– Какой серьезный… Что это? – она тонким пальцем с длинным острым ноготком указала на синяк на его скуле. – Подрался с кем-то за девчонку?

Он не ответил, потягивая виски. Пусть думает, что хочет. А пальчик меж тем уже касался его разбитой губы.

– Знаешь, а тебе даже идет. Какой же ты красивый мальчик…

– Что же дальше, мадам? – вежливо осведомился Анри.

Она сделала глоток из своего бокала и звонко засмеялась:

– Да все что захочешь.

Задорные каштановые завитки на лбу, чистый овал лица, золотисто-смуглая кожа… весьма обширная грудь под красной тканью короткого топика – такова была эта женщина, и юноша наконец улыбнулся.

– Хорошо, Жаклин. Куда поедем?

– Можно ко мне домой. Если ты не против, конечно.

– Вовсе нет.

– Тогда пошли.

Она легко поднялась и потянула его за руку за собой. И он последовал за ней из этого буйства огней, звуков и движений в густую тишину наступающей ночи…

***

Пробуждение было кошмарным. Голова взрывалась от боли. К горлу подкатывала тошнота. Тяжелые веки никак не хотели разлепляться. Анри сразу понял, что его болезнь называется похмельем, но где, с кем, почему… Ясно только, что он голый, на постели… у кого-то дома. Он пошевелился, потом, тихо постанывая (ох уж эта голова!), приподнялся и сел. А через мгновение появилась Жаклин. В черном кружевном пеньюаре, в домашних туфельках, нарочито небрежно причесанная… В ее больших карих глазах читалось довольство сытой кошки.

– Доброе утро, Анри…

– До… доброе… – хотел вежливо поздороваться, но горло свело судорогой. Еще немного – и…

– Все понятно, – сказала Жаклин. – Туалет там.

Через полчаса более-менее пришедший в себя, посвежевший и полностью одетый Анри сидел рядом с Жаклин за маленьким столиком, пытался влить себя хоть глоток кофе, и вспоминал – сколько же они выпили вчера вдвоем… То, как сидели рядом на кровати, держа в руках полные бокалы, он еще помнил. Но вот дальше… Побаливала шея, саднило предплечье… Он уже увидел, конечно, что за ночь синяков на теле прибавилось. Хорошо, наверное, развлеклись…

Но чувствовалось что-то странное. Что именно – от Анри пока ускользало.

– Послушай, Жаклин. Ведь все у нас было… нормально?

– А вот на такой вопрос и обидеться можно, – лукавая улыбка скользнула по темным губам молодой женщины. – Совсем ничего не помнишь, красавчик?

– Нет, – честно сознался юноша.

– Ты был хорош, если тебя это беспокоит, – серьезно ответила Жаклин. – Очень даже! Много было интересного… Чем рассказывать, лучше повторить.

– Только не сейчас.

– Голова болит?

– Немного.

Женщина мягкой теплой ладонью провела по его щеке.

– У тебя такая светлая кожа… К тебе, наверное, совсем загар не пристает. Да, Анри Делоне?

– Не помню, чтобы называл фамилию.

– Так ты же вообще ничего не помнишь. И не кокетничай. Не обязательно с тобой знакомиться, чтобы знать в лицо. Анри Николя Жюль Делоне… Ну кто не знает знаменитый утонченный парфюм фирмы «Grass», особенно в этом городе, и…

– Погоди-ка…

Вот оно! Вот что не дает ему покоя. Запах. Анри поднес пальцы к лицу. Стойкий, на удивление насыщенный аромат – пряный, мятные нотки с примесью яркой горчинки. Тимьян? Но… это не его обычный одеколон. Это не цитрусовые духи Жаклин, так созвучные ее знойному облику. И ни в спальне, ни в ванной у нее нет ничего с похожим запахом. Где же он его подцепил? И почему это так беспокоит?

Случайная любовница вывела из раздумий, ошарашив вопросом:

– Анри, а скажи… каково это – жить в семье, на которой лежит проклятье?

Только этого еще не хватало!

– Я слышал эти сказки, – спокойно ответил молодой Делоне. – Про ангела, про девушку, обиженную моим предком-бароном. Но кто в это верит?

Да. Он не стал говорить про картину под названием «Заточённый ангел». Хотя ее непонятный сюжет явно связан с упомянутым Жаклин проклятьем. А еще – с развалинами родового замка Делоне. Но Анри об этом думать просто не хотел. Ангел на картине был его другом, его потаенным чудом, его опорой. И этой тайной он ни с кем делиться не собирался.

