– Плохая идея? – прошептала девушка дрожащим голосом. И покачала головой. Уж лучше так, чем слушать крики друга, которого пытают там, внизу… И зажмурилась от нового ужасного ощущения – ее насквозь прошло что-то мучительно-холодное. Даже через сомкнутые веки пробился синеватый странный свет. Грета невольно открыла глаза. На первой ступени лестницы спиной к ней стояла призрачная женщина, одетая по моде конца восемнадцатого века, но растрепанные вьющиеся волосы не были уложены в прическу, свободно падали на плечи…
Женщина медленно обернулась. Полупрозрачное лицо ее было печальным. На груди расплывалось кровавое пятно.
И очень вовремя припомнился Грете рассказ Анри о том, что он увидел в этом доме…
– Женевьева де Лоне… – прошептала девушка. – Анри… он ведь из вашего рода! Помоги ему…
Женщина неторопливо кивнула и продолжила спускаться. С первого этажа раздались вопли ужаса, но голоса Анри среди них Грета не услышала. Несколько раз хлопнула входная дверь – кто-то спасался бегством.
Наконец, с глубоким вдохом девушка сделала пару осторожных шагов вниз по ступенькам…
Глава 17
С каждым шагом Грете становилось все легче. Она видела в синем сиянии, источаемом призраком, отца Жака, пытающегося подняться с пола, и прижавшегося спиной к стене Анри – он неотрывно глядел на полупрозрачную Женевьеву де Лоне, которая застыла прямо перед ним.
«Это ведь не живая душа женщины… – подумалось девушке. – Если верить в то, во что верит Анри, невинно убиенная сейчас у Господа. Скорее – память этого дома. Она материализовалась и воплотилась в образе Женевьевы… Значит, помог сам дом? Как же это странно…»
Это были скользящие, какие-то нездешние и не слишком-то нужные сейчас мысли. Но Грета поняла, что уже не ощущает цветочного запаха, ради которого и притащила сегодня сюда Анри. Старый дом стряхнул чужую магию, наводящую на его посетителей морок. Прогнал тех, кто пришел сюда со злом. И помогла ему в этом она, Грета Беккер, потомок волшебного лесного народа. Добавила чуточку своей колдовской силы… Ее собственная магия доброй не была. Не была и злой. Эльфы, фейри, сиды, духи стихий только в позднейших произведениях искусства превратились в прекрасных и чаще всего благородных и благодушных созданий. Народ рассказывал иное. Существа своенравные, то радушные, то бессмысленно жестокие, то веселые и легкие, а порой наводящие жуткий страх… как сама природа. Она восхищает, завораживает и щедро одаряет, но может разъяриться и уничтожить в один миг…
«Спасибо…» – мысленно поблагодарила Грета печальный дом, видевший куда больше жестокости и преступлений, чем можно было себе представить…
Призрак неторопливо растворился в воздухе, оставляя после себя голубоватые искры, но вскоре и те исчезли. Помещение первого этажа вновь наполнилось слабым ночным светом. Грета перестала ощущать себя застрявшей между сном и явью, снова стала обычной девчонкой. Она подбежала к отцу Жаку и подрагивающими пальцами попыталась развязать веревки, стягивающие его руки за спиной.
Анри, повернув голову, несколько мгновений наблюдал за ними, потом оторвался от стены и подошел ближе.
– Грета! У меня перочинный нож в правом кармане брюк. В правом – с моей стороны. Мне левой рукой неудобно…
Грета бросила встревоженный взгляд на его плечо и кивнула. Ища карман в полумраке, она, внезапно взволновавшись, смущенно провела ладонью по бедру Анри, ощущая его тепло сквозь тонкую брючную ткань. Достала наконец нож, высвободила лезвие. Выпалила вдруг:
– Почему ты не попытался использовать нож как оружие?
– Я о нем забыл. Отец Жак… вы как?
Грета быстро освободила руки священника, и тот принялся усердно растирать запястья.
– Я нормально, Анри. А вот ты – нет.
– Вы сердитесь?
– Не могу я на тебя сердиться. Пойдемте, ребята. Не уверен, что сюда кто-то вернется после такого представления, но лучше не задерживаться.
– Это магия дома, – в голосе девушке послышалось странное упрямство, она словно хотела кому-то что-то доказать. – И это я ее вызвала!
– Женевьева… – прошептал Анри.
– Да. Потому что для этих стен она – самое сильное воспоминание.
– Не понимаю. Но… это правда сделала ты?
– Конечно. Хотя и не знала, что появится призрак.
– Тогда спасибо тебе огромное!
Они вышли на пустынное пространство перед мистическим зданием, поросшее крапивой и кустарниками. Бузина, боярышник, плющ, опутывающий тонкие чахлые клены… Машина Анри стояла на другой улице.
– Дай мне ключи, – попросил отец Жак. – Стой, они в кармане? Тогда я сам достану. Вот так… Садись на заднее сиденье, я поведу.
Парень не возражал. Он не мог шевельнуть правой рукой и кусал губы. Грета села рядом с отцом Жаком.
– Куда мы едем? – спросил Анри.
– Сначала в круглосуточную аптеку, она тут совсем рядом. Потом в травмпункт. А там поглядим.
– Хорошо… – он кивнул, и когда машина рванулась с места, задал другой вопрос: – Что за чашу они у вас требовали? Собрались присвоить драгоценный потир из нашей церкви?
– Нет, тут другое, – сдержанно ответил кюре, и Анри почувствовал невольную обиду. Духовник ему не доверяет? Но тут же подумалось, что отец Жак не хочет, скорее, говорить при Грете, которую видит впервые в жизни. Это догадка подтвердилась, когда подъехали к аптеке.
– Грета, пожалуйста, купите для Анри хорошее обезболивающее, – вежливо попросил священник, и когда та вышла из машины, обернулся к юноше.
– Это скверная история, – сказал он.
– Вы заявите в полицию?
– Не вижу смысла.
– Кого-то подозреваете?
– Я не подозреваю, мой мальчик, я знаю. За всем этим стоит твой отец.
Анри замолчал. Еще несколько дней назад он бы решил, что это какая-то ошибка. Месье Мишель, конечно, тот еще тип… властный, нетерпимый, самовлюбленный. Но похищение, насилие – настоящий криминал, и причем тут парфюмер Делоне? Вот только теперь он уже не сомневался, что отец Жак прав.
– Мне Луиза прислала сегодня ночью сообщение, – тихо заговорил священник. – Попросила встретиться на вокзале с одной монахиней из обители урсулинок, взять у нее серебряную чашу и спрятать понадежнее…
Монастырь святой Урсулы, восстановленный после революционных разрушений, находился в том же департаменте, что и городок Сен-Мишель. Добраться до него можно было на пригородном поезде. Анри и сам не раз посещал эту обитель, а уж его-то мать вообще хорошо там знали.
– Я сделал как просили и хотел спрятать чашу в моей старой квартире, о которой мало кто знает… понимал, что это не лучшее решение. Но ничего другого в голову тогда не приходило. Вскоре заметил слежку. Я тебе рассказывал, что в юности собирался стать полицейским? В общем, ненадолго удалось оторваться, и на одной из крошечных безлюдных улочек я выбросил чашу в кусты.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
