Выражение лица принцессы было непередаваемо.

Этот раунд остался за мной.

Но о будущем можно было не думать. Зачем терзать себя заранее придуманными пытками? Достаточно просто знать, что они непременно придут и в пути не затеряются.

Мысленно отмахиваясь от нехороших мыслей, я вдруг осознал, что совершенно позабыл про вождя, и, как ни странно, он совсем не вмешивается в наши с Хлоей, «любовные» препирательства. Создаётся ощущение, что его здесь нет. И отчасти это было правдой. Нет, физически вождь, конечно, никуда не делся. Он всё ещё был тут. Его можно было потрогать. Но мысленно Великий вождь гургутов был сейчас в моём мире. И не просто в моём мире, он был в истории моего мира. В его правом глазу разворачивалась трагедия Хиросимы, а в левом — трагедия Нагасаки. Именно об этих двух ядерных бомбардировках я успел ему поведать перед тем, как мысленно сбиться на Хлою.

Пожалуй, стоило остановиться на столь впечатляющей ноте. Вон, как вождя зацепило и пробрало. Глядишь, пара-тройка таких рассказов перед сильными мира сего, и в одном отдельно взятом мире можно будет ввести глобальный пацифизм со мной в роли главного миротворца…

— А у нас такое оружие сделать можно? — вернулся в реальность Великий вождь.

— У вас нельзя, — отрезал я, проклиная свою наивнос3ть.

— Жаль, — искренне вздохнул вождь.

— И слава богу, — пробурчал я себе под нос тише тихого. — А то не дай бог.

— А если магов подключить? — не сдавался Великий.

— А у вас есть маги под названием физики-ядерщики? Так сказать, для начала.

— Про таких не слышал, — честно признался вождь.

— Ну, на нет и суда нет, — поставил финальную точку я.

— Чего нет? — недопонял Великий.

— Ничего нет. Забудь.

— Такое забудешь, — проворчал вождь, вспыхнув двумя ядерными взрывам в своих глазах.

Да, надо поосторожней с рассказами, а то вот так подашь идею, а какой-нибудь местный Эйнштейн состряпает водородную бомбу при помощи парочки заклинаний и какой-то матери. Хотя нет, это Сахаров создал. Эйнштейн по матери не мог. А это неотъемлемая часть процесса создания.

Глава 22

— А почему бы тебе просто не выйти, броситься на грудь к любимой матушке и честно во всём признаться? Так, мол, и так, монархические мысли, вбиваемые изо дня в день учителями, вскружили юную голову, каюсь, грешна, виновата, больше не буду. Пять минут взаимных рыданий. Обнимашки. Поцелуйчики. Прощение сумасбродной дочери. Конец войне. Недельное празднование по случаю всеобщего мира. Братание варов с гелами. Создание коалиции. И как финал — торжественное принятие гургутов в общее братство трёх равноправных народов. И ещё недельное похмельное празднование по этому поводу.

— У тебя совсем мозги съехали? — ласково поинтересовалась Хлоя.

— Подожди, — остановил я принцессу. — Только представь перспективу. Ты остановишь войну. Вырвешь гургутов из болот и вернёшь их в общество. Потом образуешь союз государств и встанешь во главе его. Всё, о чём ты мечтала, только бескровным путём.

— А может, их и не было? — задумчиво произнесла принцесса.

— Откуда такая жажда убийств и тирании?

— Хотя нет, я точно помню, что были. Вот только не заметила, в какой момент ты их пропил.

— Хлоя! — Я не выдержал её спокойного тона и сильно стряхнул за плечи. — Свой разум включи на секунду.

— Убрал руки, — не меняя интонации, приказала Хлоя.

— Вот же ведь… — в бессилии практически прошипел я, но руки убрал, от греха подальше.

— И совсем не «ведь», — с нажимом произнесла принцесса. — С девушкой, между прочим, разговариваешь. Причём с девушкой, которая, в отличие от тебя, головой не поехала и ещё хочет жить.

— А я тебе что, предлагаю с разбегу о стену убиться?

— Ты мне предлагаешь отправиться к моей матушке, а это почти верная смерть. Я своей силы до конца не знаю, зато прекрасно представляю её силу и силу магов в её окружении.

— Она твоя мать!

— После того, как она узнает, истинную картину моего исчезновения, я для неё не дочь. Я для неё даже не враг. С врагом можно договориться. Меня же просто не должно быть. И если ты думаешь, что это остановит войну, то нет. Война только усилится. Мать лучше погибнет, чем признает такой позор. Или погибнут все, кто о нём знает.