– Моя семья – просто кучка чокнутых снобов, вот и все, – он удивился, поняв, что произнес это вслух. На лице отразилась досада. Такого случайной знакомой говорить тоже не стоило.

– А ты не стремишься быть хорошим мальчиком, да? – Жаклин потянулась к стопке ярких журналов, взяла лежащий сверху. Анри его сразу узнал – тот самый, за который ему вчера так жестоко влетело. Он разглядел название. «Pays de merveilles» («Страна чудес») – серьезно? Это издание, специализирующееся на аномальных явлениях и оживших сказках, опустилось до скандальных сплетен? Или там всегда печаталось такое? Что вообще творится?

А Жаклин не унималась:

– Маленький принц спускается в низы, чтобы развлечься с людьми из народа?

Он не ответил. Во-первых, незачем ей знать, насколько все серьезно с «Белым космосом». Во-вторых… не нравились ему все эти расспросы. Но женщина, кажется, задетая молчанием парня, настаивала:

– Бедняжка, так тебя в той драке чуточку побили?

– Какая чушь…

Анри обреченно вздохнул. Взял у нее из рук журнал, скептически ухмыляясь, пробежал глазами статью. Ну да, была драка. Он и его друзья из «Белого космоса» сидели в открытом кафе и пили, отмечая выпуск нового альбома рок-группы. Кто там сцепился со вздорным мальчишкой, надиравшимся с дружками за соседним столиком? Уж точно не Реми Ришар. Характер у друга тяжеловат, но голову он никогда не теряет… Тогда кто? Вспыльчивый Поль? А какая разница… главное, что он, Анри, участия в потасовке не принимал… а тут об этом пишется как о непреложном факте! И то, что они успели смотаться до появления полиции, не помогло, журналисты все прознали и, как всегда, переврали. Черт!

– Поневоле в проклятья поверишь… – прошептал он со злостью.

– А ты не веришь?

– Я в Бога верю.

– А в алхимию? В фей? В темных духов и в волшебные травы? Уж ты-то в травы должен верить непременно.

– Знаешь… – вырвалось у него, – лучше в ангелов. Но ты не ангел, Жаклин. Ты ведьма. Что тебе от меня нужно? К чему эти вопросы? Кому какое дело до старых легенд о нашей семье? Мне нечего сказать. Ко мне все это не имеет никакого отношения.

– А ты уверен? Мальчик мой, может быть, ты… боишься?

Анри деланно рассмеялся.

– Ты о чем? С какой стати мне чего-то боятся?

Он сделал еще глоток кофе и обвел глазами комнату. Взгляд зацепился за портрет белокурого мужчины на туалетном столике. Мастерски исполненная фотография. Молодой яркий красавец модельной внешности. Весело улыбается, взгляд чуточку надменный… Захотелось вдруг о нем расспросить, но юноша счел, что это невежливо. Жаклин же уловила направление любопытного взгляда.

– Не смотри на него, – потребовала она сухо.

– Почему? – удивился Анри. И не удержался от вопроса: – Ему бы не понравилось, что я здесь?

– Он умер, – коротко ответила Жаклин.

– Прости…

Она не произнесла обычного «все в порядке» или что-то в этом роде. Просто промолчала. Анри и так-то здесь не нравилось, а уж теперь…

– Позволь, я пойду. Благодарю за ночь – не сомневаюсь, что чудесную. Но мне пора.

Женщина встрепенулась.

– Мы еще встретимся, обещаешь?

– Нет, – ответил он не раздумывая. – Послушай, Жаклин… У нас было приятное мимолетное приключение. Такие встречи и ценны именно тем, что неожиданны, кратковременны, стремительны… Попробуешь повторить – и все испортишь.

– Сейчас иди, – кивнула она. – Но зря ты пытаешься улизнуть от меня насовсем. Я легко найду тебя, Анри, если захочу. А разве можно не хотеть… тебя?

Анри распростился с Жаклин куда суше, чем той хотелось, и вышел из дома.

Она некоторое время сидела, задумчиво глядя на недопитую им чашку кофе и покачивая на мыске наполовину снятую туфельку. Потом встряхнулась, с горечью взглянула на портрет молодого мужчины и взяла в руки телефон.