы понять, какими силами располагает Ираклий. При этом Реза Шапсуд предполагал, что сведения о двадцатитысячной армии противника, мягко сказать, преувеличены [в РИ персы, действительно, были сперва уверены, что Ираклий привел сильно больше войск, чем было на самом деле].

— Я прикажу отрезать тебе голову, если и сейчас не узнаю о противнике все, — суровым тоном, не предполагавшим ничего хорошего для Шапсуда, сказал шах.

Но офицер-разведчик был не только опытным воином, но и кое-что понимал в правилах поведения и общения с повелителем. Реза Шапсуд все еще пропадал бы рейде по окрестностям, если не имел бы информации.

— Великий, я знаю многое: и о численности грузинского войска и о их командирах, и о том, что русские не пришли на выручку Ираклию, — сказал склонившийся в поклоне офицер.

Ага Мухаммед хотел сказать вслух, что ему жалко, что русские решили повременить со своим вторжением. Но не стал этого делать. Реза Шапсуд не такого статуса человек, чтобы знать о всех политических играх.

Персидский шах немало серебра заплатил и передал коней и оружия горцам, чтобы те устроили сущий ад русским, рискни они начать переход по ущельям. Большинство родов и чеченцев и дагестанцев, кумыков и кабарды согласились за большую плату устроить череду засад русским, чтобы не только их сдержать, но и по возможности резко уменьшить численность. А теперь, получается, деньги и оружие было заплачено не за что. Впрочем, шах не сомневался, что услуги горцев еще пригодятся в будущем.

— Так говори же! — проявил нетерпение Ага Мухаммад-хан.

— Мы взяли осведомленных людей и они все рассказали, даже без пыток, — гордясь собой начал докладывать Реза Шапсуд [есть мнение, что Артемий Араратский сам послал к шаху людей с информацией о реальном положении дел в грузинской армии].

Не было похвалы офицеру-разведчику. Шах был в не себя от ярости. Ага Мухаммад-хан посчитал за бесчестие первое поражение от малочисленного войска царя Ираклия. Он злился и на себя, что два дня прошли в мелких стычках, по сути разведке-боем, которая почти ничего не дала, кроме немалых потерь. Грузины бились отчаянно. И это несмотря на то, что многие предали царя, или медлили приводить свои отряды, как Реваз Ардоникашвили, который не спешил вести кизицкую конницу. Опоздал с набором войск и сын царя Гиоргий.

Кроме всего прочего, утром состоялось еще одно столкновение, и опять не в пользу шаха. Ага Мухаммад-хан отправил в обход монастыря Шавнабата войска, чтобы те зашли в тыл грузинам. Но командующий этим отрядом Мелик Меджлума попал в засаду и отвел войска.

— Трубите общую атаку! — повелел шах, и все большое войско пришло в движение.

План атаки на возвышенности, которые занимало Картли-Кахетинское войско, как и присоединившиеся к нему имеретинские воины, разработан уже больше дня назад. При этом, план предусматривал противодействия противника численностью никак не меньше пятнадцати тысяч. Поэтому шах и был уверен в быстрой и скорой победе всего-то меньше чем над семью тысячами грузинами.

Персидское войско с боевыми кличами устремилось на штурм Таборитского хребта. Тут находилось сейчас меньше тысячи грузинских воинов, но был существенный козырь — артиллерия. Нет, не большие пушки, способные перемолоть в труху хаотично наступающих персов. Русские предлагали такие орудия, но Ираклий взял только небольшие пушки. Но и этого хватило, чтобы склоны хребта стали красными от крови, а тела погибших персидских воинов осложняли передвижение своим же соплеменникам, которые все еще рассчитывали сломить сопротивление грузин.

В этот раз Ага Мухаммад не гневался. В чем был смысл гнева? Сам же поддался эмоциям и направил воинов в лобовую атаку. Нет, так не возьмешь укрепления. Нужны маневры и обходы, необходимо использовать численное преимущество.