— Если всё то, о чём ты говоришь, является не плодом твоих буйных фантазий, то вы все не просто шандарахнутые на всю голову. У вас тяжёлые патологии с момента зачатия.

— Не раскисай, — почти весело усмехнулась принцесса. — Когда этот мир станет моим, я сделаю его намного лучше. А ещё лучше, если мы сделаем это вместе. Предлагаю поучаствовать.

— Да я лучше сдохну, — честно признался я.

— А вот это у тебя, дорогой, не получится. Я тут на тебя одно заклятье наложила, и если ты попытаешься причинить себе вред или добровольно сдохнуть… бр-р-р, нехорошее слово, забудь про него. Так вот, если ты попытаешься вот это вот нехорошее слово, которое ты забыл, то твой организм тут же перестанет подчиняться тебе. И будет подчиняться кому?

— Дай подумаю? — иронично попросил я. — Наверное, тебе?

— Молодец, — демонстративно похлопала в ладоши принцесса. — Прими мои поздравления. Разум ты не пропил. Просто не всегда умеешь им пользоваться. И пока тебя не покинула эта гениальная способность, предлагаю вернуться к вождю и попробовать родить хоть какой-то план.

— По прятанию мяса на просторах болотистой местности?

— Ты, кстати, так и не рассказал, куда деваются убитые на войне, — проигнорировала мой вопрос принцесса.

— Это я должен был рассказать? — вспыхнул я. — Что-то я не помню такого обещания. А вот о том, что мне должны что-то доказать, помню прекрасно. И как я понимаю, не доказалось.

— А всё-таки, где же трупы? — проигнорировала мою колкость Хлоя.

Если принцесса и ждала ответа от меня, то делала она это совершенно напрасно. Гены оракула в меня не подселили, да и провидица Ванга не возродилась во мне в очередной реинкарнации. И вопрос гелско-варских трупов перестал занимать меня. В моём проспиртованном мозгу родилась интересная (по крайней мере для меня) идея. А вот способ осуществления этой идеи рождаться не спешил, и чтобы ускорить его появление на, нужно было элементарно подумать и обязательно в гордом одиночестве. Но предоставить эту возможность Хлоя не хотела. Уже, кажется, и Великий вождь всё понял и оставил меня в покое. Или не поэтому, но это неважно. Уже и гургуты удалились за линию бесшумности: это когда их видно, но абсолютно не слышно. Даже, кажется, окружающая природа поутихла. А Хлоя всё щебетала и щебетала. И если представить хотя бы на минуту, что так будет вечно… чёрт, мне захотелось снова нырнуть в омут лесного ручья и не всплывать оттуда никогда. И пусть какая-нибудь хвостатая тварь попробует меня оттуда вышвырнуть! Общиплю чешую по одной чешуйке!

— И это будет правильно, и ни как иначе. Все меня услышали? А если услышали, то, я надеюсь, и запомнили. В противном случае, я буду предпринимать совсем другие меры. Или не буду, я пока не знаю. Хотя расслабляться вам не стоит. Поверьте моему опыту, мои решения меняются с поразительной быстротой и непредсказуемостью. А вот это уже по-настоящему страшно, ибо я страшен в своей непредсказуемости и неожиданности. Надеюсь, до всех дошло? А если до кого не дошло… короче, кто не спрятался — я не виноват. Всё всем ясно?

Ответом мне была тишина. Да и кто бы мог ответить, когда я разговаривал сам с собой? Как оказалось, все давно покинули лесную поляну, даже Хлоя, и только я пялился на водную гладь и вёл диалог, как оказалось, сам с собой.

Так и до дурки недалеко. Хотя… как назвать то, в чём я сейчас нахожусь? Именно она родимая и есть. Дурка дуркой, дурнее не придумаешь. Только врачей нет. Кто первый халат надел — тот и врач, а остальным остаётся на выбор. Вон одна властительницей мира обозначилась, и ничего — гургуты схавали. Чем остальные хуже? Проглотят, пусть даже и поморщатся. Как говорится, куда я попал и где мои вещи. Вот можно было бы сейчас силой мысли перенестись на свой диван, ни на секунду не задумывался бы. Но, увы, это так здесь не работает. Или работает? Ведь захотел я остаться один и подумать. И на тебе — все испарились в добровольном порядке. Думай сколько влезет. Хотя какой нахрен думай. Куда все исчезли? Я один здесь не выживу.