Милле замялся, но все же через пару минут позвал Аннету.

— Мать мая женщина, отец настоятель! — восхитился я вышедшей из второй комнаты маленькой квартирки девушкой — Она и впрямь красива!

Передо мной, потупив взор стояла девушка, такая… сформированная. Вторичные половые признаки, казалось, разорвут верх платья. При этом она так возбуждающе отводила свои глазки, то ли корча из себя невинность, то ли являясь таковой. Во второй вариант верилось с трудом, так как тут не внешность у девушки, тут секс у молодой, но опытной женщины. Рыжеватая, с густыми волосами, ярко-голубыми глазами… Да к черту все остальное, если мои глаза все равно смотрят только на ее на грудь.

— И что такую… красивую девицу удалось сохранить для мужа? — ну не верил я, что этот секс невинен.

— Удалось… — испуганно отвечал Милле.

— Не бойся француз, я не обижу, — сказал я, не будучи уверенным, что все так и будет.

Впрочем, если Каспар станет для меня клепать ручки, то его работу разменивать на секс с Аннетой не стану. Да и не нужно гадить там, где живешь, или с кем ведешь дела. Припрет окончательно, так и Марфе подол задиру. Вот кто все бегает за мной, на грех нарывается. Хотя пусть еще побегает. Бег — это верное средство для похудения.

— Все! Жди меня! Думаю, что завтра приду. Собирайся! — принял я решение.

Уходя из комнаты француза не мог не посмотреть на его дочку. Вот так и съел бы! И тяжко придется девушке, таких как она воспринимают лишь приключением, не семьей, а самим, что ни на есть, сексом. Хотя внешность частью формирует и характер, так что есть вероятность, что и она сама поймет, если уже не поняла, каким оружием массового поражения мужчин обладает. И вот не верю я, что она еще ни-ни.

Я поторапливал ювелира, так как послезавтра уже планировал отправляться в Белокуракино и контролировать там сбор урожая, да на месте корректировать планы на следующий год, так что спешил домой, еще собраться нужно. А я уже не тот нищий, которому лишь бы подпоясаться, я, как-никак человек с достатком. Да и крестьян повезу в имение, прикупили три семьи. Князю же нынче некогда, его и императорская дворня, в смысле, уважаемые придворные, хотят лицезреть, да Павел Петрович к себе зовет. Надеюсь я все объяснил Куракину и тот не запорет наши начинания, а вот так, вдруг, станет ведущим в Российской империи теоретиком науки о финансах.

Зябко. Август, а ощущения октября. Да простят меня петербуржцы, но климат Северной Пальмиры… не очень.

— Э, человек хороший, не ершись, гостинца не получишь, люди погутарить с тобой хотят, — услышал я за спиной.

Хотелось похулиганить и уточнить, что это за такой гостинец, но решил, что не стоит. Но нельзя и показаться покорным бараном, идущим на убой. Я понял, кто меня возжелал видеть.

На самом деле, я искал уже встречи с кем-нибудь из криминала. Нужно мне обсудить два вопроса, в которых они мне помогут. Обязательно, помогут.

— Ты скажи кто просит меня прийти, так я и подумаю! — сказал я, концентрируясь и пытаясь определить количество людей рядом с дверью, из которой я только что вышел.

Двое точно, наверняка с ножичком, но не факт, оборачиваться пока не хочу. Есть еще один в метрах трех позади вопрошающего, видимо большой человек, ну или больной, уж больно громко и натужно дышит.

— Тебе сказано, а ты и иди! — не унимался бандит.

Бандиты, уже никаких сомнений. Вот только думал, что они немного посмышленее будут и пробьют меня через того же Пылаева, к которому я довольно часто захаживал. И который, вроде бы как обещал меня свести с нужными людьми.

А мой знакомый купец, как я уже почти уверен, не последний человек в теневом бизнесе, по крайней мере, может и оружие справное достать и мундир какой скажу. А такие вещи только с разбоя добыть можно.

Резко разворачиваюсь и да — нож. Но это дело поправимое, тем более, когда у меня пистоль и так же ножик имеется.