И тогда шах решил, что только он, личным участием, способен довести дело до разгрома картли-кахетинского войска. Ага Мухаммад-хан взял большую часть конницы и повел ее на переправу через реку Куру, на левый берег. Выслав дозоры вперед, чтобы не нарваться ни на какую засаду, не быстро, но уверенно, персидская конница шла вдоль берега в сторону Тифлиса.

— Мы встретили врага, они там, — подскакавший командир разъезда указал в сторону слева от шаха.

И тут Ага Мухаммад-хана понял, что он может обойти эти силы грузин и обрушиться на заслон, тогда и будет возможно выйти в тыл к войскам Ираклия. Всего-то нужно было обойти грузинские войска по большой дуге, вот он успех. И как он, великий полководец не додумался, что у Ираклия просто нет войск, чтобы перекрыть все пути к столице Картли-Кахетии.

Изображая улыбку психически не самого здорового человека, Ага Мухаммад-хан решал дилемму: идти сразу на Тифлис, или же вначале разгромить грузинское войско. То, что шах выиграл компанию, он уже не сомневался. Любое из двух решений приведет к победе.

Если персы быстро рванут к городу, то грузинскому царю ничего не остается, как последовать за Ага Мухаммад-ханом. И тогда будут бои на улицах Тифлиса. В данном случае сыграет фактор численности войск. Персы выиграют это городское сражение. Но… насколько же все-таки непредсказуемый городской бой! А еще персидский правитель может не успеть первый войти в город и тогда бой будет на крепостных стенах, чего хотелось избежать. Так что, нет, в город шах войдет хозяином и победителем после разгрома всех грузинских воинов.

— Ударь по арьергарду неверным! — приказал шах Джавад-хану, под командованием которого было более трех тысяч воинов. — А я отправлюсь и разобью Ираклия. Догоняй меня после!

Джавад-хан обрушился на арьергард грузинского войска, которое не ожидало такой быстрой и мощной атаки. Гладкоствольные, сильно устаревшие, ружья били по персам, но такое большое количество конницы грузинские стрелки были не в состоянии остановить.

Вместе с тем, Ага Мухаммад-хан рисковал. Ему нужно было пройти, чтобы обрушиться в решительном штурме на позиции грузин на Таборитском хребте, узким дефиле, тогда откроется вся Крцанистская равнина. Будь тут, в узком месте, засада, то почти что беззащитные колоны персидской конницы оказались бы зажаты и, вероятно, уничтожены. Но не было достаточно сил у Ираклия, чтобы закрыть все пути и тропы.

— О, благородный муж Исфандиар, ты поступай согласно чести шаха… — Ага Мухаммад-хан перед строем воинов читал стихи поэта Фирдоуси, когда войско изготавливалось к последнему и решительному штурму. — Всю правду я скажу не ради страха…

В это же самое время, и грузины поняли, что персы готовятся начать штурм. И что именно сейчас будет главный бой. Шах вывел персидскую конницу сбоку, где нет траншей по фронту. И чтобы картли-кахетинское воинство не роняло дух, перед ними стал выступать знаменитый актер и музыкант Мачабели [по свидетельства очевидца Бубутова шах читал войскам стихи Фирдоуси, а грузин развлекал музыкант].

— Вперед! — скомандовал Ага Мухаммад-хан и сам повел в атаку своего коня.

— Бах-ба-бах! — прогремели выстрелы легких пушек, часть которых успели перекинуть в направлении атаки шаха.

— А-а-а! — закричал Ага Мухаммад-хан, когда небольшое ядро влетело в его коня и шах, падая с коня, через кувырок, сгруппировался.

Персидская атака чуть замедлилась.

— Вперед! Коня мне! — закричал шах и его воинство воодушевилось, видя, что повелитель цел и невредим, рвануло вперед.

В это же самое время царь Ираклий, не дожидаясь атаки по центру, приказал воинам самим атаковать. Бегущих к хребту персов встречали внизу склона, или на нем, на особо пологих участках. Завязался бой. Грузинские воины показывали, насколько они лучше подготовлены. Демонстрировали они и другое — насколько же их мало. Несмотря на зверское сопротивление, порядки грузинских воинов редели.