— Приятного аппетита, — не стал идти я на поводу у Болотной. — Кушайте, не обляпайтесь.

— После посмотрим, кто обляпается. Но то, что настроение у тебя поменялось, это хорошо. Нельзя к ним в благодушном.

Вот же зараза, умеет испортить прекрасное утро. А я тоже хорош. Расслабился, поспать дали. Забыл, что меня ожидает. Хотя, если про нижнее белье мадам Шанель меня больше пытать не будут, то пережить можно.

— Вот молодец, — похвалила меня ведьма. — Главное, поспокойнее там.

— А может, хватит ходить кругами? — резко оборвал я Болотную. — Из-за чего я должен там запаниковать?

— Если бы я знала… — честно призналась ведьма.

— Тогда к чему всё это нагнетание?

— А к тому, чтобы готов был. Ведьмы —­ это не милые старушки. И если что пойдёт не так…

— Меня изнасилуют вопросами про стринги до полной потери желания жить?

— Не всё так серьёзно, — хихикнула Болотная. — А что такое стринги?

— А над чем ты тогда хихикала? Вот извращенка, — припечатал я, поняв причину веселья ведьмы.

— А ты не смеши, и хихикать не будут. А то как представишь эту картину… — ведьма выдержала паузу и заржала в голос.

— Тьфу на вас, — сплюнул я, но картина озабоченных старушек, берущих меня в клещи, прочно лезла в моё подсознание.

Болотная явно считала это из моего мозга, и её откровенное ржание окатило окрестности с удвоенной силой.

— Может, пойдём уже? Раньше сядешь — раньше выйдешь, — предложил я, чтобы хоть как-то погасить приступы безудержного хохота.

— Рано. Позовут — пойдёшь, — заверила меня хохочущая ведьма. — Но лучше бы подольше не позвали, — добавила она едва слышно, будто не особо заботясь о том, услышу я или нет.

Возразить что-то Болотной мне просто не хотелось. Да и что тут можно возразить? Мой номер, в данном случае, шестнадцатый, и по классическим канонам мне помалкивать в тряпочку, и ждать пока позовут.

Ожидание продлилось ещё минут сорок. Я уже начал потихоньку клевать носом, мысленно примериваясь ко сну.

— Иди, — толкнула меня крылом ведьма. — И…

— Поспокойнее там, — перебил я её и поплёлся в сторону судилища.

В высоком собрании пенсионерок сменились только наряды. И, что не могло укрыться даже от моего невнимательного мужского взгляда, повествования о Коко Шанель не прошли даром. Маленьких черных платьиц было более чем. Но, судя по тому, как ведьмы сверлили друг друга злобными взглядами, даже они терпеть не могут являться в одинаковом на совместные мероприятия. Оставалось надеяться, что вся та ненависть, пробегающая в их глазах обжигающими искрами, не выльется на меня единым потоком.

— Чтобы я ещё хоть раз… Про высокий мир дамских тряпок… Хоть одной особи женского пола… — прошептал я про себя клятвенное обещание. — Да лучше сразу…

Закончить я не смог по причине глубокого удивления.

Хлоя!

Я даже протёр глаза и ущипнул себя три раза до больнючих синяков.

Хлоя!

Ни мираж, ни приведение, ни голограмма.

Хлоя!

Я был готов увидеть здесь кого угодно. Например, Болотную ведьму, младшенькую, ведь её судьба решалась здесь и сейчас. Или Мару, не знаю почему. Но Хлоя!

— Властью, которой вы меня не наделяли, — меж тем начала вещать хорошо поставленным голосом моя якобы супруга, — я запрещаю вам судить этого ЧЕЛОВЕКА.

Последнее слово она произнесла так, словно вбивала каждую букву в головы собравшихся.

— В целом мире только я имею на это право, — продолжила принцесса практически без паузы.

— А я думала, сегодня будет скучно, — прокаркала одна из присутствующих ведьм.

— И как всегда ошиблась, — подколола её соседка.

— А говорили молодёжь нонче не та, — счастливо вступила третья. — Да я такую отважную дуру в последний раз видела…

— Никогда! — подсказала замявшейся ведьме четвёртая.

— Точно! Никогда!

— Как, как она сказала? — хохотнула пятая.

— Право имею только я, — почти похоже спародировала Хлою шестая.

— Да нет, — отмахнулась пятая. — Что-то про власть.

— А мы ею её не наделяли, — поправилась, смеясь, шестая.