— Стоять! — кричу я, когда третий из бандитов начинает убегать, завидев пистолет в моих руках.

— Ты спрячь пистоль, мил человек. С тобой говорить хотят, а не резать, — а вот основной и бровью не повел.

А есть у него брови-то? Лицо опаленное с ожогах, такое себе лицо, заимев которое только в каты или бандиты и подаваться.

— Кто? — спросил я.

— Пошли! Не боись! — усмехнулся бандит и я… пошел.

Глава 14

Петербург

20 августа 1795 года

Есть, видимо то, о чем не пишут историки, но что плетется за важными событиями, находясь в тени. Эти криминал.

Хотя нет, в истории есть бандиты, которые оставили свой след даже в описании официальной версии прошлого Российской империи. Взять Ваньку Каина — это же просто французский Видок-перевертыш. Видок, из парижского бандита стал грозой воров, ну а Каин… Да он вообще был сам по себе и сдавал в полицию конкурентов, ну а соратников по бандитизму прикрывал. И жил этот деятель, о котором докладывали императрице и даже в положительном ключе, пятьдесят лет назад.

И вот я вижу последователей дела Каина. Сидят, значит в трактире, в уголочке, «мафиези». Одеты абы как, но побрякушки нацепили на пальцы не простые, а все с камушками, какие-то… не мытые. Но гонору не занимать, похлеще какого польского шляхтича голову задирать умеют.

— Вот, привел! — отчитался мой сопровождающий, ну или конвоир, смотря с какого ракурса рассматривать ситуацию.

— Кто кого еще привел, — сказал я, с вызовом рассматривая троих жрущих бандитов.

— Спаси Христос, Фрол, отужинай на мой кошт! — раздался голос со стороны. — Ты свою работу выполнил.

Из-за тряпичной перегородки внутри трактира, откуда приносили еду, вышел вполне респектабельный человек, одетый в что-то среднее между мещанином и аккуратным, но не богатым, дворянином. Выбрит, но, было видно, отращивал бакенбарды, только-только входящие в моду.

— С кем имею честь? — спросил я, поняв, что ошибся в своих выводах, кто именно тут рулит ситуацией. — Все-таки появившийся человек был похож на образованного.

В этом мире, чуть пожив и освоившись, начинаешь разбираться, представитель какого сословия перед тобой. И речь не столько об одежде, хотя она наиправейший маркер, кто есть кто, но и о внешности человека. Я даже думаю, что органическая для современности теория о превосходстве дворян над крестьянами и другими сословиями, кроется не только в образовании. Порой посмотришь на человека — это точно рожденный и выкормленный дворянин.

Хорошо питающийся человек, который жениться на так же живущей в достатке женщине, будут воспитывать высокого, способного к обучению, человека. Моя теория подтвердиться в будущем, на примере корейской нации. Так, Корея была разделена в 1953 году, а в начале XXI века южнокорейцы в среднем выше своих же соплеменников из Северной Кореи почти на двадцать сантиметров.

Потому как на Юге и с питанием все хорошо, как и с возможностями для самосовершенствования. Хотя мне больше импонируют северокорейцы, они какие-то… великовозрастные дети… Ага, с игрушками в виде ядерных ракет!

И в этом мире крестьянин — он же вообще маленький человечек, росточку редко более полутора метров, ну пусть метр шестьдесят. Ну а дворяне часто рослые детины, сравнительно иных. Бывают исключения, как и во всех правилах, но не так часто, чтобы корректировать это самое правило.

И тот, кто предстал передо мной, точно имел гены рослых людей

— Называйте меня… Иваном Ивановичем, ну а если не претит, то Бароном, — мужчина улыбнулся и жестом пригласил последовать за ним.

Лет до тридцати, не старше. Манера держаться и общаться говорила о том, что образованный, может и дворянин, но тут я бы добавил приставку «бывший», так как преступил закон чести.

Мы прошли к столу, который был изолирован от внешнего мира тяжелой шерстяной тканью, изрядно закопченной от чадящих внутри не лучшего качества свечей.

— Ну, и зачем я трачу здесь свое время? — спросил я, скептически рассматривая скамью и стол.