— А ну-ка, деточка, ляпни ещё что-нибудь, повесели старушек, — попросила седьмая.

От такого явного пренебрежения глаза Хлои вспыхнули двумя огнедышащими вулканами.

В воздухе запахло пенсионно-магической смертью.

Весь окружающий мир заткнулся на полушорохе.

И только старушки потешались всё больше и больше, раззадоривая друг друга всё более едкими подколками, адресованными, естественно, принцессе.

— Остановись! — В один миг я материализовался перед принцессой и, схватив её за плечи, попытался отвернуть от магичек. — Они же ничего не знают.

— Уйди, — прошипела Хлоя сквозь плотно стиснутые зубы.

— Не начинай новый мир со смертей, — попытался достучаться я до её разума.

— Я лишь избавлю его от старческой гнили, — гневно выплюнула принцесса.

— А я всегда говорила, что ты гнилушка, — подхватила новую тему одна из магичек.

— Да ты гнилее меня лет на сто.

— Зато как хорошо сохранилась. И чёрное платье мне к лицу, в отличие от некоторых.

Так, в ведьмовском стане начинается раздрай. Нужно ещё немного удержать Хлою, и старушки сами перегрызутся. Вот только как удержишь эту бестию, когда она в таком одержимом состоянии? Единственное, что греет — это то, что она за меня впрягалась.

Хлоины глаза-вулканы начали выплёскивать бурлящую в них магическую лаву в сторону ведьмовского высокого собрания. Пока понемногу, пока вполсилы. Я бы даже сказал, нехотя и осторожно, словно прощупывая. Но кто его знает, когда случится настоящий взрыв с последующим интенсивным извержением? И сумеют ли эти не в меру веселящиеся ведьмочки совместно блокировать Хлоин магический всплеск?

Похоже, только я один понимал всю глубину происходящего. Может, ещё Хлоя.

— А эта девчушка не только весёлая, — почти прокаркала одна из ведьм.

— Она ещё и с зубками, — поддакнула вторая.

— А всё говорят, что молодёжь нынче не та, — вписалась третья.

Новая порция веселья охватила ведьминское собрание.

Я предпринял новую попытку остановить Хлою, и уже не только словами, но и физически: я схватил её за плечи и попытался развернуть от потешающихся старушек.

Ага.

Два раза.

Туда и обратно.

Точнее, ни туда, ни обратно.

Повернуть Хлою за плечи хотя бы на миллиметр — то же самое, что повернуть египетскую пирамиду. Хотя с пирамидой наверняка были бы шансы. По крайней мере, пятьдесят на пятьдесят. Либо поверну, либо нет. Здесь же шансон не было от слова совсем.

— Дорогой, ты не мог бы постоять в сторонке? — ласково попросила Хлоя, когда я, плюнув на попытки её развернуть, влез между ей и ведьмами. — Я сейчас быстренько бабушек изничтожу, и буду вся твоя.

— А может, ну их? — робко предположил я в тот монет, когда неведомая сила стала ловко задвигать меня за спину принцессы.

— И помолчи, — резко обернувшаяся Хлоя запечатала мне уста поцелуем.

И всё, я застыл безмолвной статуей. Единственное, что я мог, — это чувствовать вкус Хлоиных губ. Ещё зрение мне оставили, наверное, чтобы не скучно было, но говорить спасибо за это не хотелось.

—Я быстро, — пропела Хлоя прямо в ушко. — Не скучай.

— Всё, девонька, пора заканчивать комедию, — призвали старушки стройным хихикающим хором.

— В нашем возрасте так животики надрывать нельзя, — добавила самая хихикающая.

— Это ты кого старухой обозвала? — попыталась взбрыкнуть самая молодящаяся, но остальные на неё зашикали, и конфликт умер в зародыше.

— Вот прямо сейчас и закончу, — прошипела Хлоя, зарождая огненный торнадо.

Не знаю, кто или что управляло временем в данный момент, в данном месте, но всё происходящее этот кто-то или что-то решил показать мне во всех красках и мельчайших подробностях. Иначе как объяснить, что происходящее вокруг замедлилось в разы. А вот я, наоборот, приобрёл способность метать свой взгляд от предмета к предмету с утроенной скоростью. Более того, я мог фокусироваться на мельчайших деталях и рассматривать их, словно электронный микроскоп. Что касается подвижности всего остального, то её приобрела только шея. И головой крутить я мог на триста шестьдесят градусов.